Николай Голубев: Оскорбление чувств

Кажется, в Ивановской области наметился первый прецедент – православный батюшка (РПЦ) заявил об оскорблении своих религиозных чувств. Не нравится настоятелю палехского храма могила поэта Ефима Вихрева (1901–1935), расположенная в самом центре села-академии. Священнослужитель предлагает кости литератора эксгумировать и перезахоронить. К сожалению, это не шутка. А иеромонах Силуан (Киселев) не какой-нибудь расстрига и отщепенец, а благочинный палехского округа, епархиальный функционер.

 Само место погребения Вихрева (перед оградой Крестовоздвиженского храма, в сердце села) говорит о той роли, которую он сыграл для палехского искусства. Показательны слова из Пушкина, высеченные на надгробии: «В тёмной могиле почил художников друг и советник. Как бы он обнял тебя! как бы гордился тобой!..»

К счастью, современные палешане не забыли, чем обязаны Ефиму Вихреву, – они активно выступают против инициативы священника, организовали дискуссию в местной газете. Но батюшка, кажется, ничего не хочет слышать. В его словах и намерениях подспудно сквозит жажда мщения: «Задела за живое меня статья Марии Бокаревой о его [Вихрева] литературном таланте, о любви к Палеху. <…> Простим ему, пишет она, ведь его литературный дар, воспевающий Палех и палешан, дороже, чем то, что он славил ранее насилие советской власти над своим народом. Я не согласен, у меня дед был раскулачен, и долгие 11 лет он скитался по лагерям, пришел оттуда сгорбленным скорбью, а какая это была трагедия для семьи, слезы, отчаяние <…> Мария пишет, что мы должны чтить Е. Вихрева как героя, а вот не герой он для меня. Для меня героями того времени являются священномученики Иоанн Прудентов, Иоанн Рождественский, которые как раз и утешали, и помогали тем раскулаченным».

Прежде всего, надо отметить, что иеромонах Силуан не очень хорошо владеет историческими фактами. Активное раскулачивание началось в нашей стране вместе с коллективизацией в 1930 году. Мог ли к этому иметь отношение писатель Вихрев? С 1925 года он жил в Москве, работал в издательстве, а главной его литературной темой – до смерти – было палехское искусство. 

По сути, Вихрев своими журнальными публикациями и книгами реабилитировал село бывших богомазов, открыл его для всего мира. Более того, Ефим, прекрасно знавший мировое искусство, подсказал палешанам и сам художественный метод лаковой миниатюры, обосновал его концептуально. Не было бы Вихрева – не было бы сегодняшнего Палеха. Вряд ли бы уцелел и Крестовоздвиженский храм с его замечательными росписями, если бы писатель в свое время не доказал преемственность нового палехского искусства от иконописи. 

Но здесь надо сразу оговориться: Вихрев – это не искусствовед-педант и не галерист-культуртрегер. Вихрев – прежде всего романтик. Он влюблен в Палех и по-детски заворожён рождением нового искусства, происходящим на его глазах, при его участии. Вихревская книга «Палех» воодушевляет и сегодня, она светла. Процитирую небольшой фрагмент: 

«Рожью, васильками, перелесками, пеньем жаворонков, словами возницы, мечтаниями и думами тянется дорога к Палеху. Вот уже переехали мы речку Люлех. Схожесть названий – Люлех, Палех – последняя память о легендарных финнах, поселившихся в этом крае. Вспомнив это, я уж начал было думать о средоточии в Палехе трех культур: финской, византийской и фряжской (итальянского Ренессанса). Но в это время, как и полагается к концу пути, шуйская туча догнала нас и грянула пятиминутным ливнем.
Зато какие роскошные радужные ворота раскрылись перед нами! Целых три концентрических радуги заключили Палех в свои семицветные объятия. Это ли не лучшая рама для Палеха!
– Стой, – говорю я вознице, – дальше я пойду пешком.
И вот вскоре я уже шёл по наклонным улицам крестообразного села. Радуги растаяли в акварельных сине-зелёных пространствах, а краснеющее солнце клонилось к Красному. Но еще не скоро стемнеет, и я успею поздороваться с тобой, моё чудное и чудное, моё единственное и неповторимое село».

