На конгрессе ООН по проблемам торговли людьми, органами и тканями в Гватемале 5 марта 2019 года прозвучала яркая цифра: объём нелегальной торговли органами составляет примерно 600 миллионов долларов в год. Царьград объясняет, как происходит эта торговля, и почему общая сумма выглядит так скромно
600 миллионов долларов в год — это примерный объём трат на благоустройство Москвы. То есть глобальный рынок, призванный спасать богатых людей за счёт граждан третьего мира, оказался отнюдь не настолько колоссальным, как это представляется конспирологам. Или же специалисты ООН сознательно уменьшают масштабы проблемы? Кстати, раньше они указывали диапазон 600 млн — 1,2 млрд долларов в год, сейчас же опустились к нижней границе оценки.
История нелегалов
Нелегальная торговля органами — очень молодой бизнес, первые доказанные сведения о нём относятся к 1987 году. Занятно, что родиной этой торговли стала та самая Гватемала, где сейчас проходил конгресс. А тогда полиция нашла 30 детей, которых собирались пустить на органы, однако преступники изобличены не были. Первый арест по подобной статье состоялся лишь через девять лет в Египте: взяли скупщика почек, который покупал их у малоимущих соотечественников по 12 тысяч долларов — астрономическая по тем временам для Египта сумма, на неё можно было безбедно прожить три-четыре года. И только после египетского прецедента расследование подобных дел стало более-менее регулярным.
Не стоит думать, что связанные с трансплантацией преступления возможны лишь при участии крупных клиник. Занятный фильм «Адреналин» в этом плане недалёк от истины: сейчас и для изъятия, и даже для замены органа вполне достаточно небольшого кабинета с парой врачей и соответствующим оборудованием. Такой кабинет может быть спрятан хоть в жилой квартире, хоть на автомойке — случайно найти его совершенно нереально.
Сейчас, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), 10% пересадок органов делается нелегально, причём в основном (75%) это пересадка почек. Вот и ответ на вопрос, почему проблема не настолько масштабна: причина в повальной легализации трансплантации. Зачем связываться с подпольными дельцами, если это дело можно обстряпать культурно и законно?
Так что 600 подпольных миллионов — это просто недополученная легальными дельцами прибыль.
Обоснование легализации
«Законность» эта была обеспечена в 1995 году в итальянском курортном городке Белладжио, где расположен один из Рокфеллеровских центров. 14 джентльменов, так или иначе с этим центром связанных, обсудили вопросы органного донорства и увидели в нём отличные коммерческие перспективы. При поддержке Колумбийского университета, фонда МакАртуров, института «Открытое общество» и Международного Красного Креста группа Bellagio Task Force функционирует и по сей день. Используя традиционную гуманистическую риторику, здесь, по сути, призывают бороться с нелегальной торговлей органами путём максимальной легализации процесса. Собственно, это совершенно логичное продолжение легализации проституции и наркотиков: если можно, почему нельзя?
Ведь первая в мире «международная биржа почек» была основана ещё в 1983 году американским врачом Бэрри Якобсом, на ней до 1990 года осуществляли порядка двух тысяч продаж в год. Функционировала она, понятно, не в Штатах, а в самой что ни на есть Индии. Продавцами были бедные, но ещё здоровые индийцы, покупателями — участники «золотого миллиарда».
Занятно, что по Интернету ходит устойчивый слух о том, что когда легендарный Дэвид Рокфеллер умер в 2017 году, в его груди билось седьмое по счёту сердце. Якобы он пережил шесть пересадок, причём первую из них — ещё в 1976 году, когда трансплантология была в зачаточном состоянии. «Каждый раз, когда я получаю новое сердце, как будто дыхание жизни проносится сквозь моё тело. Я чувствую заряд энергии и жизни», — говорил друзьям Рокфеллер, заодно упоминая, что носит уже третью пару почек. Никаких официальных подтверждений этой информации не существует, первоисточник удалён с сайта не самых качественных новостей World News Daily Report, и всё же нет дыма без огня: сложно поверить, что современные живые боги не пользуются практически неограниченными возможностями пересадок органов.
Тем более что более-менее законно приобрести органы на Западе и в ряде азиатских стран не представляет проблемы.
Австрия и Испания считают всех граждан потенциальными донорами: для отказа от посмертного изъятия органов надо писать специальное заявление, но это мало кто делает. В Канаде и США согласие на донорство надо выражать явно (это прописывается в водительских правах), и многие это делают. Там же очень сильна индустрия пропаганды донорства. Прямая торговля там запрещена.
А вот в Иране и Ираке, Китае и Бразилии, Индии и Пакистане действуют законы, частично легализующие продажу, например, тех же почек или части печени, то есть нелетальных операций, за которые можно получить определённые деньги. Кстати, не такие уж большие — в Иране, говорят, почка стоит 5–6 тысяч долларов.
Есть страны, которые неофициально, но весьма охотно принимают «трансплантационных туристов»: доноры и реципиенты долгое время предпочитали встречаться в Эстонии, Турции, Румынии. А вот Китай напрямую разрешает операции по пересадке органов иностранцам. Кстати, в том же Китае разрешено изымать органы у приговорённых к высшей мере, и едва ли это делается до смерти мозга, которая в большей части стран считается синонимом смерти человека.
