Николай Фохт. Фото с сайта https://ruspioner.livejournal.com/69507.html
Николай Фохт
Роман с кладбищем
В своих уроках мужества обозреватель «РП» Николай Фохт для наглядности приводит такие ситуации, в которые попасть, как говорится, не пожелаешь и врагу. Но Николай в ситуации попадает сам и на собственном опыте как бы демонстрирует: «Спокойно, ребята! Еще не вечер!» Даже если уже ночь.
Однажды я оказался на кладбище. Звучит претенциозно, но как еще сказать? Потому что стечение обстоятельств, потому что судьба и провидение. Важное место. Да еще и романтическое — ну так вот вышло.
Ну да, девяностые. Веселье, угар, неразбериха. Чем хорошо то время, если кто не знает? Классическая эпоха равных стартовых возможностей. Редко в человеческой истории бывало такое вот системное обнуление. Октябрьская революция, говорите? Так тогда на штыках, кровью и слезами, страхом и голодом. А в этот раз — мирно, по обоюдному согласию всех сторон. К общему знаменателю привелось все: возраст, статус, рублевые накопления. Двоечники вышли на старт бок о бок с отличниками, полногрудые девицы ни в чем не проигрывали заслуженным дамам из Мосгорисполкома. Ученые и зэки, спортсмены и алкоголики… Хотя нет, спортсмены и наркоманы… Опять не так. В общем, даже спортсменам пришлось принять участие в этих веселых всероссийских стартах. Все начали с нуля. Если и были в нашей жизни нулевые годы, так это в девяностых.
Социальный лифт работал на всю катушку, вознося одних и опуская других. Кто бы что ни говорил, в то время участники этих вертикальных гонок с пониманием относились к перепадам. На короткое время судьба оказалась в твоих собственных руках. Да, ощущалось и давление обстоятельств, мощный боковой ураган форс-мажоров сбивал с ног, но люди готовы были на все превратности, во все готовы были тяжкие пуститься сами, не спрашивая разрешения у родных и близких. Было заметно невооруженным глазом, что вся эта вакханалия, катастрофа и ад к чему-нибудь да приведут.
Тем более что временами было довольно весело. И жизнь показалась во всей наготе своей, поэтому не стыдно было самому растелешиться, размундириться, растележиться на всем пространстве от Рижского рынка до Лужников. Ну или, как обычно, от Владивостока до Калининграда. Говорят, опасно — а когда весело, всегда опасно. Заиграешься, забудешься — тут и полыхнуть может, или нога соскользнуть в роковой овраг, а то и рука схватится за оголенный провод, свисающий с ЛЭП. Это как не повезет, как карта ляжет, на кого судьба глаз положит.
Короче говоря, я оказался на кладбище.
В моем случае все было логично и закономерно: переживал очередной спад, творческий рост застопорился, бизнес дал трещину. Такой настал отрезок времени, что все функции по охране физических и юридических лиц взвалили на себя бандиты. У них было одно конкурентное преимущество перед более-менее законными конторами — они легко преступали закон. Нанимали юристов, чтобы те прокладывали им тропы в гиблых болотах беззакония. А если тропы не находились, просто перечеркивали на контурных картах сомнительную местность. И юристов перечеркивали. И еще их оказалось слишком много. Ведь многое предвидели и предугадали младореформаторы, одного не учли: в стране каждый десятый уже бандит, отсидевший и приобщенный, а каждый третий из оставшихся готов им стать. Включая женщин и детей. Это, конечно, сюрприз. Но ничего, мы и с таким поворотом свыклись, быстро все поняли и пошли дальше к своим лучезарным целям.
Я потерял почти всех своих клиентов, моя команда разбежалась, в газеты и журналы возвращаться было лень. Даже телепрограмма, в которой я время от времени выступал экспертом и вот-вот должен был стать основным ведущим, была перекуплена сургутским авторитетом. Весь продакшн заполонили сибиряки и уральцы.
Однажды я оказался в Марьине в очень стремной компании. Безусловно, все в ней были приличными людьми, но такими, хлебнувшими лиха, изрядно растерянными, если честно. Мы познакомились на берегу Москвы-реки. Я сошел с трапа прогулочного корабля, на котором клубилась вечеринка гламурного журнала, а они просто разбили палатку и выпивали, несмотря на три утра. Здоровенный мужик и две молодые женщины. Подружились, как было заведено в те времена, выпили, закусили орехами и бутербродами. Дамы были напряжены, а мужик, наоборот, уверен в себе и дружелюбен. Вдруг рассвело, и одна из девиц предложила поехать к ней в гости.
