Не успели мы привыкнуть, что вместо милиции у нас — полиция, как МВД опять реформируют, переформатируют, сокращают… Остается ли у стражей правопорядка время на обеспечение этого самого правопорядка? Грамотно ли действовала полиция во время недавнего кладбищенского побоища? Об этом рассказал генерал-лейтенант милиции в отставке Александр Гуров (в прошлом — начальник управления по борьбе в организованной преступностью, коррупцией и наркобизнесом МВД СССР, профессор, доктор юридических наук).
«Полиция действовала правильно»
— Пусть власть вообще-то думает, что делает с милицией. Нельзя же до бесконечности ее сокращать, нельзя ликвидировать подразделения по борьбе с организованной преступностью!
У нас теперь — очень скорбные цифры. В последние годы мы стали терять намного больше сотрудников. За 20 последних лет погибло более 20 батальонов работников милиции, то есть — 6 тысяч человек, и пять дивизий искалечено и изранено. Все эти так называемые реформы оказывают влияние и на на «кладбищенские» дела. Господин Доренко раскритиковал в пух и прах действия полицейских в этом случае, не сказав ничего, как же надо было действовать.
А если продолжать такую логику, то милиция должна открыть беспорядочную автоматную стрельбу вправо, влево, на север и на юг… Это — абсолютно не правильно. Я считаю, что полиция в этих условиях, которые возникли в довольно отдаленном месте на огромной территории весьма неожиданно, действовала совершенно правильно. Несмотря на то, что сегодня подразделения силового прикрытия — ОМОН и СОБР — подчинены национальной гвардии, руководство ГУВД быстро сориентировалось, окружив эту местность, и не допустило перестрелки с милицией. Это — очень важно, ведь можно было наложить в штаны и просто начать отстреливать людей.
Но полиция проявила выдержку и спокойствие, создав условия для первичного задержания зачинщиков, а в дальнейшем быстро раскрутила и задержала всех остальных участников. То есть полиция в данном случае действовала быстро, четко и правильно.
Проблема кладбищ
Проблема кладбищ существует еще с Советского Союза. Я был опером и обслуживал Востряковское кладбище. Такого денежного потока, естественно, не было, но было рвачество. Кого-то на 25 рублей нагрели, у кого-то на 10 выклянчили. Случалось, что могилы под тенью продавали, но это было крайне редко. Все было на учете, и трудно было сделать.
Сегодня кладбища, система похоронно-ритуальная — это государство в государстве. Они сами по себе там. Они фактически занимаются крупным нелегальным бизнесом. Что там творилось и творится — толком никто ничего не знает. Милиция, конечно, должна знать. Но ведь причины преступности не в полиции заключаются.
Во-первых, устарело законодательство, потому что никто не обращал на кладбища внимание. С помощью коррупционных схем выстроилась система откатов, и все было тихо до этой перестрелки. Никто толком не контролировал. Сегодня мы видим око государево — комментируют пресс-службы, прокуратура начала проверку. Так проверку надо было бы начинать давно, но эта сфера осталась вне правового поля. Это и привело как раз к тому, что случилось на огромном Хованском кладбище, это действительно — город в городе.
И полиции пришлось действовать в достаточно сложных условиях, не имея толком оперативной информации, где какие силы размещены, чем вооружены, какие у них конфликты, намерения и так далее. Это же надо было тоже оперативно установить, иначе были бы непоправимые последствия.
Я считаю, полиция полностью справилась со своим делом. Дай Бог, чтобы так и дальше было. Но законодательство устарело. Только сейчас хватились, сказали, что это началось 25 лет тому назад. Уже тогда надо было менять законодательство, оно вообще не касалось никоим образом этой проблемы.
Идет торговля могилами, создана целая система переоформления бесхозных могил. В советское время, да и потом не очень заботились, чтобы закрепить могилу за кем-то. Вроде как привыкли, что наша могила. Сейчас вы должны представить кипу документов, чтобы эта могила была оформлена на вас. Не оформлена — она бесхозной получается.
