Подмена печени, сбор денег и коррупция: главный патологоанатом Волгоградской области рассказал всё

Сейчас Вадим Колченко обвиняется по пяти статьям Уголовного кодекса. Фото: Мария Часовитина. Все фото с сайта https://v1.ru/text/gorod/66157762/

Обвиняемый по пяти статьям Вадим Колченко заявил, что его сделали злодеем хуже Музраева


После первого заседания по громкому делу волгоградских врачей, заменивших органы роженицы Елены Мачкалян, бывший главный патологоанатом Волгоградской области решил рассказать свою версию событий. Зачем он собирал деньги с ритуальных услуг? Почему на следствии коллеги обвинили его в подмене печени? И что сотрудники правоохранительных органов попросили у него в обмен на свободу? Ответы на эти и другие вопросы — в эксклюзивном интервью V1.RU.

— Больше одиннадцати лет я работал в Старой Полтавке и акушером-гинекологом, и хирургом, и патологоанатомом, и судмедэкспертом, — вспоминает Вадим Колченко. — Было много того, что при советском режиме называлось трудовыми подвигами: мы выезжали в совершенно дикие места и даже проводили там операции. А потом в моей жизни случилась большая драма. В 1997 году у супруги начались преждевременные роды, и из-за осложнений дочка родилась с переломом позвоночника в шейном отделе. Эта травма серьезно повлияла на всю ее жизнь — она плохо развивалась, потому что была практически парализована. Мы долго лечили ее и где только не были. Прожив семь лет, она умерла. В этом опять же можно было обвинить моих коллег... Они ведь не поставили ей своевременный диагноз «нарушение сердечного ритма». Но это не в моих правилах, потому что я знаю почти всю изнанку и понимаю, что на некоторые патологические состояния медик не в силах повлиять при всем желании. Если бы я не был врачом, горе стало бы жупелом и знаменем для того, чтобы идти и двигать свой гнев дальше. Но я остановился и стал анализировать: где и что было в моей личной практике. Нашел немало вещей, которые я сейчас бы сделал по-другому. Были недоработки: не хватало опыта, времени. А с раздражительностью, усталостью и эмоциональным выгоранием врачу справиться очень сложно. 

Навсегда попрощавшись с клинической медициной, бывший акушер-гинеколог устроился в судебно-медицинское бюро и занялся врачебными экспертизами. 

— Судебно-медицинская работа очень разнообразна по направлениям и неисчерпаема по своей практике. Мои коллеги не очень любили направление врачебных экспертиз. Пули, петли, машины их интересовали куда больше. А вот разбираться, где и какой анализ не назначили пациенту, часто поручали мне, — с ностальгией в голосе рассказывает Вадим Колченко. — Меня назначили на должность главного специалиста по судебно-медицинской экспертизе, а в 2015 году неожиданно предложили возглавить патологоанатомическое бюро. Конечно, у нового коллектива был стресс: кто пришел, зачем...

Что такое ритуальные услуги? Клиент к тебе идет всегда, каждый день. Его не нужно звать. Вадим Колченко 

«Я сам сделал этот рынок незаконным»

На знакомство с изнаночной жизнью патологоанатомического бюро Вадиму Колченко хватило нескольких недель. Новый руководитель узнал, что санитары предлагают родным умерших сразу два прейскуранта: официальный и личный — более приятный по ценам. 

— Первым, кто встречает человека, у которого случилась неприятность или трагедия, становится санитар. Именно он ассоциируется со всем медицинским учреждением, хотя, по сути, не несет ни юридической, ни материальной ответственности, — уверен обвиняемый волгоградец. — Конечно, грубые санитары — это, скорее, пережиток. Но опять же... Во время вскрытия тело подвергается таким манипуляциям, которые снимают в фильмах ужасов. После этого его нужно привести в полный порядок: и не все выдерживают этой жутковатой картины, когда обнаженное тело близкого человека ему выкатывают недомытым, недобритым. Это картина, которая просто обескураживает человека. Проблемы в санитарской работе, безусловно, были, и я решил провести реформацию. С этого, собственно, и начались мои проблемы.

Первым делом новый руководитель запретил санитарам заниматься ритуальными услугами и даже исключил официальный пункт из устава учреждения. 

— Я думал, что мне хватит основного источника финансирования. Мне показалось, что зацикленность санитаров на оказании платных услуг отвлекает их от основной работы: наведения порядка в секционном зале, — объясняет Вадим Колченко. — Уже сейчас я понимаю: не надо было рушить этот рынок — он должен был существовать легально. В 2015 году я сам сделал его незаконным и стал ждать денег от наших органов управления. Наступает 2016 год, и тут остатки моих волос встают дыбом. 4 миллиона 600 тысяч рублей, которые наше бюро получало с ритуальных услуг и могло использовать на свое развитие, до нас не доходят. А никто и не собирался их выделять. Мне лишь сказали: «Молодец, правильно, что ты этот рынок закрыл. Вам не нужны ритуальные услуги, потому что вы медицинская организация, а это бытовые услуги, на которые нужно получить лицензию. Теперь налаживай работу как можешь».

