В год 55-летия смерти Сталина в обществе вновь появились неоднозначные отклики и оценки жизни и деятельности бывшего руководителя страны. Причем листаются отдельные страницы истории его правления, выдаются в выгодном свете. Но ведь и эпоха ГУЛАГа неотделима от биографии бывшего вождя «всех времен и народов». И только суровые документальные факты дают современникам, особенно молодым, реальное, правдивое представление о том периоде массовых смертей безвинных соотечественников.
Я сама из семьи репрессированных и имею моральное право говорить на эту тему. Вот недавно в библиотеке Новосибирского похоронного торгового дома нашла поразительные, почему-то сразу ставшие близкими рисунки из журнала «Огонек» за январь 1990 года на тему ГУЛАГа. Произвели впечатления и тогдашние комментарии к рисункам.
Немного об авторе уникального документа. 24 декабря 1907 года в Одессе в дворянской семье родилась Керсновская Евфросиния Антоновна - будущий земледелец, ветеринар, шахтёр, художник-публицист. Но в историю она вошла как несгибаемый борец против системы ГУЛАГа, вольнодумец, оригинальный летописец самого мрачного периода жизни страны. Из своих 80 лет 20 с лишним провела в ссылках, на этапах, в лагерях. Но вышла из гулаговского ада с гордо поднятой головой.
Хочется познакомить читателей журнала с биографией и творчеством этой удивительной женщины, используя встретившиеся мне материалы.
Моя семья сильно пострадала во время сталинских репрессий. Дед погиб в 1931 году, его расстреляли в День Красной Армии по навету и решению пресловутой тройки. Отправлена по этапу была моя бабушка вместе с четырьмя детьми, в том числе моей мамой. В концлагере умерла тетя. Единственным, кто вернулся, был мой двоюродный брат Артем. Он прожил лагерной жизнью больше 20 лет на рудниках под Норильском. Освободили его только во время хрущевской оттепели. Но у него не осталось здоровья, чтобы жить дальше.
Все свои сознательные годы я собирала заметки, фотографии, письма, любую информацию о том страшном времени. Неизгладимое впечатление на меня произвела история о мытарствах Евфросиньи Керсновской, опубликованной в журнале «Огонек». Много раз читала и рассматривала рисунки этого сильного духом человека, представляла, что и мои родственники прошли через все эти ужасы.
Предлагаю читателям материал о жизни и мучениях в ГУЛАГЕ не сломленной испытаниями Евфросиньи Керсновской.
ОСНОВНЫЕ ВЕХИ БИОГРАФИИ
Отец - Антон Антонович Керсновский, юрист. Мать - Александра Алексеевна Керсновская, преподаватель иностранных языков, окончила лицей в Бухаресте, обучалась в консерватории.
До 1919 г. - жизнь с семьей в Одессе. Получение домашнего образования. Учеба в гимназии.
1920-1930-е гг. - жизнь в родовом имении Цепилово (Бессарабия). Окончание гимназии со знанием многих языков. Создание Евфросинией в своем имении образцового фермерского хозяйства и выполнение всех работ на земле (виноградарство, выращивание зерна, скота) и параллельно самообразование.
1936 г. - смерть отца. Захоронение его в склепе на усадьбе.
1940 г. после установления советской власти выселение дочери и матери из собственного дома. Полная конфискация имущества.
1941 г. - приход сотрудников НКВД за Е. Керсновской в её отсутствие. Отказ прятаться, скрываться и добровольный приход в НКВД. Этап в ссылку. Помещение в карцер.
1941 г., вторая половина - прибытие в Кузедеево (Кузбасс). Изъятие паспорта. Взятие расписки в том, что она «пожизненно ссыльная». Этап в Новосибирск, далее на барже до поселка Суйга. Доставка на лесозаготовительный пункт на берегу Анги.
1942 г. - болезнь. Побег из Суйги. Скитания по Сибири (около 1500 км). Арест под Рубцовском. Следствие. Обвинение в шпионаже. Пребывание в камере предварительного заключения. Перевод во внутреннюю тюрьму НКВД. Ночные допросы.