Да, почти везде запрещено покупать органы за деньги (Китай — одно из исключений, там чуть ли не на официальном уровне действовала программа «почку за iPhone»), но при этом существует обязанность оплатить операцию, в стоимость которой, безусловно, входит и «закупка комплектующих».
Прецедент Тачи
При этом «белые» трансплантологи не стесняются пользоваться услугами своих «чёрных» коллег. Об одном из таких вопиющих примеров поведала Карла дель Понте, прокурор Гаагского трибунала, в своей книге «Охота. Я и военные преступники». Парадоксально, но факт: эта люто ненавидимая в Сербии за обвинительные приговоры по югославскому конфликту женщина нашла в себе силы рассказать правду о зверствах косовских албанцев, которые похищали людей (главным образом сербов и цыган), удаляли у них органы и переправляли (органы, не людей) в благополучные страны. Люди, которым «повезло», и у них забирали почку, а не сердце или лёгкие, оставались в плену ждать, когда поступит заказ на их вторую почку. Кстати, военнослужащие НАТО в начале 2000-х блокировали расследование этих преступлений — запрещали доступ к кладбищам и допросы косовских лидеров.
Организатором указанных преступлений дель Понте, а за ней и швейцарский юрист Дик Марти прямо называют Хашима Тачи. Этот человек сейчас является президентом полупризнанной Республики Косово. О людоедах во главе государств мы уже слышали, но организатор сети чёрной трансплантологии — это что-то новенькое. Сейчас он строит мультикультурное, полиэтническое государство, основанное на принципах демократии и уважения к человеческой личности.
Ситуация в России
Православная этика допускает добровольную пересадку органов с большими оговорками: спасение человеческой жизни возможно любыми способами, за исключением гибели или существенного сокращения продолжительности жизни других людей, причём очень важную роль здесь играют добровольность и сознательное согласие человека на прижизненное или посмертное донорство.
В то же время никакой юридической традиции явного согласия у нас нет, даже на нелетальное донорство. Сейчас по закону жена не может, например, пожертвовать почку мужу — на это имеют право лишь кровные родственники, что, конечно, не совсем логично. Готовится новый закон о трансплантологии, где собираются несколько изменить ситуацию, а заодно (важный момент!) узаконить отметку в паспорте о согласии человека на посмертное донорство или отказе от него. Пока что мы все по умолчанию — доноры после смерти, но чаще всего врачи предпочитают с этим не связываться. Случись что — легко стать крайним.
В результате сейчас в России менее 30% граждан доживают до трансплантации необходимых им органов. Существует ли торговля местами в очереди на пересадку — вопрос риторический, потому что приговоров по таким фактам нет, а то, что все мы всё понимаем, к делу не пришьёшь.
Юридическая практика
А как же страшилки «заснул, проснулся — оказалось, прошло несколько дней, а на теле шрамы от операции»? В подавляющем большинстве случаев это именно страшилки, кроме того, иногда продавцы своих органов именно так пытаются уйти от ответственности и/или выгородить своих заказчиков.
У нас нет сведений ни об одном приговоре нелегальным трансплантологам в России (в отличие, кстати, от Украины), находят разве что посредников (например, в 2017-м в Таганроге). Но поскольку наше законодательство запрещает не только покупку, но и продажу органов, то существуют приговоры людям, которые добровольно согласились расстаться с почкой за определённую сумму. Работает это следующим образом: наш гражданин находит за рубежом покупателя (иногда «чёрного», иногда легального), выезжает, делает операцию, получает деньги, восстанавливается, приезжает домой.
А потом попадает в больницу по какому-нибудь совершенно другому поводу, и в процессе обследования врач выясняет, что у пациента отсутствует почка или видны следы удаления части печени. Если пациент не может однозначно доказать, что орган потерян «законным» образом, врач обязан сообщить о ситуации в правоохранительные органы. Не самая приятная обязанность, но свобода дороже. Статья УК «знал и не сказал» (недоносительство) у нас тоже есть.
Нельзя, конечно, не вспомнить резонансное дело против врачей 20-й московской больницы (ГКБ имени А. К. Ерамишанцева, не самое приятное место у м. «Бабушкинская»). 11 апреля 2003 года сотрудники милиции, воспользовавшись оперативными данными, поймали врачей на изъятии органов у ещё живого пациента — вероятно, на продажу. За чередой судебных заседаний внимательно следила вся российская медицина — от приговора зависела судьба трансплантологии в стране вообще. Тогда врачам удалось доказать свою невиновность: факты изъятия органов у живого человека и введения смертельных препаратов так и не были доказаны.
И всё же осадочек остался. Статистики показывают, что после «дела врачей» стало меньше сообщений о потенциальных донорах, а значит, люди стали чаще умирать, так и не дождавшись помощи. Кстати, ряд сотрудников правоохранительных органов до сих пор считает, что оправдательный приговор стал возможен лишь благодаря круговой поруке медицинских работников, осуществлявших профессиональные экспертизы.
* * *
Пересадка органов — как прижизненная, так и посмертная — крайне сложный и спорный вопрос, потому что сводится к вечным темам этической и материальной ценности человеческой жизни. Полный запрет таких пересадок выглядит экстремизмом, но и существование свободного рынка этих органов (а дело идёт именно к тому) показывает, что в нашей цивилизации что-то очень неблагополучно.
Автор: Мельников Михаил
