В похоронное бюро Василий попал случайно — планировал сменить сферу деятельности, а тут познакомился с директором фирмы по оказанию ритуальных услуг. Новый знакомый предложил повозить «груз 200». До этого мужчина около 7 лет работал промышленным альпинистом — устанавливал на вышках оборудование мобильных операторов.
— Зарплата высотника очень достойная, но в какой-то момент я почувствовал, что начал панически бояться высоты. Пришлось уволиться, — рассказал Василий. — Когда мне предложили эту работу, я немного подумал — и согласился. Ничего ужасающего в этой профессии нет, да и супруга не была против. Все родственники знают, где я работаю, но лишних вопросов не задают: работа как работа. Не знает только моя 6-летняя дочка — рано ей об этом рассказывать.
Василий возит усопших уже 4 года — для такого рода деятельности срок солидный. По словам сотрудников похоронного бюро, больше пяти лет люди у них не задерживаются — сдают нервы. Убегают, как кажется на первый взгляд, даже самые стойкие.
Как-то пришел работать на фирму водителем бывший десантник — человек закаленный, прошел огонь, воду и медные трубы. Отправили его в Калининград — везти «груз 200» на рефрижераторе. Обратно десантник вернулся с зеленым лицом. Со словами: «Что угодно буду возить, но только не гробы», положил на стол директору заявление об увольнении.
Человеку чувствительному и впечатлительному делать в похоронном бюро нечего, — убежден Василий. Мужчина говорит, что у него самого — «железные нервы», а то что голова седая, так это наследственность. Василий очень сопереживает горю людей, которые хоронят своих близких. Но за все время работы не проронил ни слезинки: «плакать нам не позволено, во время похорон надо быть холодным и рассудительным».
— Не скажу точно, сколько раз приходилось возить гробы, очень много. Но похороны я помню практически все. Хоронили и простых людей, и вип-персон, пожилых и молодых. Но особенно страшно, когда везешь в машине маленький гробик с ребенком. Как-то был малыш всего пару месяцев от роду, еще один годовалый… Их похороны помню, как будто это произошло вчера. Многие ритуальные агентства отказываются хоронить детей — это очень тяжело. Но ведь кому-то надо это делать, поэтому приходится браться…
Василий признается, что во время детских похорон застревает комок в горле и держаться удается с трудом. Если раскиснешь, то не сможешь оказать помощь людям, которым гораздо тяжелее — родственникам и близким умершего. По-разному случается — люди падают в обморок, с сердцем становится плохо, иногда истерики.
Для таких случаев в катафалке под водительским сиденьем лежит автомобильная аптечка с дополнительными флаконами нашатыря и упаковками сердечных препаратов — ее водитель пополняет постоянно.
Каждый день Василий выезжает на одни-двое похорон, бывает и три выезда. Кроме участия в похоронной процессии на катафалке часто приходится забирать умерших людей из квартир и везти в морг. Водитель не только крутит баранку, но и вместе с грузчиками носит гробы и мешки с усопшими. Если это нужно — раскапывать дорогу на кладбище.
— Вызов может поступить в любое время суток, поэтому мне надо всегда быть в рабочей форме, и никакого спиртного. К сожалению, у людей сложилось такое мнение: если человек работает в похоронном бюро, то он обязательно злоупотребляет водкой. Может, где-то это и есть. Но у нас за это увольняют.
Василию часто приходится отвозить усопших на захоронение в другие страны на катафалке-рефрижераторе. Был он по рабочим вопросам в России, Украине, Литве, Польше, Германии. В дальнюю дорогу обязательно едут два водителя: чтобы была возможность ехать без остановок. И, конечно, границу похоронная машина проезжает без очереди.
— «Груз 200» надо доставлять быстро: к определенной дате, на которую назначены похороны. А еще очень большое значение имеет, в каком состоянии находится покойный. Поэтому мы спешим, но скорость не превышаем — едем по знакам.
Василий говорит, что работа в «похоронке» сильно изматывает морально, но держит людей достойная заплата. Чаще всего сотрудники фирмы имеют основную работу, а в похоронном бюро подрабатывают на 0,5 ставки. С командировочными и премией водитель катафалка на руки получает около 1000 рублей.
Грузчики и водитель, выезжающие на похороны, придерживаются строгого дресс-кода: черный костюм-тройка, белая рубашка с галстуком и черная обувь. В межсезонье дополнительно — черный плащ, а зимой — пальто.