«Люди приходили в мой кабинет и плакали»

События следующих дней бывший руководитель патологоанатомического бюро называет кошмаром.

— Люди приходили ко мне в кабинет и просто плакали. В самом лучшем варианте наши услуги стоили 7200 — с отдушками, бальзамацией, консервацией тела, одеждой, макияжем. Самая же распространенная услуга — помыть, побрить, одеть, обуть — стоила 3 тысячи, — рассказывает Вадим Колченко. —  По новым условиям устава мы отправляли горожан в ритуальную фирму, и потом нам эти люди озвучивали сумму услуг: по их словам, просили 15, а то и 20 тысяч рублей. Когда я понял, что не выживу без денег, вынужден был пойти на нарушение. Лампочки сегодня сгорели, краны  сегодня потекли, резину нечем обуть сегодня, а не когда я получу какое-то финансирование от государства. Да, здесь я ошибся, и с этого все начало хромать.

Вернуть ритуальные услуги в официальную строку Вадим Колченко так и не смог — чиновники заявили, что в патологоанатомическом бюро на это нет ни условий, ни места. 

— Я понял, что у меня может встать транспорт и остановиться работа — патологоанатомическое бюро на 80% занимается не вскрытием тел, а исследованием биологического материала. И кожа, и родинки, и отрезанные во время операции руки, и пробы на рак везут к нам. Не считая это страшным преступлением, я разрешил оказывать ритуальные услуги в одном из своих отделений. Позже из материалов уголовного дела узнал, что этим занимались еще в одном отделении... Главным и единственным поставщиком денег для меня был санитар Курбанов.

«Мне предлагали дать показания на руководство»

В день задержания экс-главный врач бюро попросил у санитара две тысячи рублей на билеты до Москвы — вместе со своей коллегой Вадим Колченко собрался на форум патологоанатомов. 

— Из своих личных денег я собрал 22 тысячи, а нужно было 24. Мне позвонил санитар и сказал: «Вадим Алексеевич, есть свободные деньги. Нужны?» Оказались, что это была оперативная разработка, — вспоминает волгоградец. — На следствии я не отрицал: да, брал деньги от санитара. Но я заставлял всех сотрудников приносить мне чеки: покупали сплит-систему, заправляли ли принтеры. Руководитель — это представительное лицо организации. Чтобы решить вопрос с той же опрессовкой трубы, прокачкой воды или канализацией, я должен был уделить хотя бы небольшое внимание каждому чиновнику. Если это мужчина, купи хороших, дорогих сигарет. Если девушка — зайди в кабинет с цветами и конфетами. А этих девушек и мужчин столько, что не сосчитать. А внутренние расходы: я даже не ожидал, что каждый пластиковый бейдж для сотрудника стоит около тысячи рублей. Где взять деньги? В бюджете на эти расходы средств нет. Корпоративы, новогодние подарки сотрудникам... Чтобы коллектив работал, постоянно нужны живые деньги.

В СИЗО Вадиму Колченко, по его словам, предлагали выгодный обмен: свобода на нужные показания. 

— Сотрудники правоохранительных органов действовали по простой схеме. Узнали, что санитары в одном отделении занимались незаконной деятельностью, и сказали им: «Хотите уйти от ответственности? Дайте показания на своего начальника». А мне нужно было подписать показания на свое руководство. Ждали, что я скажу, какие фантастические суммы заносил в администрацию области. Все уже было даже напечатано. Когда я наотрез отказался, сотрудник ОБЭПа сказал: «Тогда мы тебе под потолок накидаем, что половником не расхлебаешь». И во временном изоляторе, и в СИЗО меня стращали и запугивали. Я и сейчас говорю это и боюсь.

Если суд на самом деле разберет все огрехи, то, возможно, будет оправдательный приговор. В случае огульного рассмотрения я получу срок. Вадим Колченко

«Он сядет на пожизненное. Вали все на него»

Обвинения в подмене органов бывший руководитель патологоанатомического бюро называет наветами обиженных санитаров, которым запретили заниматься ритуальными услугами.

— Я думаю, что дело либо в технической ошибке моих сотрудников, либо в злом умысле моих недругов. Роженицу Елену Мачкалян я вскрывал вместе с патологоанатомом Екатериной Черкасовой: взвешивал и измерял органы, помогал, консультировался с коллегой, — вспоминает Вадим Колченко. — Формально я не работаю патологоанатомом, поэтому подписать справку не мог. Официально вскрывающим была она, а я значился организатором организационно-методической помощи. Это ведь все прозрачно. Почему это все муссируется таким неприглядным способом? Вскрыл, подменил... Чуть ли не съел.