1942-1943 гг. - этап по Оби в Нарым. Пребывание всю зиму в неотапливаемой камере предварительного заключения в Нарыме. Суд. Предъявление обвинения по статье 58-10, части II. Приговор: расстрел. Отказ написать прошение о помиловании. Замена приговора на 10 лет лагерей. Пеший этап в Томск.
1943 г. - пребывание в лагпункте Межаниновка. Работа в бондарном цеху, в выжигалке, где массовая гибель людей от голода и авитаминоза.
1944-1947 гг. - перевод в барак усиленного режима к уголовникам-рецидивистам.
1947-1951 гг. - перевод на работу в шахту по собственному желанию. Поселение в лагпункте «Нагорный». Неоднократное помещение в штрафной изолятор. Работа на шахте 13/15 навалоотбойщиком, канатчиком, скрейперистом-проходчиком. Ведение записей о пребывании в ссылке, побеге, лагерях. Попадание «черной тетради» с записями к начальнику лагеря.
1957 г. - освобождение из лагеря.
1959 г. - встреча с матерью в Одессе. Возвращение в Норильск, получение отдельной комнаты.
1964 г., 17 января - смерть матери. Похороны в Ессентуках.
1964-1970-е гг. - написание в Ессентуках 12 тетрадей воспоминаний о своем пребывании в ГУЛАГе, иллюстрированных 680 рисунками.
1980-е гг. - появление воспоминаний Е.А. Керсновской в самиздате в виде нескольких томов машинописи с авторскими иллюстрациями.
1990-1991 гг. - реабилитация по незаконной депортации в Молдове и по двум следственным делам в России.
1994 гг., 8 марта - кончина Е. А. Керсновской. Похоронена в Ессентуках.
1994 г. апрель - выход альбома Керсновской «Cupablе de rien» («Невиновная ни в чем») во Франции.
2000 г. - выход документального фильма «Альбом Евфросинии», получившего российский и международные призы.
2004 г. - «Тетради» опубликованы отдельной книгой «Сколько стоит человек».
2005-2006 гг. - в Москве в музее имени Андрея Сахарова состоялась выставка-инсталляция «Тетради Евфросинии Керсновской».
2006 г. - к столетию Керсновской полностью, со всеми рисунками, опубликовано ее текстово-изобразительное произведение «Сколько стоит человек?».
СКОЛЬКО СТОИТ СЛОВО?
Для многих из нас жизнь Евфросинии Керсновской покажется святым житием. Об этом и свидетельствуют ее тетради-дневники, известные с начала 90-х годов. Жизнь в условиях, предназначенных для жизни скорее скотской, лишенной даже тени человеческого достоинства, дает совершенно особый материал для вечно актуальных размышлений о том, что же такое человек.
Она не была, по сути, ни писателем, ни художником. Сама Евфросиния Керсновская свои неумелые рисунки с известной долей иронии называла «наскальной живописью», имея в виду их первобытный природный характер. Но взрывная сила этих рисунков заключена именно в достоверности и точности отношения к изображаемому. Боль и отчаяние, жестокость и подлость, униженность и достоинство, страх смерти и его преодоление представлены в натуральном виде.
Важная деталь: рисунки Керсновской неотделимы от текста. Не определить, что важнее: рисунок или слова, которыми он сопровождается. Пожалуй, слово все-таки весомее. Хотя бы потому, что для самой Евфросинии Антоновны оно было дороже всего - и свободы, и даже жизни. Когда она, бежав из гибельной ссылки, была поймана и приговорена к расстрелу, то на предложение написать прошение о помиловании ответила отказом. Просить о помиловании значило признать себя виновной, но виновной она считала не себя, а власть. Расстрел ей заменили десятью годами лагерей. А когда кончились все сроки, и она должна была выйти на свободу, предложили дать подписку о неразглашении того, что она видела и пережила в лагере. И она опять отказалась! И ее выпустили без всякой подписки.
