Как на погостах столицы Хакасии отражается мерзость душ живых

– Это они правильно – размышляет Александр Анатольевич отсматривая адреса на конвертах и раскладывая воззвания по разным стопкам. – С нами, ритуальщиками, дружить надо. А то прикопаем, ни одна зараза не найдёт – юморит главный муниципальный смотритель. – Сейчас «пожарки» вернутся и поедем – говорит Филатов, обращаясь уже ко мне. – Пришлось дать им место для дислокации у нас на территории – поясняет Александр. Тут окраина города и в случае пожара, отсюда им быстрее добираться до домов на отшибе, тех же дач, например. Так и соседствуем вместе: похоронная служба и спасатели – констатирует курьезный жизненный факт абаканской жизни Филатов.

– А кому в голову пришла идея их к вам подселить – спрашиваю я Александра Анатольевича.

– Да я сам и предложил – отвечает глава ритуальной службы города. Им негде организовать пост, а помогать людям надо. Гаражи им под технику оборудовали. Вот и прикинь сколько я, похоронщик, спас человеческих жизней – предлагает Филатов. А все говорят, мол чем больше хороним, тем нам и выгоднее. Врут, собаки.

«Такую страну потеряли»

С главой ритуальной службы Абакана мы встретились в один из выходных майских дней. Намедни некая бдительная гражданка накатала грозное заявление на участников гражданской инициативы «Память оборванных миров». Суть акции заключается в том, что любой горожанин, несколько часов воскресенья может потратить на приведение в порядок заброшенных захоронений на старых закрытых абаканских кладбищах. Поначалу планировалось уборка на забытых могилах абаканских детей, а позже решили, что наводить порядок будем на всех без исключения бесхозных захоронениях. Инициатива оказалась не только общественным благом, но явилась уникальным, неиссякаемым кладезем информации о тайной истории Абакана. На одной из очередных уборок, мы узнали, что

столица Хакасии 50-60 годов прошлого века находилась под абсолютной властью бандитов и уголовной шушеры, насадившей свои лагерные законы обществу и убивавших абаканских детей за навязанные им карточные долги.

К слову говоря, подсаживание детей и подростков на «святой» карточный долг для уголовных дегенератов оказался одним из главных инструментов поставить людей в полную зависимость от себя и выкачивать с них деньги и ценности.

…Подобное стало возможно после Великой Отечественной войны. На фронтах сражения с фашизмом сложили голову целые поколения, например, 80 процентов жизней мужчин 1923 года рождения оказались положены на алтарь победы. А после войны советским властям оказались позарез необходимы рабочие руки для возрождения истрёпанного хозяйства государства. Вот и объявлялись для уголовников великодушно с маршальского кителя Сталина, а после смерти генералиссимуса его сменщиками на посту великой страны будущего, амнистия за амнистией. В результате улицы городов заполонила полууголовная мразь очень быстро навязавшая блатные законы обществу и оставшимся в меньшинстве честным людям. А послевоенные абаканские мальчишки, оставшиеся после войны в большинстве без отцов, тянулись к мужскому. Лагерная шушера, внезапно для самой себя очутившаяся мощной силой на свободе, пользовалась стремлением детей и подростков стать частью общего. Уголовные фрики навязывали мальчишкам лагерную идеологию «настоящего пацана». Мол, чтобы соответствовать понятиям и не оказаться отверженным ровесниками и обществом «настоящих» мужиков, надо придерживаться лагерных законов, уметь пить, курить, знать блатной язык и стремиться стать авторитетом как вершине лагерной карьеры. А по настоящему смелый и отважный пацан еще не боится играть в карты и никогда не побежит к ментам.  

Абаканские мальчишки стремились быть частью нечто общего, быть не хуже друг друга и проявить себя в настоящем деле. На том их и ловила лагерная мразь, навязывая детям и подросткам свои сволочные законы. Противостоять шушере оказалось попросту некому. Отцы погибли, а те, что вернулись с войны, были инвалидами. Единицы полноценных уже погоды не делали. Советской власти же оказалось выгодно, что социально близкие им уголовники держали в стойле страхе всю послевоенную страну. Держать уголовных фриков на поводке оказалось гораздо проще, чем найти общий язык с израненным народом.