Показания Екатерины Черкасовой, в которых она переложила всю вину на своего экс-начальника, обвиняемый волгоградец называет давлением следствия. 

— Вместе с ребенком Черкасову забрали из детского сада: не давали ни попить, ни сходить в туалет. Когда меня вели туда, ей сказали: «Все, он сядет на пожизненное. Так что вали все на него. А иначе ты уедешь в СИЗО, а твой ребенок — в опеку». Женщина сломалась и наговорила такого, от чего потом категорически отказывалась. Она напридумывала, что я принес найденный где-то образец чужой печени. Где я мог ее найти? Я вообще непосредственно к трупам не имею никакого отношения. Вскрытие Елены Мачкалян — один из немногих случаев, когда я как более опытный сотрудник участвовал во вскрытии. Я даже не знаю движения органов: кто и как передает все образцы... Это для меня темный лес. Главным в моей работе руководителя было то, чтобы сотрудники соблюдали технологическую цепочку и вовремя давали заключения.

Я уважаю Арама Мачкаляна. Он добивается правды за свою жену. Но патологоанатомы не сделали ей ничего плохого. Вадим Колченко 

«Сутки в СИЗО ее морально сломали»

С особым скепсисом Вадим Колченко принимает слова следователей и прокуроров, уверенных в приписках ради красивой медицинской статистики. 

— Когда мне принесли материалы по Елене Мачкалян, у меня не сложилось никаких других мнений. Я не мог даже предположить, что там лежит чья-то другая печень. Кто ее туда принес, следствие не установило до сих пор, — настаивает уволенный главврач. — Теперь мне вменяют, что я закрывал статистику материнской смертности. Как патологоанатому мне эти показатели вообще не интересны. Так же как и показатели онкологической смертности. У меня от этого финансирование не меняется. И мотивации на это дело нет: какие-то бонусы, повышения или премии я за него не получил. Желание выслужиться перед начальством? Выслужиться перед ними, если уж так захочется, я могу десятками других способов. Скажем, занести пакет с черной икрой, дорогой книжкой...

Все показания из патологоанатомов, уверяет бывший руководитель бюро, сотрудники правоохранительных органов получали измором. 

— В отношении моей коллеги Наталии Герасименко вообще случился страшный перегиб: она не принимала участия во вскрытии и как заведующая отделением лишь подписала документ и наложила визу, — комментирует волгоградец. — Сейчас человеку просто ломают судьбу: больше года она не работает. Я считаю, что это просто нарушение прав человека и антигосударственная деятельность. Подумайте: человека с безупречной репутацией на сутки посадили в СИЗО. Я видел ее на следующий день: это был морально сломленный человек. Просидеть в каземате пять на пять метров без дневного света. Вместо туалета — вонючая дырка... Да, на нее это произвело впечатление. И на любого произведет.

«После долгого срока хочу вернуться»

Получив обвинения сразу по пяти статьям и оставшись без должности, бывший главный врач устроился разнорабочим. 

— Все в жизни перевернулось с ног на голову. Сейчас я работаю разнорабочим в мастерской моего школьного приятеля — занимаюсь маляркой, — рассказывает Вадим Колченко. — Это ведь мое комсомольское прошлое: в стройотрядах я строил свинарники и другие объекты хозназначения. Мне — 54 года. Узнав о продлении пенсионного возраста, я был не рад. А сейчас рад... Когда закончится мой длительный срок, я смогу вернуться и поработать, если выживу в тюрьме. Одна знакомая недавно написала мне: «Тебя сделали козлом отпущения». Меня слили, и какие-то претензии я предъявляю не на уровне ума, а на уровне эмоций.

Пока Дзержинский суд разбирается в громком уголовном деле, патологоанатомическое бюро, по словам Вадима Колченко, живет своей прежней жизнью. 

— После съезда патологоанатомов, которое проходило в Челябинске, я пришел к мнению: волгоградская патанатомия — одна из самых худших по оснащению профессиональным оборудованием в стране. На маленький пятачок у нас вываливали 10–15 образцов: неизвестно от кого и как оно туда попало. С этим бардаком я пытался бороться. И надо же... Напоролся на него сам. Недавно ко мне по старой памяти обратились знакомые, которые спрашивали о ритуальных услугах. Я подсказал им людей, которые могут помочь, а они ходили и сказали мне: «Да, с нас взяли деньги, и все нормально». Без всяких документов и справок. Коррупция процветает, и это ни для кого не секрет. Но надо было убрать меня.

Видео по ссылке https://static.ngs.ru/news/99/images/9b63b51ac8a5f8f3998107871e39806c.mp4

ТЕКСТ Виктория Рындина