Ничего интересного в гостях этих не было, кроме того что мужик, конечно, напился и потерял человеческий облик. В какой-то момент он меня принял не за того, а за какого-то своего врага и схватился за нож. Хвастаться не стану, я очень испугался. Потому что в состоянии алкогольного опьянения оценка ситуации неточная, движения теряют четкость, риск получить урон или нанести незапланированный ущерб вырастает. Ну и вообще, мне было неприятно, что я пропустил момент, не пресек на корню, и вообще, зачем я сюда приехал? Хозяйка вдруг посмотрела на меня с неприязнью и сказала, что ей кажется, мне надо убраться из ее дома. А до этого смотрела влажными глазами и держала руку под столом на моем бедре. Предала. Значит, союзник у меня один — вторая дама, которая кровожадно улыбалась, наблюдая за разворачивающимся конфликтом.
С ножом как, с ножом надо быть осторожным. Меня особо и не учили этой самообороне, но инстинктивно я знал, что делать. Одним прыжком вбок, в сторону руки с ножом ограничил зону поражения. Противник резко встал из-за стола и только потом решил развернуться в мою сторону — я выиграл один темп. Разумеется, в моей руке был стакан, я бросил его в голову агрессора. Не дожидаясь результата броска, сблизился и правой схватил мужчину за кисть руки, в которой нож, левой ногой заступил за спину, правой сзади обвил ногу мужика и сделал что-то типа зацепа снаружи. В дзюдо за такое могут коку дать, а то и юко, в самбо — ни фига, потому что мужик на колени упал, а потом распластался на животе. Надо отдать мне должное, во время нашего падения я позаботился о технике безопасности: руку с ножом отвел вправо, а голову соперника левой рукой направил чуть влево — от газовой плиты. Дальше на автомате выкрутил опасную правую на болевой плечевого, дернул, нож выпал, мужик затих. И даже скажу больше — заснул.
— Ты убил его, козел, — заорала хозяйка. Опровергая ее слова, заср…нец с ножом захрапел. Я оторвал мужика от пола хваткой на боковой переворот и отнес на кровать.
Охранявшая его девушка, заверещав, склонилась над бойцом, осмотрела и почему-то сняла носки. Я оставил их, вернулся на кухню. Подруга хозяйки продолжала фигачить азербайджанский коньяк московского производства, улыбка не сходила с ее губ. Тик, что ли?
— Где так намастырился? В тюрьме, что ли, служил?
Я размышлял: выпить коньяку или крепкого чая. Решил больше ничего не пить в этом гадюшнике.
— Тут автобус далеко?
— Да погоди, отдышись, герой. Ты, можно сказать, спас меня. Обычно она за нож хватается, ко мне ревнует. Любовь у них.
— А ты как справляешься?
— Я убегаю, как еще? А ты все так ладно, споро провернул, легато, можно сказать. Это я в музыкалке шесть лет на фоно отбарабанила, поднаторела в терминологии.
Да, мне это очень интересно.
— Ты ведь без работы сейчас? А что если тебе с тетушкой моей поболтать, с Лизой? Она ищет такого, как ты.
— Какого? Спорого на легато?
— Ей нужен грамотный, дерзкий, но не бандит.
— А кто она и что надо делать?
— Не, так с Лизой дела не делаются. Сначала ты с ней встретишься, поговорите — если подойдешь, она сама все расскажет. Вот тебе ее телефон, просто назовешь себя, скажешь — от племянницы, я предупрежу. И это, вали отсюда. Сейчас фурия вернется и довершит дело, начатое любимым.
Я спорить не стал, очень проворно, «споро» скатился с лестницы, впрыгнул в автобус и был таков.
Лиза оказалась женщиной очень строгой и простой. Она назначила мне встречу в «Кофе-туне» на Пушкинской.
— Ну, расскажите о себе.
Я мог бы удивиться и даже послать ее, но мне стало любопытно. Что может предложить мне эта крепкая, но, в общем, немолодая совсем женщина в очень дорогих, но совершенно не сочетающихся друг с другом шмотках? Разумеется, я пришел пораньше, от меня не ускользнуло, что приехала она на шестисотом «мерседесе», причем сама за рулем. Я же говорю, интересно. Рассказал коротко, как положено: пересыпая хронологическую последовательность разными значимыми именами, кейсы и подряды своего охранного бюро — названиями публикаций в центральной прессе. Лиза, она именно так просила себя называть, слушала очень внимательно. Вдруг остановила мое изложение и подозвала официанта:
— Попроси Арсена к кофе нам что-нибудь, в чайничке, он знает. Вы не возражаете? А то без витаминов о делах как-то грустно говорить.