Учуяв свое большинство над абаканцами, каждый уголовный фрик мнил себя авторитетом. Любой лагерный подонок пытался подсадить мальчишек на карточный долг и обзавестись, своими «шестёрками», что взращивало его авторитет в среде таких же отбросов. Давя «на слабо» мальчишек уговаривали сесть играть в карты, обманом обыгрывали и ставили ребенка в абсолютную зависимость от «святого долга». Проигравших детей лагерная сволочь отправляла «отрабатывать»: выносить ценности из дома, воровать или убивать по указке. А когда мальчишки отказывались и прятались, уголовники их находили и нередко убивали. «Наказывая» за карточный долг они стремились не потерять авторитет и не оказаться «опущенными» в своей же среде уголовных сволочей. Шариковой мрази были тысячи, каждый пытался показать себя круче другого подонка, а все вместе они задавали атмосферу в обществе. К слову говоря, атмосфера тех времен прекрасно передана в легендарнейшем фильме «Холодное лето пятьдесят третьего», в картине подонков с обеих сторон той эпохи, блестяще сыграли два актера из Абакана.

О трагедии уголовного террора в Абакане на истории с абаканским мальчуганом Ромой Анне, Интернет-журнал Хакасии рассказал в материале «Долгая амнистия» Почему в Хакасии в 1967 году детей убивали уголовники, а в 2020 убивает лицемерие гражданского общества.

Тогда, на погосте убитого мальчонки Ромы Анне, мы с единомышленниками пообещали Господу, что будем добивать еще очень живую уголовную атмосферу в обществе Хакасии. Каждому из нас Ромка мог стать отцом, но блатная падаль не дала ему даже шанса прожить счастливую жизнь. И блатной шушере мы с процентами вернем должок за трагедии наших отцов…

«Великое наследие зависти»

С единомышленниками мы организовали и проводим несколько гражданских акций памяти жертв тех страшнейших времен и каждый раз сталкиваемся со стремлением отдельной категории сограждан, обесценить наши потуги и образовать нам неприятности прикрывшись при этом, разумеется, благородной целью. Уборка на старых захоронениях «Память оборванных миров», само собой, не стала исключением. Некая бдительная жительница Абакана накатала на нас заявление в городской муниципалитет и утверждала, что приводя в порядок захоронение её родственника, волонтеры повредили оградку погоста. Предварительный визит на кладбище работников администрации показал, что барышня банально лжет и, тем не менее, власти города создали комиссию, официально исследовали захоронение и пришли к выводу о том, что оградка не повреждена и не повреждалась. А всем нам, участникам инициативы наведения порядка на заброшенных захоронениях (а среди них есть подростки), кто приводил в порядок заброшенные захоронения, пришлось пережить горькие чувства. Наши усилия, впрочем, наследники шариковых стремились оболгать изначально, с начала инициативы. Еще в начале, честный местный адвокат Петр Лысенко, увидев среди волонтёров инициативы Андрея Тенякова, сообщил «независимым журналистам», что Андрей в свое время отбывал срок, а Лысенко договаривался в интересах своего клиента – потерпевшего по делу. Казалось бы, ну и что? Человек же сейчас делает милосердное. Но в том и суть, что никак не удержаться шариковой душе от подлости тем, кто занят чем то правильным. Обязательно найти изъян и выровнять свою ущербность. У таких всегда, действительно все еще впереди…

Что поделать, человеческая зависть и стремление обесценить чужие поступки, прикрытая благородной идеей радения за общее благо, часть людской психологии. Беда только в том, что со временем она переходит именно в ту самую шариковщину с наганами…

… – Сейчас, наверное, съездим на пятое кладбище – предлагает Александр Филатов. – Там вандалы рушат памятники и надгробия. Не могут их пока поймать, уже и кладбище охраняется круглосуточно. А сейчас надо проверить, мусор убрали – нет. Там уже поедем дальше…

– Хорошо – согласился я. Хотя, признаться, ничего не понял. Во-первых, где тот самый «пятый» погост? Никогда о нем не слышал. А во – вторых, какие вандалы? О вандализме на абаканских кладбищах мне не было известно. И, честно говоря, считал, что подобное давно изжило себя как явление. Неужели ошибался? Переспросить постеснялся, решив, что на месте разберусь, что к чему.

Пятое кладбище расположено прямо посредине коттеджного посёлка в городском районе Красный Абакан. Никогда прежде я не слышал о его существовании. Ещё подъезжая к погосту, я заметил полицейского прогуливавшегося вдоль забора.

– Неужели так все плохо и приходится охранять – спросил я Александра Филатова.

– Круглосуточно – отвечает он. И тут же спрашивает: а что остаётся делать. Разбивают памятники, некой гадостью обливают, ломают оградки. Пришлось идти в УВД и у Андрея Петрова (замначальника УМВД по Абакану – прим) просить охрану.

