Первое, что бросается в глаза – новая вывеска. За год барнаульский крематорий «переквалифицировался» в похоронный дом. Директор – тоже новый – объясняет: прежнее название не способствовало притоку клиентов.
Помогла ли смена вывески, и сколько кремаций проводят ежемесячно – владельцы не говорят, ссылаясь на коммерческую тайну. Намного разговорчивей представитель церкви. О себе протоиерей Владислав Лапердин говорит просто: служил там, куда и Макар телят не гонял. Теперь вот назначен митрополитом в часовню при крематории «приходяще-уходящим» батюшкой. На нем и службы здесь, и отпевание усопших. А ведь еще год назад православная церковь неоднозначно относилась к кремации. Выходит, примирились?
Владислав Лапердин, протоиерей:
- Есть специальное постановление священного Синода, которое говорит о том, что церковь принимает кремацию, как исключит меру, как особый случай, когда люди к этому прибегают. И эта сама кремация не является препятствием для церковного поминовения души.
Сам храм батюшка одобряет. Говорит, место на окраине Барнаула тихое, для помина души хорошее. А вот к местному колумбарию относится неоднозначно – по христианским традициям прах все-таки желательно захоронить в землю. От батюшки же узнаем: эта «придумка» крематория – не более чем мишура, светская атрибутика. После кремации усопшего родственникам предлагают возложить цветы на колоритный камень и непременно позвонить в колокол. К христианскому поминовению души отношения это не имеет, зато, видимо, оправдывает расходы на церемониймейстера – а это от тысячи рублей. Кстати, в роли церемониймейстера здесь – генеральный директор.
Год назад нашим экскурсоводом по крематорию был директор самого эпатажного крематория России, новосибирского – Сергей Якушин. Человек, до мелочей продумавший собственные похороны и успешно превративший свое учреждение в шоу, правда, с уважением к покойным. Сергей Борисович по-прежнему заглядывает к барнаульским коллегам: дает практические советы. Год назад он расхваливал местную систему безопасности и уверял: записи с камер наблюдения избавят барнаульский крематорий от многих нападок. На собственном опыте знал.
Сергей Якушин, основатель Новосибирского крематория, вице-президент Союза похоронных организаций и крематориев:
- И мы должны были на них реагировать, потому что приходили журналисты и задавали вопросы: а вот говорят, что вы выдергиваете зубы у покойников, вы раздеваете покойников, потом одежду перепродаете. И вообще вы кремируете людей голыми, а гроб потом продаете. Здесь в крематории у них регистратор на 120 камер. Такой безопасности, способа охраны, нет даже в Кремле.
Нападки за год работы были, говорят в крематории, – жалоба в прокуратуру от конкурентов-похоронщиков, так и не нашедшая подтверждения. А вот записи с камер наблюдения предъявлять пока приходилось совсем по другой причине – родственники усопших просят кадры церемонии… на память. Звучит, может, и странно. Но местных работников уже трудно удивить. Современная похоронная мода до Барнаула за год не дошла, и, в отличие от Новосибирска, покойных здесь не кремируют в норковых шубах и розовых гробах с боа на крышке. Но нестандартные заказы есть.
Марина Гордиенко, индивидуальный предприниматель:
- Люди пришли, говорят: у вас оранжевый гроб есть? Вот у них традиция хоронить в оранжевом гробу. Деревянные урны в арсенале крематория тоже появились недавно. Такие хорошо пользуются спросом у… бабушек. Пожилые люди, к слову, основные клиенты учреждения – заключают здесь прижизненные договоры на собственные похороны.
Андрей Чумаченко, генеральный директор Барнаульского крематория:
- В договоре можно даже сценарий прописать: я хочу, чтобы сосед дядя Коля танцевал, играла вот такая музыка у меня на прощании. И он в этом договоре назначает душеприказчика – человека, который будет потом отслеживать, все чтобы было по договору. В основном, пожилые люди. Был один мужчина. Он собирался ложиться в больницу на операцию и пришел, заключил прижизненный договор, Ну, по договору никто не вернулся. Соответственно, операция прошла удачно.
Иными словами, клиент здесь заранее оплачивает собственные похороны. Случись они хоть через 30 лет, за все уже отдано по текущему курсу рубля. Зато, уверяют в учреждении, клиенты и гроб выбирают на свой вкус, и венки. Чтобы, так сказать, близких не обременять, и коллегам не пенять. Прямо классика советского кинематографа.
Возле местного колумбария пока больше любопытствующих. Расценки на ячейку – от 20 до 40 тысяч рублей на 20 лет. Чем выше к небу, тем дешевле. То ли для наших граждан это дорого, то ли все еще слишком необычно.
