Когда приходит известие о смерти в семье друзей, знакомых, близких, соседей, первая мысль, как помочь, как оказать поддержку, выразить сочувствие, сострадание, какие слова подобрать, чтобы не обидеть, не причинить еще больше боли, не ранить. Как правило, люди посещают скорбящую семью, чтобы выразить соболезнование лично, побыть рядом с горюющими, предложить помощь, утешить. Но как быть, если они далеко, в другом городе, как сказать другу, что вы рядом с ним в трудную для него минуту - мыслями, душой. В наше время почти всегда на помощь приходит телефон. Среди молодежи распространен Интернет. Для них привычнее и удобнее выразить соболезнование в «чате». Однако старинная традиция письма соболезнования живет и по сей день.
В эпистолярной культуре России XVII-XIX веков имели место письма утешения, или утешительные письма. В архивах русских царей, дворянства можно найти образцы утешительных писем, написанных родственникам умерших. Написание писем соболезнования (утешения) было неотъемлемой частью общепринятого этикета, наряду с письмами известительными, любовными, наставительными, повелительными. Письма соболезнования были одним из источников многих исторических фактов, в том числе хронологической информации причин и обстоятельств смерти людей.
В XVII веке ведение переписки было прерогативой царей и царских чиновников. Письма соболезнования, утешительные письма относились к официальным документам, хотя существуют личные послания в ответ на события, связанные со смертью близких людей. Вот что пишет историк о царе Алексее Михайловиче Романове (вторая половина XVII века).
«Уменье входить в положение других, понимать и принимать к сердцу их горе и радость было одною из лучших черт в характере царя. Надобно читать его утешительные письма к кн. Ник. Одоевскому по случаю смерти его сына и к Ордину-Нащокину по поводу побега его сына за границу - надобно читать эти задушевные письма, чтобы видеть, на какую высоту деликатности и нравственной чуткости могла поднять даже неустойчивого человека эта способность проникаться чужим горем. В 1652 г. сын кн. Ник. Одоевского, служившего тогда воеводой в Казани, умер от горячки почти на глазах у царя. Царь написал старику-отцу, чтобы утешить его, и, между прочим, писал: «И тебе бы, боярину нашему, через меру не скорбеть, а нельзя, чтобы не поскорбеть и не поплакать, и поплакать надобно, только в меру, чтобы бога не прогневить». Автор письма не ограничился подробным рассказом о неожиданной смерти и обильным потоком утешений отцу; окончив письмо, он не утерпел, еще приписал: «Князь Никита Иванович! Не горюй, а уповай на бога и на нас будь надежен». (Ключевский В. О. Курс русской истории. Царь Алексей Михайлович Романов (из лекции 58)).
В XVIII-XIX веках эпистолярная культура была неотъемлемой частью повседневной дворянской жизни. Письма были ежедневным упражнением дворянок, умевших писать и читать. В отсутствии альтернативных видов коммуникации письмо было средством не только передачи информации, но и выражения чувств, эмоций, оценок, как при непосредственном общении лицом к лицу. Письма того времени были очень похожи на доверительную беседу, основываясь на речевых оборотах и эмоциональных окрасках, присущих для устного разговора. Письма отражали индивидуальность, эмоциональное состояние писавшего. Переписка позволяет судить о представлениях и ценностях, психологии и миро-ощущении, поведении и образе жизни, круге общения и интересах писавшего, основных этапах его жизни.
Среди писем, имеющих отношение к факту смерти, можно различить 3 основных группы.
Первая группа - письма, извещающие о смерти близкого человека. Их рассылали родственникам и знакомым умершего. В отличие от более поздних писем, послания того времени были скорее эмоциональной оценкой произошедшего события смерти, чем носителем фактической информации, приглашением на похороны.
Уведомление о смерти дочери
«Государь мой!
Простите меня, что я долго к вам не отзывался. Несчастие мое тому причиною. Я лишился первородной дочери, cоставлявшей самое драгоценнейшее и единственное мое утешение, и с бытием ее исчезли и все мои силы. Я не чувствую более в себе ни к чему способности и едва могу перенести столь жестокий удар. Живу теперь в деревне и не слышу в стенаниях своих ниоткуда гласа отрады.
Мне надлежит вовсе удалиться от мест, напоминающих то благо, которое некогда исполняло дух мой. Каждый час становится болезнь моя чувствительнее, и я ничего не желаю, как видеть скорее ее конец. Я стараюсь успокоить мятущийся свой дух, но не обретаю в себе к тому средств. Слабость здоровья моего подвергает опасности все мое семейство, и я нахожу принужденным оставить службу, и все сопряженные с оной выгоды за совершенным оскудением нужной к отправлению оной бодрости, и для возобновления сколько можно изнуренных сил моих; почему всепокорнейше прошу В… поручить должность мою другому, а меня от оной уволить.