«Отец» или потому что «надо»

…Погост в Красном Абакане оказался небольшой и, как выяснилось, на кладбище похоронены известные абаканцы. Например, герой Советского союза, фронтовик, Михаил Доможаков.

Уважаемый по сей день в определённых кругах Александр Толстокоров покоится рядом с отцом Василием.

А вместе с родным братом Алексеем лежит известный абаканские бизнесмен и политик Александр Магдалин. Захоронение братьев, к слову, также подверглось нападению вандалов.

Мы прошлись с Филатовым между могил посмотреть на результаты надругательства вандалов.

Никогда не понимал, что отыгрывает человек ломая памятник на кладбище. Разве только испытать ощущение безнаказанности и превосходства. Дьявольщина в чистом виде. Выходит,

на тех, кто приводит в порядок забытые захоронения пишут заявления. А на тех, кто глумится над памятью умерших, никакой управы нет…

Ясно дело, когда им вандалов ловить если по заявлениям бдительных гражданок, нас проверять надо…

Александр Филатов отправился побеседовать с дежурившим полицейским и рабочими, грузивших мусор с захоронений в кузов грузовика. А я двинул вдоль погоста и обходя кладбище слева, моё внимание привлекла ухоженная могилка участника Великой Отечественной войны. Подойдя к погосту я инстинктивно снял кепку и перекрестился. Фронтовик Петр Николаевич Медведев.

…Неожиданно сзади раздался доброжелательный интеллигентный голос:

– Отца моего зашли проповедовать?

Я обернулся, с небольшим букетом искусственных цветов стоял пожилой, но крепкий мужчина.

– Да – киваю. У самого бабушка – фронтовичка – а сам чувствую себя неловко, словно зашёл без спросу в чужой дом.

– Значит, все понимаешь – еле заметно покачал головой мужчина и протянул мне руку: – Виктор Петрович меня зовут. Отец тут мой, фронтовой разведчик, настоящий мужик, все в жизни прошёл – начал рассказывать Виктор Медведев. 83 года мне уже, а он меня научил, и жить, и любить, и верить – на глазах у мужчины навернулись слезы. Я понимаю, какое особое место в жизни уже немолодого человека занимает отец и любовь к нему Виктор Петрович будет хранить всегда. И у меня самого наворачиваются слезы. Повезло… Казалось бы, так естественно когда сын гордится своим отцом и так это сложно в нашей стране…

– Он в Игарке жил – продолжал свой рассказ Виктор Медведев, кладя цветы отцу, родился в семье репрессированных, сын кулака, везде оказался изгоем. Ни в пионеры, ни в комсомольцы. А как война началась, одним из первых сам пришёл добровольцем на призывной пункт. Не взяли, сказали происхождение не правильное, не может Родина доверить кулацкому сыну свои рубежи защищать… А когда немец уже стоял на пороге Москвы, тогда брали всех без разбора. Войну прошёл в войсковой разведке, вернулся только в 1946. Я помню, как встречали… Только после войны заслужил стать полноценным гражданином…

– Скажите, почему несмотря на издевательства над народом большевиков, наши предки и шли и воевали – спрашиваю я.

– А как иначе – отвечает Виктор Петрович. Не за Сталина шли. А потому что надо. Просто надо и никак иначе. Время тогда выпало такое… Ладно, пойду, супруга у меня тут лежит и дочь, работала в ХГУ, рак забрал. И посмотрев на меня очень пристально: ты будешь тут, заходи к отцу.

– Хорошо – пообещал я.

Александр Филатов уже закончил обход пятого кладбища, и мы поехали на захоронение у Калягинских холмов, у дороги в райцентр Белый яр.

«Сетки с ограды кладбищ и безымянные кресты на души живых»

Погост разрастается со страшной скоростью, видя, как растут ряды могил, невозможно не задуматься над вымиранием народа. Как же мы можем подобное допускать?

– Видишь ряды захоронений с одинаковыми маленькими крестами – показывает мне на целый сектор Александр Филатов. Тут похоронены безродные и одинокие пациенты Дома престарелых. Раньше им от государства был положен деревянный крест и номер на нем. Подумали с мэром и решили, что не по человечески, не по христиански как то. Надо людям хоть приличные кресты ставить. Вот через свои возможности я договорился, чтобы не деревянные кресты стояли, а из камня. Надолго хватит, а шансов, что родственники смогут найти, уже больше.