Читаешь книгу Вихрева – а там Гёте, Пушкин, Рембрандт, галерея Уффици. И палехские художники – Голиков, Баканов, Вакуров, Котухин – совсем не кажутся лишними и случайными в этом вихревском ряду.
В романтическом русле литератор, конечно, воспринимал и великую революцию. Вместе с ивановскими красными ткачами он добровольцем ушел на фронт в 1919 году биться за правое дело. Его строки: 

«…Мы летели через столетия
По равнинам, буграм, снегам,
Неумытые, неодетые,
К неизведанным берегам…»

Но судя по дальнейшим текстам, Вихрев не очерствел в боях, не перестал доверять людям и судьбе, сохранил умение удивляться и быть восторженным. Его книжки наполнены искренностью и любовью (это непривычно и трогательно для современного читателя). Совсем другой заряд эмоций несут выступления палехского иеромонаха в районной газете «Призыв». Он пишет:

«Жизнь Е. Вихрева – это трагедия в назидание нам, потомкам, как трагедией была жизнь В. Маяковского, М. Горького. Они были заложниками советской власти, они согласились с ней, и в итоге разделили ответственность вместе с этой насильственной властью. Воистину, кто не помнит прошлого, у того нет и будущего. Забыл Е. Вихрев ту старую, царскую Россию с её храмами и часовнями, тот уклад жизни, присоединился к насилию, к богоборцам, и не дал ему Бог будущего. Умер молодым, был погребен на месте разрушенной в 1934 году часовни в честь великомученицы Варвары.

Сейчас же находящаяся у алтаря могила Е. Вихрева своим присутствием оскорбляет чувства верующих людей. Нынешние верующие палешане хотят восстановить эту часовню, памятник архитектуры, память дедов и прадедов, которые по копеечке собирали на это сооружение. Мне не хочется новшеств, хочется простой справедливости, если палешане построили часовню, значит, надо её восстановить, если поставили памятник царю-освободителю, значит, со временем его нужно восстановить».

И вот здесь мне хочется напомнить иеромонаху Силуану, что решение похоронить Ефима Вихрева перед церковным алтарем принадлежит не советским органам, не безбожникам – а выдающимся палехским художникам. И трудно поверить, что их выбор был случайным, необдуманным – уж они-то знали закон Божий. На иконы, написанные этими самыми художниками, до сих пор, вероятно, молится иеромонах Силуан. Заметьте, Вихрев – единственный, кого палешане решили похоронить в центре села.По сути, Вихрев своими журнальными публикациями и книгами реабилитировал село бывших богомазов, открыл его для всего мира. Более того, Ефим, прекрасно знавший мировое искусство, подсказал палешанам и сам художественный метод лаковой миниатюры, обосновал его концептуально. Не было бы Вихрева – не было бы сегодняшнего Палеха. Вряд ли бы уцелел и Крестовоздвиженский храм с его замечательными росписями, если бы писатель в свое время не доказал преемственность нового палехского искусства от иконописи

…Я не знаю, что там с чувствами верующими. Но слова палехского священника, по-моему, не могут не оскорблять чувства думающих и честных людей, любящих родную историю и искусство. Ефим Вихрев – безусловный герой. Может быть, бог и не дал ему будущего, как думает палехский монах, но искусство дало ему бессмертие. 

А вот имя Силуан переводится с латыни как дикий или дремучий. Вот уж действительно дьявольская проделка: попасть такому дремучему человеку в село-академию.

Наивно?

В ноябре вышел долгожданный альбом «Художники земли Ивановской». Подобное иллюстрированное издание действительно было необходимо и наверняка окажется востребованным, хоть и стоит недёшево – по две тысячи рублей за том (при тираже в тысячу экземпляров).

В пресс-релизе по случаю презентации подчеркивалось: «Данное издание – плод многолетнего кропотливого труда правления Ивановского областного отделения Союза художников России под руководством председателя Галины Вороновой, которому нет аналогов в библиографии нашего края».

Справедливости ради надо отметить, что аналоги всё-таки были. Еще в 1986 году в специализированном ленинградском издательстве вышла иллюстрированная монография К. Мокрова «Художники текстильного края». Ценность той книги – именно в научном подходе: она объясняет, как формировалась в Иванове особая художественная школа, в чем ее отличительные черты.

В новом же альбоме концепция не просматривается – просто репродуцируются работы членов творческого союза; плюсом даны краткие биографии. Но здесь надо отметить, что Союз художников – а следовательно, и вышедший альбом – объединяет далеко не всех мастеров. Причем за бортом (за переплётом) остались некоторые знаковые имена как дореволюционных живописцев, так и наших современников.