Если я возвращу когда-нибудь ослабевшие свои силы, то за первое удовольствие и непременный долг поставлю искать случая доказать вновь трудами своими ту преданность, на которую так и на бесконечную мою к вам благодарность В…имеет столь великое право, пребывая с истинным высокопочитанием и совершенной преданностью, государь мой!
Ваш всепокорнейший»
Утешительное письмо (ответ на предыдущее)
«Государь мой!
Известясь о кончине вашей дочери и о сетовании, которому вы себя предали, весьма сожалею. Я рад бы подать вам утешение, но не знаю, примите ли вы оное, будучи обременены горестию, и опасаюсь притом, чтоб не уподобиться тем худым врачам, которые хвалятся ис-кусством своим для чужих болезней, а сами себя исцелить не могут.
Вторая группа - это собственно утешительные письма. Эти письма зачастую были ответом на письмо-извещение. Но даже если скорбящий не посылал известительного письма о смерти своего родственника, утешительное письмо было непременным символом траура и общепринятой церемонии поминовения усопшего.
Итак, почитаю за нужное только напомнить вам, что нет ни единой скорби, которой бы не смягчало и не измалило время. Я и многие другие были свидетелями равнодушия вашего в счастии, которое доставило вам великую похвалу; докажите же теперь, что вы и злополучие великодушно сносить умеете, дабы товарищи ваши и другие не подумали, что между прочими добродетелями не достает в вас сей одной. Я же с своей стороны, услыша о успокоении вашего духа, не премину уведомить вас обо всем до вас принадлежащим, и постараюсь удовлетворить желанию вашему, советуя между тем по-думать прилежно, выгоднее ли для вас будет жить в отставке, которая сопровождается нередко большим гораздо беспокойством, нежели служба, и подвергать зависимости многих начальств, вместо одного, где способности и ревностные труды награждаются с признанием не только почестями, но и личным уважением, каковое сохраняя я к вам, пребуду всегда вашим усердным и верным слугой…
Надобно всегда быть готовым к смерти.
Любезный друг!
Поздно нам желать того, чего мы желали; мое вящее попечение, что до меня касается, в том состоит, как бы извлечь себя из страстей своих. Один день занимает меня вместо всех прочих дней. Я не почитаю его за последний, однако ж можно чаять, что он таким днем быть может. Я живу для того, что я не сокрушаюсь, как расстаться с жизнию, а помышляю только, как бы умереть честно, то есть умереть без сожаления. Впрочем, я с моею искренностью
Ваш…»
Третья группа - это письменные ответы на утешительные письма, которые также были неотъемлемой частью письменной коммуникации и траурного этикета.
«Государь мой!
Счастлив, кто может получить утешение в такой печали, какова моя; должно считать то за великое добро, а особливо от тех великодушных, кои берут участие в напасти. Вы меня много одолжили вашим писанием, и я начинаю усматривать, что я не совсем всего лишилась, лишилась своего мужа, потому что остались у меня еще столь сильные человеколюбивые милостивцы, как вы, государь мой! Я почитаю за знак особливой благожелательности обещанные вспоможения ваши; бедная вдова, как я, уже необходимо имеет нужду в защищении и помощи. Прошу всепокорно продолжать ваше наставление и поверить, что я буду стараться заслужить оные и с моим почтением доказать вам, что я этого достойна, государь мой!
Ваша...»
В XVIII веке историки отмечают значительное ослабление в российском обществе интереса к теме смерти. Феномен смерти, связанный прежде всего с религиозными представлениями, отошел в светском обществе на задний план. Тема смерти в какой-то мере перешла в разряд табу. Вместе с этим утратилась и культура соболезнования, сочувствия, в этой сфере образовалась пустота. Безусловно, это сказалось и на эпистолярной культуре общества. Утешительные письма перешли в разряд формального этикета, однако не ушли полностью из коммуникативной культуры. В XVIII-XIX веках в помощь пишущим на нелегкую тему стали издавать так называемые «Письмовники». Это были руководства по написанию официальных и частных писем, дававшие советы, как написать, оформить письмо в соответствии с общепринятыми канонами и правилами, приводились образцы писем, фраз и выражений применительно для различных жизненных ситуаций, включая случаи смерти, выражения соболезнований. «Утешительные письма» - один из разделов письмовников, дававший советы, как поддержать скорбящего, выразить свои чувства в социально-приемлемой форме. Утешительные письма отличались особым стилем, полным сентиментальности и чувственных выражений, призванным облегчить страдания скорбящего, утешить его боль от потери. Согласно этикету, получение утешительного письма обязательно требовало от получателя написания ответа.