Я слушаю Александра Филатова, смотрю на сектор, а сам содрогаюсь от количества могил. Большинство погребённых тут людей, в силу разных обстоятельств, не смогли обрести внутреннюю опору и им требовалась поддержка других людей. В Отечестве бесконечных экспериментов над человеком, вариантов потерять себя – масса. Возможно, веру в самих себя им подрывали родители или попросту не научили житейской науке. Вариантов много и каждый – отдельная трагедия израненного Отечества. Но те, кто тут погребен, точно хотел жить, мечтал и до конца верил, что мир милосерден и добр. Они не нашли себя в жизни и не всегда в том их вина. А общество могло бы оказаться им опорой. Мир людей мог протянуть им руку помощи, проявить сострадание и милосердие к тем, кто так в нем нуждается. И многие из тех, кто тут лежит, сегодня могли жить. Но они оказались не нужны нашему миру, высокодуховной Отчизне и обществу высокой морали, способного лишь писать доносы на трех, кто от чистого сердца наводит порядок на заброшенных погостах. Бескрайние ряды захоронений с одинаковыми крестами – точный показатель нашего настоящего неравнодушия к страданиям подобного себе.

Мы общество ничтожеств если не можем протянуть руку помощи тем, кто нуждается в нас.

А сколько таких крестов вырастает по всей стране. Каждый день, год, десятилетия? Это все по наши души кресты…

Александр отправился проверить стройку, а я бродил среди могил безродных, брошенных, преданных людей и поражался возрасту ушедших. 1972,1976,1980 года. Мои сверстники! Жить да жить, радоваться успехам детей, первым шагам и улыбкам внуков. Но они умерли так, не обретя стержня, так и не поняв, для чего родились. Кто в этом виноват? Родители? Отчизна? Равнодушие и лицемерие обществ? Кто не протянул руку помощи, когда эти люди жили? По чьей вине так сложилась их судьба? А если угодили в беду и им не помогли другие люди? Но разве равнодушно смотреть на страдания подобного себе есть в природе человеческой?

– Имеем ли мы право называть себя народом если столь равнодушно относимся к тем, кому нужно было наше сострадание, и кто умер брошенным – спрашиваю Александра уже по пути на подсиненский погост. Вместо ответа Филатов кивает задумчиво, а спустя несколько секунд произносит:

– Отношение к безродные и больным, говоришь… Люди сетку с ограды кладбища снимают и на огороды прут. Едут на дачи, по пути заезжают на подсиненский погост и набирают бесплатную воду из кладбищенских баков на полив. А потом заявления пишут, мол воды нет. Родственники умерших ко мне приходят и спрашивают: а как нам дешевле похоронить?

А я возьми и скажи: да закопайте как безродного, за счёт государства, будет бесплатно. И что ты думаешь? Они мне в ответ: О! Точно!

И хоронят родного человека как бомжа. Хорошо если памятник позже поставят. Живые от мёртвых не знают как избавиться, а ты о милосердии, сострадании к страждущим… Родственники похороненных рядом судятся порой годами друг с другом и требуют перезахоронить погребенного по соседству. А недавно некие гаденыши расстреляли табличку о воинском захоронении на могиле участника войны. И мне пришлось идти по знакомым предпринимателям и просить сделать такую же за их счёт. Порой ходим побираемся у частных похоронных фирм, даем им поблажки, чтобы привести в порядок могилы героев Советского союза. А ты знаешь, как называется, когда директор муниципального предприятия просит денег у коммерческих структур? Это именуется коррупция. Меня легко можно обвинить в сговоре с частными ритуальщиками. Ходил? Просил? Подставляй запястья под наручники! Никто не будет спрашивать: себе – не себе. Нельзя и всё. И люди будут только хлопать: жулика гробовщика поймали. А я знаю, если мы не поставим памятник, уже никто памятник герою СССР не поставит. Я хожу очень опасно у краю, а что остаётся делать? А ты про безродных…

Некоторое время мы ехали каждый в своих мыслях.

– Действительно – размышлял про себя, какой жизни мы достойным если тырим воду с кладбища..? Уже на подъезде к подсиненскому погосту я нарушил молчание:

– А какого героя Советского союза?

– Увидишь – коротко резанул Филатов. И обнадежил: ещё кое что покажу.

