Ушел из жизни Владимир Анатольевич Никульков. Господи, как больно.
Никогда не думала, что мне, профессиональному журналисту, не первый год работающему в похоронной отрасли, так трудно будет писать некролог.Трудно потому, что два года общения и работы с Владимиром Анатольевичем утвердили меня в мысли, что нет более живого и любящего жизнь человека. Он просто излучал энергию и заражал ею окружающих.
Придя в журнал «Похоронный дом» редактором, я очень мало знала о смерти. Главный редактор Никульков помогал мне советами, подсказывал, учил меня видеть тему, разбираться в ней, а через несколько месяцев стал советоваться со мной, уже как с равным партнером. Порой мы до хрипоты спорили о том, как должен быть выстроен материал, какие знаки препинания нужны, а какие нет… Во время таких споров Владимир Анатольевич никогда не срывался, не переходил границу. Интеллигент до мозга костей. Он ценил творческий подход к работе. Одна из его любимых фраз при общении с дизайнерами - «прояви дизайнерскую фантазию». Но вместе с тем, историк по образованию, он очень скрупулезно относился к фактам. Еще одна его любимая фраза - «не импровизируй».
Творческая судьба Никулькова-журналиста сложна и многогранна. Газета «Молодость Сибири», газета Сибирского военного округа, газета группы советских войск в Германии, газета «Советская Сибирь», радиопрограмма «Слово», журнал «Эксперт-Сибирь», журнал «Похоронный дом». Средства массовой информации самых различных направлений. Но где бы ни работал Владимир Анатольевич, он всегда оставался профессионалом высокого класса, отдавался работе полностью, без остатка, был настоящим патриотом своего издания. Это был солнечный человек, излучающий свет для всех, с кем он соприкасался в этой жизни. Спасибо Вам, Владимир Анатольевич, что Вы были. Царствие Вам небесное.
Ольга ГЕРАСИМЕНКО
ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА НИКУЛЬКОВА
Боязнь смерти есть величайшая глупость, рецидив необразованности, ленивого, неактивного и, стало быть, убогого, не склонного к фантазиям мышления.
Не случайно смерти не боятся отчаянные воины, и не обязательно профессиональные, воевать ведь можно на всех фронтах жизни, явных и тайных, социальных, экономических, бытовых, семейных.
Не боятся ее глубоко мыслящие священнослужители, многие люди искусства, истинные историки и почти все, склонные к философскому восприятию мира живых.
Смерти не боятся и откровенные дураки, но совершенно по иным причинам: их не склонный к рефлексиям мыслящий аппарат воспринимает жизнь как данность: сейчас мы есть, об остальном не знаем и не думаем.
Это вовсе не профессиональные характеристики. Отчаянным воином или, скажем, мудрецом, постигшим закономерности мира, может быть не обязательно афганец, спецназовец или член какой-нибудь академии, а, например, древний деревенский дед. За день до смерти он собирает родню, выпивает стакан самогона и объявляет срок своей кончины, отдавая, кстати, всякого рода хозяйственные распоряжения, словно собирался жить вечно, словно уезжал на несколько дней на дальний покос. В точно назначенный им час он умер, и близкие его не испытывали ни страха смерти, ни неожиданного потрясения: он постепенно подготовил их к своему уходу и показал им, что жизнь продолжается, даже если его не стало.
Петр Дедов, сибирский наш писатель, в Кулунде родившийся, рассказывая мне об этой кончине своего деда, пояснял: он словно Смерть хорошо знал и даже ее видел, может, и говорил с ней.
Как утверждают некоторые мистики, Смерть нас не покидает никогда со дня рождения. Если каждый из нас - планета, то она наш спутник. Всегда она стоит за нашим левым плечом сзади, за сердцем, и в неясный, обязательно несолнечный день, если вы голову повернете влево назад, вы увидите неисчезающую тень, размытое темное облачко - это она, наш ангел-хранитель, не судьба даже, а исполнитель другой воли, часто бывает, что и спаситель.
Впрочем, требуется некое раскрепощение ума, поддавание очарованию интуиции, чтобы не просто поверить в это, но точно знать, что Смерть всегда рядом.
Мой друг умирал на моих глазах. Он знал это раньше, чем я в это поверил и смирился с неизбежным.
Примерно за год до этого ему сделали операцию, почти десять часов его тело обрабатывали первоклассные военные хирурги, на их попечении он и должен был остаться хотя бы на пару месяцев.
Но он отказался от патронажа и стал жить так, как жил до операции: работал, брал интервью у экономистов, ученых, чиновников. Известная в Новосибирске фамилия открывала ему самые тяжелые двери, да и собственное имя профессионала гарантировало ему уважение собеседников самого высокого ранга. Он погрузился в рутину местных газет, завтракал и ужинал, как придется, пил то, к чему привык. Он не хотел менять свой стиль жизни, изменять привычкам, то есть поддаваться тому, что говорило бы о телесной слабости и отсутствии воли. Я бесполезно рассказывал ему о новомодных лекарствах, без результата уговаривал его поехать к знаменитым травницам на Алтай, надо лишь дождаться настоящей весны. За месяц до кончины он мне позвонил: «Приезжай». Был журнальный столик, закуска немудреная, водка «Мягков». И его слова: «Я тебе никогда не прощу, если ты со мной не выпьешь последний раз, как мы это делали сорок лет подряд».
Мы чокнулись. Надеюсь, он меня простил.
Он не хотел умирать слабым. Зная, что конец неизбежен, он все-таки хотел понимать, как это происходит. Таким и умирал - в полном осознании своей угасающей плоти.
Боже мой, есть люди, которые не боятся Смерти!
Володя Никульков говорил с нею один на один, и, думаю, это было проявлением настоящей, человеческой, мужской, в конце концов, силы. Смерть таких людей уважает. Она за плечом, сзади, но ее коса - всего лишь символ устрашения для слишком слабых. Нищие духом и телом ломаются, их гнет неминуемый страх кончины, и Смерть сладострастно наблюдает за тем, как корежит неправедников. Сильных она уводит в иные чертоги, и там-то наступает настоящий альянс двух миров: придуманного нами, временного, где мы пока все обитаем, и настоящего, о котором мы ничего не знаем, но куда все обязательно возвращаемся.
Все остальное уже несущественные земные подробности, несущественные перед лицом неизбежности - Владимира Никулькова не стало. С этим трудно смириться. Одно утешает - его лицо в гробу, даже приукрашенное в соответствии с похоронным ритуалом, это мертвое лицо - идеальная копия живого, сильной воли, умного человека, встретившего Смерть на равных. Он ждал ее, не боясь, понимая, что она - наша вечная спутница. И она оценила его благородство.
Валерий КОТЕЛЬНИКОВ, друг, член Союза журналистов РФ
#GALLERY#
