Моя мама рассказывала мне, что самым сильным детским переживанием для нее стал момент, когда она, ища в шкафу припрятанные конфеты, наткнулась на конверт с фотографиями своей старшей сестры Виты. Сестру она никогда не знала, та погибла в возрасте четырех лет, еще до маминого рождения. В этом конверте были фотографии с похорон маленькой Виты. Мы с мамой, обсуждая эту историю, всегда возмущались: зачем нужно было делать эти ужасные, тяжелые фотографии? Неужели когда-нибудь кому-нибудь пришло бы в голову на них смотреть?
Я и сама видела какое-то количество таких советских черно-белых бытовых фотографий, сделанных на похоронах. Мне кажется, сейчас в России это уже не принято.
На днях мое мнение на этот счет — глупость ли фотографировать на похоронах, особенно детских — если не изменилось, то серьезно пошатнулось. Я случайно наткнулась в Сети на сайт волонтерского фонда Now I lay me down to sleep. «Каждый год в мире 3,3 миллиона детей рождаются мертвыми, а 4 миллиона не проживают даже 28 дней, — написано на одной из страниц сайта. — Мы хотим помочь родителям этих детей научиться справляться со своим горем, мы можем помочь нашими фотографиями».
На фонд NILMDTS работает около 7000 фотографов-волонтеров. Каждый из них «прикреплен» к роддому или детской больнице. Родителям, потерявшим детей, предлагают сделать красивую сдержанную фотосессию. Всегда черно-белую. Иногда это фотографии детей, иногда родителей с детьми на руках. Фотографии на диске потом отдают родителям. Организаторы NILMDTS говорят о том, что еще не так давно мертворожденных или умерших сразу после родов детей даже не показывали родителям и что это на самом деле было совсем неправильно.
В фонде уверены: для того чтобы пережить потерю ребенка, чтобы научиться жить дальше, у матери или отца должны остаться хоть какие-то воспоминания о нем.
Подержать его на руках, смотреть на его фотографию, думать, на кого он был похож, тяжело, но важно. Чтобы помнить о своем ребенке не только как о мертвом, но и как о живом. Даже если он никогда не был таким.