«Важен не вопрос, важен ответ»

Мне было невероятно горько осознавать правоту Александра Анатольевича. Почему-то сразу вспомнилась наша небезразличная общественность и прочие «независимые журналисты» поддерживающие свою самооценку исключительно обесцениванием поступков других. Столь упорно стремясь выставляют себя борцами за общее благо они, выходит, пытаются спрятать нечто глубоко личное. Исковерканные собственные жизни, предательство в себе человека, вот что им так страшно явить миру. Но виноват в том, ясно дело, кто-то другой…

…Филатов замечает непорядок. У одной из могил в секторе захоронений сотрудников правоохранительных органов Хакасии, работает бетономешалка, а несколько мужчин сгружают из кузова щебень. Пока Александр Филатов разбирается с бригадой, я обхожу погосты. Практически со всеми ушедшими я был знаком лично. Какие же разные судьбы… Вот этот офицер всю жизнь себя считал одним из серых кардиналов МВД, высокомерно относился к подчинённым и вечно участвовал в интригах. А когда серьёзно повздорил с женой, то не справился с собой, спустился в гараж, приставил ружье к голове и выстрелил… Но не умер. Пуля расколола череп, а он жил двое суток мучился… А вот этот полковник – легенда среди оперативников и просто достойный человек. Очень много меня оберегал от проблем и предупреждал об опасностях. А вот его сын его оказался предателем, пошел служить в МВД, сливал информацию наркодельцам о предстоящих мероприятиях против них. Отец – легенда, сын – дерьмо. За что каждый из нас платит? А может, просто человек человеку рознь? Тогда как воспитать детей, чтобы не было стыдно за них и с того света? А может, как говорила Марина Цветаева, в диалоге с жизнью важен не ее вопрос, а наш ответ?..

… Поехали, пионер – окликнул меня Александр Филатов. Надо посмотреть как мусор вывозят, а потом на могилу к герою.

– А сколько мусора вообще вывозится со всех кладбищ – спрашиваю я пристегивая ремень и, скорее поддержать разговор.

– Ну после родительского дня со всех кладбищ порядка 80 вагонов вывозим на полигон ТБО – отвечает глава ритуальной службы Абакана.

– Сколько, сколько – опешил я. Но, похоже, Филатов понял, что я переспросил от удивления и повторять не стал.

«Память отцов Хакасии»

…На кладбище № 3 мы сразу же направились в сектор последних пристанищ великих земляков. Александр Анатольевич ведёт меня к двум невысоким, но уложенным памятникам.

– Вот – показывает Александр Филатов, захоронение Героя Советского Союза, фронтового разведчика Виктора Аркадьевича Москвина. Уже после Победы, в госпитале узнал о присвоении ему звания героя СССР. А памятник, не знать так и мимо пройдёшь. Словом, не могу я, надо по людски все сделать герою.

Действительно, могилу героя Советского Союза Василия Тихонова, невозможно пропустить,

то захоронение разведчика Виктора Москвина, не зная – не найдёшь.

Вообще, конечно, память великих земляков, ковавших победу как на фронтах Великой Отечественной войны, так развивавших экономику республики в советские годы, поддерживается на достойном уровне.

Вот могила легендарного Геннадия Африкановича Вяткина, чей вклад в развитие Хакасии просто невозможно переоценить.

А тут Александр Филатов показывает на место упокоения Василия Угужакова создавшего экономическую мощь Хакасии. Жесткий, говорят, был мужик…

А вот так выглядит семейное захоронение основателя современной самостоятельной Хакасии Владислава Михайловича Торосова. Последнее пристанище отца республики постепенно заваливается на правую сторону и скоро начнёт попросту проваливаться в землю. А рядом лежит супруга Владислава Михайловича – Валентина Платоновна. Тут же памятный камень родителей Торосова – Михаила и Клавдии. Михаил Григорьевич, как известно, в годы Большого террора был репрессирован и убит только за то, что он предлагал идеи прогресса Хакасии и доказывал необходимость экономической самостоятельности региона. А ведь никто столько не делал для республики и не страдал за Хакасию как род Торосовых. Вот она, достойная память потомков…

На публику мы готовы глотки перегрызть друг другу, показывая свое небезразличие к будущему Хакасии и желания лучшей доли многострадальной республике. От упорства в стремлении обязательно обесценить идеи и политические взгляды друг друга, порой захватывает дух. Но наше реальное отношение к Хакасии в памяти к Владислава Торосова.

В осиротевшем памятнике основателям республики все наше подлинное отношение к малой Родине…

– Ну что, пионер, поехали по домам, выходной все же – говорит главный смотритель абаканских кладбищ.

– А как быть с этими заявлениями на нас – спрашиваю я Александра Анатольевича. Мы хотели продолжить инициативу и продолжить наводить порядок, а там мусор мы сами не вывезем.

– Да брось, кляузы и доносы будут всегда, уж такова человеческая природа – говорит Александр Филатов. Мы их сотнями получаем и что же нам теперь, опустить руки и пойти на поводу жалобщиков? Каждому свое: им людей ненавидеть и доносы строить, а нам поступки совершать и помогать человечеству верить в себя. Звони как соберётесь, решим…

Автор Михаил Афанасьев