Šesté setkání osob žijících s transplantovaným srdcem se uskuteční v září v Luhačovicích. 6-я встреча людей, перенесших пересадку сердца (в Лугачовицах). Фото с сайта http://www.casopisstezen.cz/category/transplantace/transplantace-srdce/
Кузьминский райсуд Москвы вчера приступил к рассмотрению дела «о тайном изъятии органов». Родственники скончавшегося в 2017 году 22-летнего Павла Мардаря требуют у трех медицинских учреждений компенсации морального вреда: им не сообщили о том, что у находившегося в коме пациента планируют изымать органы. У истцов возникли и вопросы к порядку изъятия органов. Эксперты напоминают, что, согласно российскому законодательству, врачи не обязаны спрашивать согласия у родственников пациента или постфактум уведомлять их об изъятии органов.
Суд приступил к рассмотрению иска родственников умершего в 2017 году Павла Мардаря (есть в распоряжении “Ъ”) к ГКБ имени Демихова, ГКБ имени Боткина и Центру трансплантологии имени Шумакова. Согласно иску, 13 октября 2017 года Павел Мардарь после ДТП вышел из своего автомобиля на проезжую часть, где его сбил автомобиль. Пострадавший в состоянии комы был доставлен в ГКБ имени Демихова. Вечером 17 октября 2017 года его родственникам сообщили о смерти пациента. 18 октября брат Павла Олег приехал в ГКБ имени Демихова забрать тело, однако смог получить его лишь 19 октября. Из акта исследования трупа родственники узнали об изъятии органов: «Эксплантированы (извлечены.— “Ъ”) сердце, печень, почки, взят фрагмент селезенки». «Павел никогда не давал согласия стать донором органов,— отмечается в иске.— Никто не спросил близких родственников Павла, был ли он согласен стать донором или согласны ли близкие родственники на изъятие органов для трансплантации».
Напомним, закон РФ «О трансплантации органов» предполагает презумпцию согласия на изъятие органов и тканей, однако оно не допускается, если «при жизни данное лицо либо его близкие родственники заявили о своем несогласии».
В иске отмечается, что «за все время посещения ГКБ имени Демихова и при многочисленных разговорах с медперсоналом реанимационного отделения ГКБ имени Демихова» «близким родственникам Павла не сообщили о планируемом изъятии», хотя, исходя из состояния «при поступлении в ГКБ имени Демихова, его должны были считать потенциальным донором с первого часа поступления» (таков, согласно иску, порядок по «Инструкции о порядке изъятия органов человека у доноров-трупов»). В иске также, со ссылкой на ФЗ «О погребении и похоронном деле» говорится, что в случае отсутствия волеизъявления умершего «право на разрешение изымать органы имеют близкие родственники». О своем несогласии они имеют право заявить и по ФЗ 323 «Об основах охраны здоровья граждан в РФ». «Таким образом, истцы имеют право на выражение своего мнения относительно изъятия органов»,— резюмируется в иске. По мнению истцов, и в ГКБ имени Боткина, и в Центре трансплантологии имени Шумакова «обязаны были удостовериться, что согласие близких родственников на изъятие органов получено». Кроме того, истцы указывают, что Павел получил травмы в результате ДТП и для установления причины смерти была проведена судмедэкспертиза: в таких случаях об изъятии органов необходимо уведомить прокурора, но это сделано не было.
Мать, брат и жена Павла Мардаря требуют взыскать по 3,6 млн руб. в пользу каждого из истцов в качестве моральной компенсации. Представитель заявителей, юрист Центра стратегических судебных дел Антон Бурков рассказал “Ъ”, что на предварительное заседание пришли представители двух из трех ответчиков: «Не пришли из Центра имени Шумакова, после суда мы отнесли туда повестку и иск. Заседание суда по существу назначено на 18 февраля. К этому сроку ответчики обязаны предоставить письменные отзывы». Он сравнил это дело с делом Алины Саблиной, где также был представителем истцов: в 2014 года 19-летнюю девушку сбила машина, спустя пять дней она скончалась. Мать Алины Саблиной, узнав об изъятии органов у ее дочери, обратилась с жалобой в Конституционный суд, потребовав признать неконституционными нормы «Закона о трансплантологии». КС отказал в принятии жалобы к рассмотрению, отметив, что «презумпция согласия на изъятие органов имеет целью развитие в стране донорства и трансплантации и Конституции не нарушает» (см. “Ъ” от 10 марта 2016 года).
Заведующий научным отделением трансплантации почки и поджелудочной железы НИИ скорой помощи имени Склифосовского Алексей Пинчук в разговоре с “Ъ” отметил, что «если человек находится в реанимации в пограничном состоянии, родственникам достаточно прийти и в устной форме сказать любому медицинскому сотруднику, что в случае летального исхода они не дают согласие на изъятие органов». При этом господин Пинчук отметил, что вызывает сомнения этичность подхода, когда врач задает родственникам вопрос, «можно ли забрать органы у пациента, если его не удастся спасти». Эксперт напомнил, что сейчас закон не подразумевает «активное испрашивание согласия у родственников» или последующее оповещение о том, что у донора были изъяты органы.
Автор: Валерия Мишина
Газета "Коммерсантъ" №15 от , стр. 5