Вот пример рекомендаций по написанию утешительных писем в одном из письмовников XVIII века «Всеобщий секретарь, или новый полный письмовник». Типография А. Ре-шетникова, 1793 год)
Письма утешительные
«В сем-то роде писем сердце должно быть тронуто и говорить одно, без помощи разума. В сем случае должны мы называть себя не столько умными, сколько чувствительными. Надобно избирать выражения самые нежные и естественные и отметать все те мысли, в коих видим блеск и нечто отборное. От всякого благопристойного приветствия можно себя уволить, кроме сего, да и нет похвалительнейшего обыкновения, как утешать друг друга в печалях. Судьба толико наносит нам несчастий, что бесчеловечно мы бы поступили, естьли бы не подавали взаимно один другому таковых облегчений. Когда особа, к которой мы пишем, с излишеством предается чувствию печали своей, то вместо того, чтоб вдруг удержать первые оной слезы, долж-ны мы смешивать свои; поговорим о достоинстве друга или сородника скончавшегося, потом представим, что в его смерти нет ничего чрезвычайного. Приведем важнейшие примеры, о которых печалящийся уже слыхал. А особливо представим оставшихся еще других знаменитых его сродников, дабы тем удовлетворить его честолюбию.
Ежели пишем к особам, отличившим себя в мужестве и просвещении, то можно изъясняться гораздо отважнее, и представим им, что они не поддерживают своего характера, печаляся столь неумеренно. Можно показать, что не праведно было требовать от закона, определившего всех на смерть, в угодность кому какого-нибудь исключения, которого и самые сильнейшие в свете не удостоились.
В сем-то роде писем можно употребить черты нравоучения и благочестивых чувствований, смотря по возрасту, нравам и состоянию пишущего, к кому пишут. Но когда мы пишем к таким особам, кои должны более радоваться, нежели печалиться о чьей-то смерти, то лучше оставить столь живые представления. Признаюсь, что не позволено приноравливаться к тайным чувствованиям их сердца откровенным образом: благопристойность это запрещает; благоразумие требует в таковых случаях и распространяться и оставлять великие соболезнования. В других случаях можно пространнее говорить о бедствиях, неразделенных с человеческим состоянием. Вообще сказать: всяк из нас каких несчастий не претерпевает в жизни сей? Неимущество заставляет трудиться от утра до вечера; богатство ввергает в крайние мучения и беспокойство всех хотящих собрать и сохранить оное. И нет ничего обыкновеннее, как видеть лиющиеся слезы о смерти сродника или приятеля».
А так выглядели образцы утешительных писем, приводимые в качестве примеров для написания.
«Государыня моя!
Не для того, чтобы унять вас от вашего сетования, имею честь писать к вам письмо сие, ибо печаль ваша весьма правильна, но чтоб предложить вам мои услуги, и все то, что от меня зависит, или лучше сказать, чтоб обще с вами оплакивать кончину любезного супруга вашего. Он мне был друг и доказал дружбу свою бесчисленными благодеяниями. Рассудите ж, государыня, не имею ли причины жалеть об нем и приобщить слезы мои к слезам вашим общей нашей печали. Ничто не может утешить мою прискорбность, кроме совершенной покорности Божией воле. Одобряет же меня и христианская его кончина, уверяя о блаженстве души его, а благочестие ваше подает мне надежду, что и вы будете моего мнения. И хотя ваше с ним разлучение жестоко, однако надлежит утешаться небесным его благополучием и предпочитать оное здешнему своему маловременному удовольствию. Почтите его вечным содержанием в памяти вашей, воображая его достоинства и любовь, которую он имел к вам в своей жизни. Веселите себя воспитанием детей ваших, в коих вы его ожившего видите.
Естьли ж иногда и слезу по нем пролить случится, то верьте, что и я вместе с вами об нем плачу, да и все честные люди жалость свою с вашею сообщают, между которыми он приобрел себе любовь и почтение, так что он в памяти их никогда не умрет, а наипаче в моей; потому что я с особливым усердием и почтением, государыня моя!
Ваш...»
Еще до «письмовников» в XVI веке в России публиковались «формулярники», в частности, «формулярники» московской митрополичьей кафедры, содержавшие последовательность написания писем и документов государственной важности. Еще один вид ранних «письмовников» - «титулярники», содержавшие сведения о том, как записывать полный царский титул. Они регламентировали документы сугубо официальные, государственные. «Письмовники» публиковались в России до начала XX столетия. Всего было издано более 100 таких книг.
Традиция эта не умерла и в наше время, когда культура отношения к смерти по всем признакам схожа с прошлыми веками. Сегодня по-прежнему мы можем наблюдать отсут-ствие в обществе культуры обращения со смертью, открытого обсуждения феномена смерти и культуры погребения. Неловкость, испытываемая в отношении самого факта смерти, выражения сочувствия, соболезнования переводят тему смерти в разряд нежелательных, неудобных сторон повседневной жизни. Выражение соболезнования - скорее элемент этикета, чем искренняя потребность в сопереживании. Наверное, по этой причине «письмовники» существуют и сейчас, давая рекомендации, как, что, в каких случаях, какими словами говорить и писать о смерти и сочувствии. Кстати, не изменилось и название таких изданий. Они по-прежнему называются «письмовниками».
Дмитрий ЕВСИКОВ, соискатель по теме «Мировоззренческие аспекты жизни»
#GALLERY#
