Директор Германо-российского музея о Второй мировой войне, доктор Йорг Морре выступил в Воронеже с открытой лекцией об экспозициях и проектах музея во вторник, 2 февраля. Встреча с известным немецким историком собрала в одной аудитории преподавателей и ученых ВГУ, Российской академии правосудия, ВИВТ, Военно-воздушной академии им. Жуковского и Гагарина, духовной семинарии, учителей истории из районов области, музейных работников, студентов, семинаристов и всех, кто интересуется историей.
Лекцию организовал воронежский региональный центр устной истории, работающий на базе Воронежского института высоких технологий.
В Воронеже Йорг Морре встретился с сыном основателя Музея Капитуляции, заведующим кафедрой уголовного права Российской академии правосудия Вячеславом Просвирниным. Его отец, воронежец Георгий Васильевич Просвирнин, в 1967 году стал инициатором, основателем и первым директором исторического музея «Берлин – Карлсхорст» в здании бывшего казино казарм Вермахта. В мае 1945 года в этом здании подписали акт капитуляции Германии. Мемориал также называется Музеем капитуляции. Сами немцы зовут его «Берлинский Кремль».
Йорг Морре и Вячеслав Просвирнин
Йорг Морре представил новый проект музея – о русских захоронениях в Германии, который может заинтересовать многие воронежские семьи.
Как музей «Берлин – Карлсхорст» связан с Воронежем?
Сначала исторический музей под Берлином был филиалом советского Музея Вооруженных сил в Москве. После вывода советских войск из Германии правительства обеих стран решили сохранить его как совместный германо-российский мемориальный проект. В музее по-прежнему хранятся экспонаты и часть архивов российского Музея Вооруженных сил. Экспозиции обновляются совместно с отделом по военно-мемориальной работе посольства России в ФРГ.
Фото — museum-karlshorst.de
Основателя всемирно известного исторического музея в Германии Георгия Просвирнина похоронили на Лесном кладбище в Воронеже в 2006 году. Во время боев за Воронеж Просвирнин был комиссаром батальона на Чижовском плацдарме. С 1961 года возглавлял группу советских войск в Германии, затем там же, близ Берлина, работал начальником Дома офицеров. В 1967 году в бывшем здании казино казарм Вермахта основал и возглавил Музей капитуляции. Позже руководил Домом офицеров в Воронеже.
Чем музей может помочь воронежцам?
Диорама «Штурм Рейхстага», парк Победы, залы советских военнопленных, немецких военнопленных, восточных рабочих, освобождения Красной армией нацистских концлагерей, немецкого оккупационного режима на территории СССР, кабинет маршала Жукова, «Германо-российские отношения 1914 – 1941 годов», «Путь к Победе» – Йорг Морре познакомил воронежцев с постоянными экспозициями музея. Затем он представил новый уникальный проект – создание банка данных обо всех советских захоронениях на территории 16 федеральных земель Германии. Это могилы советских солдат, российских и советских военнопленных Первой и Второй мировых войн, «восточных рабочих» – около 760 тыс. могил. Единого банка данных о похороненных в Германии русских и советских жертвах мировых войн прежде не было.
Информацию о захоронениях родственников могут запросить через сайт музея или по почтовому адресу: Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst, Zwieseler Str. 4, 10318 Berlin, Bundesrepublik Deutschland.
Что говорил о музее и отношениях России и Германии доктор Йорг Морре
– Основная концепция всех залов Музея капитуляции – это разделение и оккупация Германии как результат политики национал-социалистов. Восьмое и девятое мая 1945 года для немцев не День Победы, а конец войны и диктатуры национал-социализма. Но то, что нация сама себе обеспечила катастрофу в виде нацизма – вот это уже сложная дискуссия в моей стране. Да, нам это все устроили нацисты Вермахта, сотрудники гестапо, но все они были немцами! Дедушками, прадедушками нынешних граждан, которые стараются об этом не помнить. В ГДР эта дискуссия обычно ограничивалась торжеством окончания фашизма. В прежней ФРГ – риторикой о русских, которые «пришли к нам и остались», разделив нацию. Эти две глобальные дискуссии в Германии продолжаются до сих пор.
– Последние два года нам в музее стало сложнее работать. Многие в Германии считают, что мы работаем «по приказу Москвы». Но сотрудники музея всегда находились вне политики – это наше кредо.
