В журнале «Похоронный дом» прочитала статью о посмертном макияже, где автор, коллега из Новосибирска, указывает на необходимость сходства покойного с его прижизненным обликом. Мне представляется такая установка в нашей работе несколько неточной. Замечу, упомянутый взгляд на конечный результат в работе гримера-визажиста в морге широко распространен. Очевидно, по причине того, что в свое время именно к этому призывали советские учебники по судмедэкспертизе и патанатомии. Смею утверждать, родственники не ждут от нас, чтобы мы придали лицу покойного прижизненное выражение. Мне, например, никто не ставил такую задачу. Да это и невозможно «оживить» лицо покойного. Смерть - необратимый процесс.
Как правило, родственники заказывают посмертный макияж, когда лицо имеет повреждения, которые усопший получил во время несчастного случая, или когда тлен коснулся отдельных участков кожи лица.
Как известно, причина смерти оставляет след на лице усопшего в виде его последней «маски», которая может выражать очень многие состояния: ужас, страх, гнев, испуг, мучения, радость, изумление, покой. Какова бы ни была причина смерти и каким бы ни было последнее выражение лица покойного, мы, гримеры-визажисты, должны стремиться к тому, чтобы добиться успокоенного, умиротворенного выражения ли-ца. Для родственников важно в последние часы перед прощанием наблюдать любимого человека, спящего вечным сном на смерт-ном одре в упокоении и благости. От того им самим становится спокойнее. Соответствие покойного лица с тем, что было при жизни, большого значения не имеет.
Главный мотив, по которому заказывают посмертный маки-яж, - покойный не должен быть страшным, уродливым, неприятным. А в случаях с женщиной, ребенком лицо должно быть обязательно красивым. Так желают практически все родственники. Бабушку хотят видеть в гробу доброй, а дедушку - умудренным и мужественным, сильным, «не размазанным, не расплывшимся». «Наш дед многое пережил, выстоял невзгоды и не сломался». Не-пременное условие, которое оговаривают родственники, - тело в гробу должно иметь достойный и благородный вид. Что касается сходства, то для родственников важно скорее узнаваемый вид, а не точное сходство. Они понимают, что смерть изменяет все, включая лик. От этого никуда не уйти, и это родственниками принимается.
Скажу больше, когда мастеру-визажисту удается добиться почти идеального сходства с прижизненным ликом, это увеличивает страдания, отодвигает самый важный психологический момент похорон - принятие смерти. Психология горя имеет цикл: принятие факта смерти - скорбь - утешение - память, благодарные воспоминания. Без осознания того, что любимого, близкого уже нет в живых, людям бывает трудно оправиться от горя. Непринятие смерти может затянуться на долгое время после потери близкого. Максимальное сходство покойного с живым может вызывать подозрение, что его похоронили живым. А это приведет к различным психическим реакциям у родственников: несогласие, гнев, агрессия. И даже если их удается убедить, что человек действительно умер, подозрения о заживо погребенном надолго сохраняются, могут стать навязчивой идеей, привести к тяжелым психическим расстройствам. Такие случаи нередки и описаны в психологии и психиатрии.
Так что установка «придать прижизненный вид» может повредить в длинной цепочке траурных переживаний и скорбей.
Не могу не отметить, статья о посмертном макияже
О. Ермилова очень понравилась. Она полезна. Думаю, мои коллеги такого же мнения. Об этом нигде не прочитаешь. Тема нашей профессии по-прежнему «табу». Спасибо журналу «Похоронный дом», что он не оставил без внимания наше обучение.
P.S. В последнее время все чаще поступают заказы на прическу для усопших и парики. Буду рада описать парик-махерский опыт по прическам и парикам для усопших.
Ольга СЕДОВА, гример-парикмахер, Санкт-Петербург.
Для иллюстраций использованы фотографии Рудольфа Шефера, Германия
#GALLERY#
