Сеть Facebook превращается в растущее и бесконечное цифровое кладбище

Что происходит с профилями людей в социальных сетях после того, как они умирают? Именно эту проблему раскрывает журналист Брэндон Амброзино. Мы приводим перевод его статьи.

На следующий день после смерти моей тёти я обнаружил, что она оставила мне записку на первой странице сборника произведений Шекспира, который она мне подарила. Там было написано: «Я знаю, как для тебя важно написанное слово, поэтому это мой тебе подарок. Со всей любовью. Тётя Джеки».

Глубоко тронутый этим подарком, я включил ноутбук и зашёл на её страничку на Facebook. Я подумал, что мне было бы приятно увидеть её фотографии, почитать её остроумные посты или представить, как она визжит со своим резким балтиморским акцентом. Последним постом на её стене было видео, размещённое моим двоюродным братом, на котором два слона играли в воде (Моя тётя любила слонов. В её доме были тысячи изображений этих животных). Ниже было несколько сообщения от её бывших студентов, а также некролог от её золовки.

Я прокрутил страницу обратно наверх. Согласно информации на Facebook, тётя Джеки получила образование в Университете Фростбурга, была заведующей кафедрой английского языка в городской школе Балтимора и живёт в Балтиморе, штат Мэриленд.

Живёт? Я задумался.

Теперь она нигде не живёт. Её больше нет.

Но если вы наткнётесь на её профиль на Facebook и не пролистаете до некролога, вы просто об этом не узнаете.

В некотором смысле она останется жива, здесь, на Facebook.

Я вспомнил ту ночь, когда мы с семьёй стояли вокруг тёти Джеки, подключенной к проводам и приборам, и смотрели, как она уходит.

Очень странно за этим наблюдать. Вроде бы твой любимый человек здесь (ты говоришь с ней, сжимаешь её руку, благодаришь за всё и наблюдаешь, как зелёная линия на мониторе двигается всё медленнее и медленнее), и в какой-то момент её больше нет.

Тем не менее, другая машина сохраняет её живой: она хранит её мысли, воспоминания, отношения.

Очевидно, что люди не смогут переносить свои тела в цифровые технологии, но могут продлить ощущение присутствия. Люди онлайн смогут и будут воспринимать вас как живого человека.

Как наше постоянное присутствие в цифровом пространстве меняет то, как мы умираем? И что это значит для тех, кто будет оплакивать нас после нашего ухода?

Количество умерших людей на Facebook очень быстро растёт. К 2012 году, всего через восемь лет после запуска платформы, около 30 миллионов людей, имевших аккаунты в это социальной сети, умерли. С тех пор эта цифра только растёт. По некоторым оценкам, ежедневно умирает около 8 тысяч пользователей.

В какой-то момент мёртвых пользователей Facebook станет больше, чем живых. Facebook превращается в растущее и бесконечное кладбище.

Многие профили пользователей сообщают, что их владельцев больше нет, и они «увековечивают их память». На профиле красуется слово «Помним», и он перестаёт появляться во вкладках «люди, которых вы можете знать» или в напоминаниях о дне рождения. Но не все умершие пользователи Facebook «увековечены».

Керри, один из моих друзей по общежитию колледжа, совершил самоубийство несколько лет назад, а его жена, семья и друзья регулярно размещают обновления на его странице, и когда они это делают, его профиль появляется в моей ленте новостей.

Ни Керри, ни моя тётя Джеки не увековечены, а это значит, что их смерть не признана на Facebook, случайные пользователи не узнают об этом. Они продолжают существовать в цифровом пространстве.

Социальные сети рассказали нам о силе момента: общаться с людьми по всему миру здесь и сейчас по поводу каких-то премий, телепрограмм, футбольных матчей, социальных вопросов и всего прочего. Но может быть сейчас самое время задуматься о том, что происходит после всего этого — о нашем наследии.

Раньше считалось, что только некоторые выдающиеся люди могли оставить наследие, либо потому что они оставили письменные свидетельства для своих последователей, либо потому что позже этим занимались некоторые пытливые умы. Но цифровые технологии изменили это. Теперь же каждый из нас проводит по несколько часов в неделю (около 12, согласно последним исследованиям) на создание своей автобиографии.

Как я уже сказал моей матери, мои внуки смогут узнать что-то о ней из её профиля на Facebook. Если эта социальная сеть не исчезнет, то они узнают не только об основных событиях её жизни, из которых складывается её биография. Они смогут узнать о мелких, незначительных деталях её повседневной жизни: о мемах, которые заставляли её смеяться, о популярных фото, которыми она поделилась, о ресторанах, где она и мой отец любили поесть, о банальных шутках о церкви, которые она так любила. И конечно, у них будет множество фотографий. Изучив всю эту информацию, мои внуки узнают о своей прабабушке.

Нашу публичную жизнь в социальных сетях можно воспринимать как что-то вроде цифровой души: те, кто просматривал мой профиль на Facebook, знают о моих религиозных убеждениях, политических предпочтениях, любви к моей второй половинке и литературных вкусах. Если бы я умер уже завтра, моя цифровая душа продолжила бы существовать.

За последние несколько лет некоторые компании расширили идею цифровой души. Проект Eterni.me, запущенный в 2014 году, обещает создать цифровую версию «вас», которая продолжит существовать после вашей смерти. Смерть неизбежна, признаёт сайт, но что, если бы вы могли жить вечно в качестве цифрового аватара, а «люди могли бы реально взаимодействовать с вашими воспоминаниями, историями и идеями почти так же, как если бы разговаривали с вами?»