— Я сначала недоумевал, как это: носить гробы и мешки с умершими в костюме? А потом привык. Сразу из дома выезжаю уже в отглаженном и почищенном костюме. В машине всегда есть щетка, салфетки, чтобы в случае необходимости смахнуть грязь или песок с костюма и обуви.
Костюм синтетический, летом в нем очень жарко. Но даже при плюс 35 градусов нельзя не только снять, но даже расстегнуть пиджак.
— Можно только в тенек спрятаться, если есть такая возможность. Но чаще всего — платком пот с лица и шеи вытрешь, водички попьешь и работаешь дальше, — говорит Василий.
Кабина в ритуальной машине отделена от грузового отсека металлической перегородкой. Все здесь устроено так же, какв обычном автомобиле. Дополнительно установлена автомагнитола, есть держатель и зарядное для мобильного телефона, в кармане водительской двери — щетка для автомобиля и питьевая вода.
— Во время похорон магнитолу мы не включаем. Едем обычно молча или разговариваем о своих семьях, каких-то планах. А радио можем послушать, когда едем на далекие расстояния или идем порожняком.
В бардачке катафалка мы ничего особенного не обнаружили, в нем лежали только путевые листы.
Вот чего в кабине катафалка много, так это маленьких православных иконок: они наклеены на торпедо и стопочкой лежат в маленьких кармашках-углублениях на приборной панели. На руле висит деревянный крестик, а на рычаге переключения передач — четки.
Mercedes Vito специально дорабатывали под нужды похоронного бюро: в грузовом отсеке для перевозки гроба установлен деревянный постамент с противоскользящей поверхностью и скамейка для грузчиков. Родственники и близкие покойного здесь не ездят. Возле стенки, разделяющей кабину и грузовой отсек, есть свободное пространство — для венков и креста.
— Водителю, помимо того что он крутит руль, приходится еще помогать грузчикам — гроб поставить в машину, а потом достать. Средний вес гроба — около 130 кг, одному человеку его не поднять.
На полочке в грузовом отсеке обнаружили погребальный церковный набор: иконка, крестики и свечка.
— В суете люди часто забывают про разные мелочи, поэтому держим такие наборчики в машине, — поясняет Василий.
Внутри постамента, на который ставится гроб, есть пустая ниша, в ней припрятаны лопата, веник и резиновые сапоги.
— Ведь мы ездим не только по городу, там, где чисто и лежит плиточка. Хоронить возим и на деревенские кладбища. А там бывает и грязь, поэтому без резиновых сапог не обойдешься.
Под сиденьями, на которых сидят грузчики, также есть пустое пространство. Здесь находятся патологоанатомические мешки —иногда катафалк забирает усопшего и доставляет его в таком черном пакете в морг.
Другие автомобилисты реагируют на похоронную машину абсолютно нормально.
— Я никогда не встречал, чтобы водители на дороге сторонились катафалка или как-то неадекватно реагировали на него: перестраивались в другую полосу или плевали через плечо. Наоборот, часто подходят и спрашивают, из какой мы службы, визитку просят. А таксисты так вообще интересуются, сколько мы зарабатываем, какой режим работы и можно ли к нам устроиться водителем.
Сам Василий тоже не суеверный, говорит, что «катафалк — такая же машина, как и все остальные, поэтому сторониться и бояться ее не стоит». Иногда даже мужчина использует его для личных целей.
— С разрешения директора я могу что-нибудь перевезти на похоронной машине. Конечно, в магазин или детский сад за ребенком я на ней не езжу, а вот что-то тяжелое перевезти — почему бы нет.
Несмотря на то, что работа в похоронном бюро не каждому человеку по плечу, Василия она устраивает, и менять он ее не собирается.
— Ни разу мне не приходилось пить какие-нибудь успокоительные препараты, а от нагрузок на работе я не расслабляюсь алкоголем. Иногда, правда, могу на картинге покататься — отлично отвлекает и бодрит. Физических нагрузок себе не даю — их хватает на работе.
В это с трудом верится, но по заверению Василия, в кругу друзей и родных он очень улыбчивый, веселый и общительный человек, и очень любит проводить время в хорошей компании.
— Говорят, что я редкий человек — за столько лет не выгорел от эмоционально тяжелой работы. Наверное, все дело в поддержке близких людей, — сказал Василий и в первый раз улыбнулся уголками губ. — Нет больше счастья, чем после работы приехать домой: на порог с лаем выскочит собака, любимая жена встретит и поцелует, дочка залезет на колени, обовьет ручками за шею и расскажет о детсадовских делах. Благодаря этому все плохое сразу забывается…