Такой же «несоветской», не приученной приспосабливаться к официальной лжи, она оставалась и после освобождения из лагеря. Свои теперь уже знаменитые тетради, снабженные сотнями рисунков, она создает в 1964-1968 годах в Ессентуках, где она прожила до самой смерти в 1994 году. Как я уже отметила, первые 64 рисунка и очерк Владимира Могилянского «Житие Евфросинии Керсновской» были опубликованы в 1990 году в журнале «Огонек». Потом была публикация в «Знамени», а в конце 1991 года вышла книга «Наскальная живопись Евфросиньи Керсновской», в которой увидели свет 350 ее рисунков. И вот, наконец, в 2004 году полное издание. Названием книги стал вопрос: «Сколько стоит человек?». И в подзаголовке дан ответ: «Человек стоит столько, сколько стоит его слово».
НАСЛЕДИЕ - НЕ ТОЛЬКО ТЕТРАДИ
Подробнее остановлюсь на этих последних событиях.
C 29 декабря 2005 по 15 февраля 2006 года в музее и общественном центре имени Андрея Сахарова в Москве работала уникальная выставка «Тетради Евфросинии Керсновской».
2239 рукописных листов «в клеточку» и 700 рисунков, выставленных в экспозициях - эмоциональный документ гулаговской жизни и быта.
Недостаточно назвать эти тетради уникальными. Посетители сходились в мысли, что Е. А. Керсновская запечатлела то, что не могли бы сделать кино- и фотодокументалисты: тюремные одиночки, карцер, ужас пересылок, этапов, лагерную любовь, лагерный контингент.
Евфросиния Антоновна Керсновская по воспитанию и образованию была европейским человеком, имевшим большую любовь к России. Ее моральными принципами были cвобода и любовь к Богу. Тем ценнее вывод: в страшных, нечеловеческих условиях это ей помогло выстоять и победить.
Соглашусь с мнением, что наследие Керсновской не ограничивается гулаговскими тетрадями. Несмотря на полную испытаний долгую жизнь, она сохранила чистое, искреннее восприятие мира, которое отражено в зарисовках Кавказа, открытках, детских рукописных книжках, сделанных для знакомых по велению доброй души. Поэтому не случайно на той выставке были представлены не только оригиналы «Тетрадей», их факсимильные копии, но и графика из серии «Кавказ», лагерные открытки, живопись, фотографии из семейного архива Керсновской. В том же 2006 году на территории мемориального комплекса «Медное» в Калининском районе Тверской области (филиале Государственного музея политической истории России) работала выставка-инсталляция с тем же названием «Тетради Евфросинии Керсновской». Вновь людей поразили 12 тетрадей текста и рисунков этой удивительной женщины, напоминающие клейма жития святых и одновременно - лубочные картинки и ужасные комиксы… Но это - необыкновенно выразительная энциклопедия ГУЛАГовского быта, перенасыщенной человеческими трагедиями.
Когда в 1994 году альбом рисунков Евфросинии Керсновской был издан во Франции, пресса признала, что это больше, чем литература. Узница ГУЛАГа талантливо запечатлела своими руками детально-типическое отражение лагерной жизни, пережитой миллионами людей. И умерших от такой жизни.
КУЗБАСС, НАРЫМ, НОРИЛЬСКИЕ ШАХТЫ…
Знакомясь с биографией и наследием Е. А. Керсновской, с болью вспоминала рассказы своих репрессированных родных. Мать была девочкой, но помнит землянки в Нарыме. Бабушка через полгода лесоповала умерла. Двоюродный брат 10 лет работал в лагерной шахте в Норильске. Дедушка расстрелян в 1931 в Бийске, тетя умерла в тюрьме. Разве мало в России таких семей?! Думаю, приведенные ниже эпизоды ее страданий лишь увеличивают значимость ее творческого наследия для потомков.