Принесли пол-литровый фаянсовый чайник и две кофейные чашки. Лиза сама разлила и как-то выразительно на меня посмотрела.
— Давайте хлопнем чайку за знакомство. Ну и отпразднуем — вы мне подходите.
— Погодите, я даже не знаю, какие задачи, куда, на каких условиях.
Лиза достала из огромной модной сумки блокнот, ручку «Монблан» и что-то записала, а в конце, я догадался, торжественно и твердо начертила значок доллара. Показала — мне число понравилось.
— Ну вот. Работа интересная: вести переговоры, участвовать в различных акциях предприятия, следить за безопасностью. Офис на Головинском кладбище, и, собственно, вся работа с ним, родимым, и связана, с кладбищем.
И пристально посмотрела на мою реакцию.
Кладбище и кладбище, что такого?
— Ну тогда допивай, поехали, посмотрим.
В общем, я особо не удивился, что она после стакана за руль села. Единственное, что встревожило: Лиза без коньяка и с коньяком — два разных человека. Начинала разговор такая замороченная тетя, похожая на директора продовольственного или промтоварного магазина где-нибудь в Измайлове, а по Ленинградке гнала разбитная бабенка, которая перед выходом сходила в туалет и накрасила губы, а может, даже и глаза подвела. Я ведь чего не хотел: чтобы завтра, когда явлюсь на новое рабочее место, она меня не узнала и вообще, сказала бы, что все это ошибка и проваливай.
Выяснилось, что бояться мне следовало совершенно иного.
Да, работа специфическая. Точнее, она резко отличалась от всего, чем я до этого занимался, включая журналистику. И ситуация была нестандартная. Почти год назад у Лизы умер муж. Он был прежним директором, или как это там называется на кладбищах. Я к тому, что официальная должность вообще не имела никакого значения. Муж Лизы был смотрящим. Он представлял теневых владельцев. Он умер, и смотрящей сделали Лизу. И ей не очень повезло. Владельцы торчали где-то в Испании, а тут, у нас, конкуренты решили поделить в очередной раз бизнес. Нет, войной даже не пахло, это все для кино, — шла нудная, многоходовая игра. Ну почти как в карты. До этого у меня было однобокое представление о разбойниках — потому что сталкивался я только с низшим и средним звеном. Кладбищенский бизнес уважаем в этом мире, он стоит выше строительства и даже выше сбора мусора. Тут кроме огромных денег экзистенциализм чистой воды. Мне кажется, любой авторитетный человек стремился войти в похоронное дело, приблизиться к легенде. Поэтому передел происходил на высочайшем уровне — тихо, без оскорблений, не говоря уж о стрельбе и каком-то там насилии. Переговоры, интриги, происки конкурентов, экономические рычаги — да. Все остальное запрещено, негласно, но однозначно и незыблемо. Племянница ведь верно описала ситуацию: Лизе нужен был, с одной стороны, опытный человек, не чуждый экстраординарных методов, но с другой — интеллектуал (в парадигме конкретного бизнеса и его обитателей), из другого мира, с нестандартным мышлением. Сама хозяйка качествами переговорщика не обладала. Между нами, у нее вообще не было необходимых качеств, кроме одного — она была бабой. Руководители сообществ и кланов, которые пытались захватить наше дело, тушевались, сникали, шли на попятный, как только она, накрасив губы и ресницы, начинала улыбаться. А уж когда выпьют по двести, разомлеют — и вовсе все летело к чертям собачьим. Так продолжалось какое-то время, но бизнес превыше всего. Конкуренты сменили тактику, к Лизе стали приезжать лощеные адвокаты. На них чары не действовали — женские вообще, а Лизины в частности. Ей понадобился переговорщик, консильери, который, конечно, не решит проблему, но запутает претендентов и поможет потянуть время. А там и ключевые фигуры опомнятся и вернутся в Москву.
Я справлялся, надо сказать. Юристы слились недели через две безуспешных попыток доказать, что бизнес катится под гору и что не только по понятиям, но и по закону власть на Головинском кладбище должна смениться. Таким образом, я на первом этапе полностью оправдал свою высокую зарплату. Но беда пришла, откуда не ждали.