Так что, эта система требует детального изучения не только в Москве, а по всей стране. Там проходят не миллионы, а миллиарды рублей. Потому что могила, например, в Митине — это 300-400 тысяч рублей. Я не имею ничего против цены, они могут и миллионы быть. Но кто следит за этим, как это отслеживается, куда идут деньги? Оказывается, только 10 процентов проходит официально. То есть это — прямое сокрытие доходов от государства, неуплата налогов. Это коррупционные связи. Это устройство по принципу рука руку моет. Они как были в криминале, так и остались в криминале.
Организованная преступность
И в самом этом конгломерате зреет криминал. Там просто по-другому быть не может, потому что там деньги бесконтрольно крутятся. И любой директор кладбища связан с криминалом. Это еще в мою бытность было. У нас руки просто не доходили до этих кладбищ, хотя уже тогда там был сплошной бандитизм. Но уже тогда московской милицией были запланированы действия на коллегии — еще Бог знает когда по организованным группам.
Но когда были ликвидированы подразделения по борьбе с организованной преступностью, то был нанесен страшнейший удар по милиции. Об этом просто никто не говорит, потому что в соответствии с законом сотрудникам запрещено критиковать. Они должны выполнять приказы и все. Треть преступлений, если не больше, совершается гастролерами, а некоторые имущественные преступления на 80-90 процентов совершаются гастролерами. Возьмите барсеточников — это же сплошь выходцы из Грузии. Организованные группы создаются не в Москве, они уже едут сюда.
Из гастарбайтеров создаются группировки, группы. Поэтому начальник Московского главка изыскивает из скудных людских резервов создают подразделения по этнической преступности, но идет постоянное сокращение. По живому телу режут. В Москве руководство по правильному пути идет, правильно работает, силенок маловато, правда. Они неплохо борются с организованной преступностью, хотя бы среднего уровня. До высшего уровня, где беловоротничковая преступность, еще надо добираться. Добираемся иногда — там губернатора посадят, тут министерство какое-нибудь выявят.
А вообще, проблема, причины и условия криминала на кладбище — не милицейская задача. Естественно, милиция — в оперативном обслуживании. Это — задача администрации города, задача хозяйственных органов, прокуратуры — контролирующих, надзирающих органов, и законодателя. Москва — это 11-12 миллионов жителей и три миллиона маятниковой миграции, и треть преступлений совершают иногородние гастролеры.
Уже в советское время вставал вопрос, и мы этот вопрос реализовывали через министра внутренних дел, через центральный комитет партии: чтобы должностные лица областей и республик, чьи люди совершают преступления на территории Москвы, тоже несли определенную ответственность за это. Тем более нужен административный надзор за ранее судимыми, не вставшими на путь исправления, другие оперативные учеты. Они тоже не должны радоваться тому, что эта банда выехала куда-то, поэтому у них криминала меньше будет.
Москва далеко не самый криминальный город
Они должны информировать московскую полицию о том, что к вам поехали такие-то и так далее. Я думаю, что пора бы на это опять обратить внимание. Это вопрос не московской полиции, а повыше. Тем не менее Москва — далеко не самый криминальный город — любого эксперта спросите. В Москве по сравнению с городами Европы и Америки — в разы спокойнее, преступлений совершается в разы меньше, это совершенно однозначно.
Москва с точки зрения спокойствия и безопасности находится на достаточно хорошем уровне. Но критики иногда доходят до парадокса, крича, что милиция не раскрыла преступление. Раскроет потом. Преступления практически все потом раскрываются. Полицейский сидит в кабинете, занимается оперативной работой либо расследованием. Нельзя прямо сразу — прикинул и побежал задерживать. Нет, так не бывает. Для этого нужна кропотливая, тяжелая повседневная работа.