Поэтому название кипсека – «Художники земли ивановской» – может вводить читателя в заблуждение. К сожалению, совершенно не представлено в альбоме ивановское альтернативное искусство. Попробую отчасти восполнить этот пробел сейчас. О художниках ивановского андеграунда (здесь признанный мэтр – В.М. Бахарев) наш журнал рассказывал не раз. Поэтому речь о другой грани неофициального искусства. 

Осенью областной коордметодцентр культуры и творчества показал выставку «ИвНаив» из собственного собрания. Самый известный представитель наивного искусства в нашей области – Павел Леонов (1920–2011), гениальный чудак из села Меховицы Савинского района. В год смерти у него даже была выставка в ГМИИ им. Пушкина – называлась она «Последний романтик Страны Советов».

В Интернете можно найти фильм «Леонов из Меховиц» – полюбопытствуйте. За самодеятельным художником (который пишет картины, прислонив подрамник к забору) просто интересно наблюдать. До конца не поймешь – придуряется он, юродствует или такой и есть. Колоритна и его муза – вечно пьяная в жизни и аристократическая на картинах мужа – Зина.  

Произведения наивного искусства трудно описать. Это, по сути, детский рисунок со взрослыми интонациями: не подделка, не стилизация – а органичный взгляд на жизнь без социальных условностей и самоограничений. В этих картинах всё в нарушение правил – только сам художник этого не осознает. Пикассо говорил: «Я могу рисовать как Рафаэль, но мне понадобится вся жизнь, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребёнок».     

В экспозиции было представлено двенадцать полотен Леонова. Вызывают настоящий восторг и удивление только первые – а дальше привыкаешь. Автор ведь эксплуатирует один и тот же художественный приём, одну цветовую гамму (возможно, просто не было других красок). Обязательный элемент леоновских полотен – бесцельно летящие в массовом строю птицы. Вероятно, так художник решал формальные задачи: заполнял пространство холста, придавал ему динамику. Но в то же время птица ведь архетипичный символ божественного, сверхъестественного. И птицы у Леонова всегда чёрные – больше похожие на самолеты, нежели на пернатых.

Вообще это ценно, что картины Леонова, разошедшиеся по крупнейшим музейным коллекциям мира, есть и в областной собственности. Закупали их у художника в конце 1990-х, за бесценок (ну а, может быть, за бутылку для Зины). Счастье, что тогда в официальной ивановской культуре нашлись специалисты, которые смогли понять наивное искусство, выбить на закупку картин деньги.

Сейчас, боюсь, в ивановской культуре господствуют другие специалисты. И тринадцатую картину Леонова, находящуюся в нашем собрании, не стали выставлять, подозреваю, только потому, что на ней изображена обнажённая женщина: как бы чего не вышло.  

Также на прошедшей выставке экспонировались работы самодеятельных художников С. Волкова, И. Уруева, Н. Спириной. В них, конечно, нет леоновской непосредственности, не получили они и международного признания – но я, например, не могу забыть картины С. Волкова. Они все на один сюжет – но в этом повторении чувствуется ноющая рана художника. Он рисует фанерный солдатский обелиск, и к нему по пустынному полю идет сгорбленная женщина (в некоторых вариантах она сидит у могилки). Называется картина: «Мать никогда не забудет»… 

Сам художник – инвалид войны. Образования не получил, работал в колхозе трактористом, пастухом, шофером. Живописью начал заниматься только в 60 лет, выйдя на пенсию, – обычная история для самодеятельного художника.Произведения наивного искусства трудно описать. Это, по сути, детский рисунок со взрослыми интонациями: не подделка, не стилизация – а органичный взгляд на жизнь без социальных условностей и самоограничений. В этих картинах всё в нарушение правил – только сам художник этого не осознает. Пикассо говорил: «Я могу рисовать как Рафаэль, но мне понадобится вся жизнь, чтобы научиться рисовать так, как рисует ребёнок»

Собрание наивного искусства в Иванове показывают нечасто. На сторонние выставки тоже наши картины обычно не дают – хотя запросы приходят регулярно. Что имеем – храним, но никому не показываем.
…Возвращаясь к началу этого материала: ивановский художественный процесс не ограничивается членами одного творческого союза. И вышедший альбом, увы, не снял потребности в обобщающей научной монографии. Заниматься этим должны не сами художники (как в этот раз) – а искусствоведы и музейщики, учёные. Даст бог, доживем и до такого издания. Но и нынешнему нельзя не радоваться.

***
По стопам Союза художников идут ивановские писатели. Только их результат оказался совершенно иного уровня. Но об этом далее.