Если программы вроде Eterni.me добьются успеха, то мои внуки смогут не только изучить жизнь моей матери, но и задать её умному цифровому аватару вопросы и получить ответы, которые она могла бы дать.

Вы можете представить этот процесс ещё дальше, как предсказывают некоторые футурусты. Представьте робота под названием Bina 48, которого заказал предприниматель Мартин Ротблат. Внешне он очень похож на жену Ротблата и содержит базу данных её речи и воспоминаний.

Ротблат, автор «Virtually Human» и генеральный директор United Therapeutics, является трансгуманистом, девизом которого является идея о том, что «смерть совершенно необязательна». Он считает, что в будущем умерших можно будет возрождать благодаря программному обеспечению, которое сможет клонировать разум человека. Это позволит аватарам думать и реагировать невероятно похоже на тех, кого они изображают.

Говоря о концепции реального, Ротблат как-то сказал, что эти клоны могут получиться даже более «настоящими», чем мы есть на самом деле.

Таким образом, если в конечной точке наш любимый человек продолжит своё существование, как это повлияет на то, как мы скорбим по нему?

Один из основополагающих текстов об умирании принадлежит Элизабет Кюблер-Росс и называется «О смерти и умирании». В нём выделяется пять этапов процесса оплакивания: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. После публикации эксперты поставили под сомнение и раскритиковали его основные положения, в частности понимание того, что скорбящие должны отпустить усопших и жить дальше.

В настоящее время многие советчики помогают скорбящим понять, что в некотором смысле их любимые останутся с ними и после смерти. Отношение меняется, но суть остаётся.

Процесс оплакивания по-прежнему включает в себя часть, когда скорбящим нужно продолжать жить дальше, в некотором смысле забыв об умерших. Но забыть не то, что они когда-то существовали, а то, что они в этом месте с нами.

Это и есть особенность нашего дивного нового мира: цифровые данные не позволяют нам забывать.

В своей книге 2009 года «Delete: The Virtue of Forgetting in the Digital Age» Виктор Майер-Шенбергер весьма убедительно утверждает, что центральное место в человеческом состоянии занимает способность забывать, которая позволяет нам «действовать вовремя, осознавать ситуацию и не застревать в прошлом». Он пишет, что благодаря забыванию мы «живём и действуем строго в настоящем».

Майер-Шенбергер обращается к рассказу Хорхе Луиса Борхеса «Фунес, Помнящий», главный герой которого потерял возможность забывать из-за трагической аварии. Фунес может вспомнить каждую книгу, которую он когда-либо читал, и воспроизвести в деталях дни, которые он пережил.

Однако его талант стал его проклятием: он сам признавался, что его память похожа на «помойку». Его имя Фунес переводится как «злосчастный» и свидетельствует о том, что Борхес жалеет своего героя, который невольно стал накопителем, старьёвщиком разума. В конце концов он теряется в словах в своей голове, теряет способность обобщать или абстрактно мыслить, потому что «думать означает игнорировать (или забывать) различия».

По мнению Донны Миллер Уоттс, психологическое состояние Фунеса напоминает «огромное количество информации, которое отправляют в цифровые сети, чтобы никогда не забыть». Майер-Шенбергер считает, что урок этой истории в том, что «слишком идеальные воспоминания могут затянуть нас в омут памяти так, что мы будем не в силах вырваться из нашего прошлого».

Цифровые технологии заставляют нас помнить умерших. По словам социолога Жана Бодрийяра, это их месть, которая преследует нас в их отсутствие.

В прошлом память об умерших имела некий физический аспект. Вы должны были пойти куда-то (в церковь, на кладбище, к мемориалу), чтобы почтить их память. Или же вытащить коробку с фотографиями или вырезку с некрологом. Вам нужно было потратить какое-то время в настоящем, чтобы подумать о прошлом, об истории, о времени, проведённом с этим человеком.

На Facebook все места существуют в настоящем времени, все времена существуют сейчас. Моя тётя Джеки существует в этой среде так же, как и я. В некотором смысле, без неё нет никакого движения вперёд. Его нет без миллионов мёртвых пользователей Facebook.

Одну из самых жутких историй я слышал от циркового клоуна Добби. Прямо перед своим выходом на сцену он слушал голосовое сообщение от своего умирающего дедушки, который говорил, что любит его и они поговорят позже. Причём к тому моменту его дедушка был уже мёртв.

Клоун, слушающий голос умершего человека — возможно, это единственный способ, как я могу описать свои чувства, когда я попадаю на профиль тётя Джеки на Facebook. Она находится в этом пространстве так же, как и я, но я знаю, что она мертва.

У нас есть слово, описывающее то чувство, когда должно произойти что-о плохое, это слово «предчувствие», что также означает «предупреждение». Это чувство похоже на то, когда мы находим профиль умершего пользователя Facebook, но есть одно важное отличие: мы помним, что что-то плохое должно было случиться в определённый момент времени. Это можно назвать «повторным предчувствием», напоминанием о том, что мы уже были предупреждены.

Пока ещё у нас нет подходящего решения проблемы мёртвых данных, цифровых призраков. Единственная надежда, что память интернета начнёт постепенно исчезать.

Борхес пишет: «Истина в том, что мы все оставляем что-то позади».