В пятницу Лиза вызвала меня в свой кабинет. Она была навеселе. Предложила мне (что за манера пить коньяк из фаянсовых чашек?), встала, закрыла дверь.
— Что, боишься меня?
Я и не думал. Вот только после этих ее слов стало первый раз не по себе. Лиза вернулась за стол.
— Зря ты меня боишься. Дело ты знаешь, парень молодой, красивый, чего тебе старуху-то бояться? В общем, я человек простой. Нравишься ты мне, Колян. План такой. У меня подружка есть в «Космосе», в отеле, она директор там… Не важно. Там сауна отличная. Поехали?
Не скрою, это было неожиданно. Лизавета была нормальной теткой, в чем-то даже секси, со следами былой красоты, что называется. Но меня многое смущало, в первую очередь сауна.
— Что тебя смущает? Что я первая об этом заговорила? Так я человек прямой, я всегда так.
— Да просто я никогда не думал в таком смысле.
— Не думал он. Ты что, не заметил, что я по тебе сохну?
Ребята, честно вам скажу, это было совсем не заметно. Я ее вообще не видел целыми днями, мы пересекались только на этих идиотских переговорах, с которых я уходил первым, а она оставалась перетереть что-то там с гонцами. Почти не разговаривали по телефону, вне работы ни разу не пересекались.
— И как я этих твоих девок терпела, чуть с ума не сошла.
Ну да, ко мне приезжали знакомые, навещали. Это было довольно странно, но, с другой стороны, в будние дни на кладбище пусто, гуляешь, как в лесу, есть прекрасные уголки для уединения. А если погода хорошая — настоящий отдых. Я судорожно стал соображать, как свалить из кабинета, а потом уже и с кладбища.
— Прям смотрю на тебя, и на сердце такая благодать, такая…
Мизансцена, конечно, была диковатой, под стать тексту и смыслу миниатюры. Я внимательно оглядел комнату. Справа под потолком висело прямоугольное зеркало в вычурной раме. Была видна часть тыльной стороны тумбы стола, за которым сидела Лиза. Высовывалось оттуда два горлышка. Она съела литр, да не может быть!
С другой стороны, прилив желания может быть напрямую связан с алкоголем. И это почему-то меня успокоило.
— Лиз, давай не сегодня, у меня планы, да и ни в какую сауну я не поеду, без обид. Давай все обдумаем, подождем… Да и не до этого сейчас, сама ведь знаешь, не до отношений.
Лиза обреченно кивнула головой.
— Иди.
Этот роман длился два месяца. Все как по расписанию. Более-менее трезвая Лиза смотрела на меня жестким, холодным и безо всякой натяжки равнодушным взглядом. А в пятницу вызывала к себе и признавалась в любви. Рассказывала о своей тяжелой жизни с мужем, про то, что отец болеет, не ходит, поэтому она домой пригласить не может, а только в баню или в номер «Космоса». Объясняла, что она прекрасная хозяйка, а раньше, в молодости, вообще работала в столовой Гостелерадио — там они с мужем и познакомились. К ним вообще много блатных ходило, отличная столовая была. Ну так что, не поедешь со мной?
Я научился выпутываться — заводил речь о текущих делах. Однажды она меня в очередной раз удивила, в последний раз.
— Слушай, а давай на нашем кладбище откроем тебе семейный склеп?
— Лиза, ты мне угрожаешь?
— Да ты рехнулся, я же по любви. Сейчас все так делают, нормальные. Покупают участки, заранее делают памятники — вон, видел на южной аллее памятники без имен и дат? Тренд. От чистого сердца. Поверь, люди говорят, что, едва купят место, сразу как камень с сердца. Перспектива, мол, открывается. Давай, Колян, хорошее дело.
Через неделю я уволился. Рассчитал правильно: в понедельник, в одиннадцать принес заявление. Уже месяц не было делегаций, а рулевые вернулись в Москву и вот-вот должны были появиться на предприятии. В общем, я своим увольнением оказывал услугу Лизе: все лавры этой самоотверженной обороны достанутся ей.
Она подписала молча, сухо попрощалась.
Теперь я часто бываю на кладбищах, на разных. Время такое настало. И вот что: каждый раз, проходя дорожкой между участками, я вспоминаю о Лизе, о ее простой и, в общем, почти настоящей любви.
Колонка Николая Фохта опубликована в журнале "Русский пионер" №94. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".