Ряженые

Вот есть ряженые казаки – толстые и горделивые, по-бабьи скандальные, увешанные цацками-медальками. И самое удивительное – они искренне верят в свои многозвездочные погоны, хотя в армии никогда не служили, в седле не сидели. Говорят, что Государственная дума собралась принимать закон против ряженых казаков – мол, они дискредитируют честных и благородных вояк. Поддерживаю.

Но есть еще ряженые писатели. Те, кто считает себя причастным к литературе. Казалось бы, ничего страшного: они не носят с собой нагаек и не громят выставки современного искусства. Но, по-моему, вреда от них может быть значительно больше. Услышит, например, ивановский школьник косноязычное выступление председателя областной писательской организации – и на долгие годы молодого человека отвратит от литературы; ни на одну творческую встречу он больше не рискнёт прийти. 

…Вообще я зарёкся писать про ивановское подразделение Союза писателей – им ничего не докажешь. А те, кто хоть чуть-чуть интересуется местной литературой, давно не питают иллюзий. Меня только удивляет, каким образом ивановским писателям удается получать финансирование на свои сомнительные проекты.
В этом году, например, писательская организация выпустила «библиографический справочник «Ивановские литераторы»». В предисловии руководитель проекта и автор концепции (это всё самоопределения) – Юрий Орлов – взволнованно пишет о финансовой поддержке издания администрацией города Иваново. На что же пошли муниципальные деньги?

Если говорить коротко – деньги пошли на удовлетворение нездоровых амбиций. Ю. Орлову со товарищи, видимо, просто захотелось увидеть свои фамилии в одном ряду с Константином Бальмонтом, Мариной Цветаевой и Дмитрием Фурмановым.  

К слову, библиографический справочник – вещь, конечно, нужная. Но, во-первых, в 1988 году уже выходило подобное обозрение ивановской литературы. А во-вторых, библиографический справочник требует тщательно составленной, полной и выверенной библиографии. В вышедшем томе – до этого далеко. Хватает оплошностей и ошибок.

В книге три раздела: «Литературное наследие», «Ивановская писательская организация» и «Литературный актив». Третий раздел, как пишет Юрий Орлов, «включает в себя всех тех авторов, на счету которых значится хотя бы одна собственная книга». Здесь надо отметить, что собственную книгу в последние десятилетия может выпустить любой графоман – за собственный счёт (так, кстати, издается и сам Ю. Орлов).
В итоге в третьем разделе указано более 250 имен. Некоторые из них к литературе отношения не имеют вовсе. Например, в справочник «Ивановские литераторы» включена художник-шаржист Нина Бахтигиряева (в библиографии названы четыре её художественных альбома и ни одного литературного произведения). Странным образом сюда же записаны ученые-историки со своими узкопрофильными монографиями. 
А вот некоторых достойных имен в сборнике нет. Например, забыли составители про профессора-фольклориста Вадима Смирнова (хотя другие его коллеги по университету указаны). Возможно, это объясняется тем, что полтора года назад учёный написал открытое письмо Юрию Орлову, выявив факты плагиата в ивановском писательском сообществе (когда стихи Есенина и Северянина выдавались за свои). Ответа, кстати, на то обращение так и не было. Мне неловко писать, но и в нынешнем издании есть значительные текстовые заимствования без ссылок на источник (списывали с книги 1988 года «Писатели земли ивановской»). 

Короче, деятельность областной писательской организации не может не вызывать вопросов. Самое главное – эта деятельность далека от литературного процесса: всё больше открытие памятников и издательские инициативы за чужой счёт. А когда в последний раз у ивановских мастеров слова выходили публикации в «Знамени», в «Новом мире»? Где подборки стихов в «Литературной газете»? 

…Если городская администрация хотела профинансировать библиографический справочник «Ивановские литераторы», было бы уместнее обратиться на профильный факультет ивановского университета, к ученым-специалистам. А так получилось, по-моему, неэффективное расходование общественных денег. 

При этом неизданными остаются действительно важные и научно значимые краеведческие труды и источники. Они мало интересуют ивановскую писательскую организацию – видимо, потому, что в них (по понятным причинам) не встретишь имени Ю. Орлова и сотоварищей. 

Свой библиографический справочник писатели продают по тысяче рублей. В планах увеличить тираж до 300 экземпляров (пока – 100). И еще одна показательная деталь: уже третий год подряд – хотя книга только вышла – её составители выдвигают себя на областную литературную премию. Заслуживают?