В Сибирь интеллигентную Евфросинию везли в одном вагоне с мелкими лавочниками и крестьянами. Перед самым началом войны эшелон оказался под Омском, за помощь роженице ей тогда впервые надели наручники и засунули в карцер. Вот строки из ее тетрадей. «Проехали Ленинск и направились в сторону Сталинска. Опять двухколейный путь; кругом шахты, поселки... Да, это Кузбасс. Минули Сталинск… Едем дальше на юг… Приехали! Мы в Кузедееве… Рыжие сопки. Темный хвойный лес. Ель, сосна, пихта, береза. Красивая - вся в водоворотах и порогах - река Кондома. Говорят, следующая станция - Тельбес, золотые прииски…Какая красота! Какой простор! Это было последнее радостное человеческое ощущение, после которого потянулись долгие годы страдания, унижения и множества открытий». В Кузедееве некий майор отобрал у Евфросинии паспорт. А потом ссыльных вновь отправили в барак на берегу Анги.
«…Мы начинаем валку леса, - продолжаются записи - прежде всего надо проложить узкоколейку для вывозки леса к речке Анге, где закладывалось катище - место, где на крутом берегу штабелюют лес. Зимой его скатят на лед, а весной сплавят «мулем» (не в плотах). На Чулыме лес свяжут в плоты и погонят их в Обь, а там катера потащат плоты вверх по Оби». В подчинении - четырнадцать мальчишек и девчонок для вспомогательных работ на прокладке узкоколейки.
Когда сезон лесоповала на Анге подошел к концу, ссыльных на зиму перегнали на другую лесосеку. Зимой среди ссыльных начался голод. Протестуя на собрании против нереальных норм выработки, Ефросиния вступила в конфликт с начальником Суйгинского леспромхоза Хохриным. Тот написал на нее донос. Евфросиния решилась на побег. Она проскиталась по Сибири полторы тысячи километров. Ее попытка про-браться в Томск в дипломатическое представительство потерпела крах. Легально устроиться на работу было невозможно из-за отсутствия паспорта. В августе 1942 года ее вновь арестовали под Рубцовском. Вновь повезли по кругам ада - из тюрьмы в тюрьму. Новосибирск, Барнаул, Нарым… Военный трибунал приговорил ее к десяти годам исправительно-трудовых лагерей и пяти годам поражения в правах по статье 58-10.
Как «рецидивистку» с двумя судимостями, ее отправили в Норильск. По пути познакомилась с изнанкой Красноярска Злобино - невольничьим рынком Норильского горно-металлургического комбината. До Норильска ей довелось проплыть в огромной общей каюте 3-го класса, вместившей 240 пассажиров, в основном рецидивистов.
Норильск - это никель, столь нужный для войны. После Томска и Новосибирска было изобилие: 800 граммов хлеба, два раза в день по литру баланды, густой от отрубей, а иногда и от крупяной сечки, и по 200 граммов соленой трески. Но зато работа… В Норильском лагере Евфросиния Керсновская по доброй воле стала… шахтером. В горе «Святая Елена» заключались рудные тела огромной мощности. Разрабатывали ее и открытым способом, и одновременно врезаясь снизу в глубь горы. По другому берегу Угольного ручья стояла гора Шмидта: мощные пласты угля чередовались с прослойками пустой породы. Замечу: хрупкая Е. Керсновская, будучи шахтером, работала на четырех пластах. И выдержала многолетний каторжный труд.
СКОЛЬКО СТОИТ ЧЕЛОВЕК
Напомню, при освобождении она отказалась подписать формальное обязательство о неразглашении того, что было в лагере, мотивируя свою позицию так: «Подпись - это слово, данное человеком, а человек стоит столько, сколько стоит его слово». Поэтому даже во время «оттепели» КГБ не хотел давать бывшей дворянке, а теперь единственной в Норильске женщине-шахтеру шахтерскую пенсию. В газете «Заполярная правда» выходили заказные статьи, порочащие честь и достоинство Евфросинии Керсновской. Она была не просто хорошо образованной женщиной, а еще и истинной христианкой. С благородством и верой она шла навстречу тяжелейшим, подчас смертельным испытаниям. В неволе держала себя свободной. Это помогало ей выстоять, сохранить в себе человеческие качества. Поэтому при чтении, вернее «погружении» в ее воспоминания, кроме сопереживания, есть ощущение надежды, что подобное не повторится.
Валентина КОЧНЕВА, директор торгового дома «Похоронная униформа», г. Новосибирск
#GALLERY#
