В конце июня Еврокомиссия представила новую модель пан-европейской системы пенсионного страхования. Она должна помочь европейцам накопить себе сбережения на старость и адаптировать экономику Европы к неизбежному процессу старения общества. Какие демографические процессы происходят в Евросоюзе и что об этом думают в Брюсселе?
Когда медлить нельзя
«Европа оказалась на пороге беспрецедентного демографического вызова!» — говорится в официальном сообщении Еврокомиссии, объясняющем необходимость пенсионных реформ. Если сейчас на каждого пенсионера в Евросоюзе приходится четыре человека работоспособного возраста, то к 2060 году пропорция изменится до одного к двум. Еврокомиссия признает, что европейская система соцобеспечения уже сейчас с трудом справляется с нагрузкой и необходимо как можно быстрее внедрить компенсирующие механизмы.
Среди обсуждаемых вариантов можно выделить четыре основных направления:
Заставить копить
Презентованный Еврокомиссией проект пан-европейской пенсионной системы напоминает хорошо известный латвийцам третий уровень схемы пенсионного страхования — клиентам предлагают добровольно вносить за себя взносы, чтобы в старости получать из накопившихся средств прибавку к основному пособию. Основное отличие — компании, работающие в рамках пан-европейского страхования, смогут предлагать свои услуги во всех странах ЕС, что обеспечит более выгодную цену для населения (из-за снижения затрат), безопасность вложений и определенный стандарт качества (надзирать за выполнением услуги будет Европейская организация страхования и пенсионного обеспечения), а также более удобную возможность копить на старость, работая в разных странах ЕС.
Как отмечает Еврокомиссия, пока европейский рынок частного пенсионного страхования очень раздроблен и неоднороден — в некоторых странах его, по сути, попросту нет. По данным ЕК, сегодня только 27% европейцев в возрасте от 25 до 59 лет подписаны на какой-нибудь пенсионный страховой продукт, а общий объем рынка оценивается в 700 млрд. евро. ЕК рассчитывает, что появление пан-европейской страховки к 2030 году увеличит оборот рынка в два раза. Если Европарламент и Совет ЕС поддержат идею, то система в полном объеме заработает в течение пяти лет. О возможных недостатках проекта в пресс-релизе Еврокомиссии не говорится, но понятно, что реализация замысла требует гармонизации национальных законодательств в сфере пенсионного страхования, что может быть воспринято национальными правительства как покушение на их суверенитет.
Другая вероятная проблема — банальное отсутствие у людей денег. Согласно опросу, проведенному банком Nordea, треть населения Латвии не имеет возможности делать накопления, а каждый четвертый в нашей стране не способен покрывать даже свои ежедневные расходы.
Заставить работать
За последние годы почти все европейские страны начали повышать возраст выхода на пенсию, а Евросоюз внес в европейские законодательство всевозможные запреты на дискриминацию по критерию возраста. Из бюджета ЕС финансируются различные программы интеграции пожилых людей на рынке труда (переквалификация, обучение компьютерной грамотности и т.д.). Другое приоритетное направление для ЕС- борьба с гендерным неравенством. Выходящая на пенсию жительница страны Евросоюза получает в среднем на 40% меньше, чем такой же пенсионер-мужчина. За последние пять лет разница в половине стран ЕС только выросла. В Латвии средняя пенсия мужчины на 18% выше, чем у женщины. Самые маленькие различия в размере пенсий — в Эстонии (3,7%), самые большие — на Кипре (48,8%). Причина проявляющихся различий — ситуация на рынке труда: женщины чаще, чем мужчины, работают неполный рабочий день, получают более низкую зарплату и проводят больше времени вне рынка труда, поскольку заботятся о семье. По данным ЕК, занятость среди женщин составляет 64%, среди мужчин — 76%. В июне этого года Европарламент принял резолюцию, которая содержит ряд предложений по решению проблемы: принцип равной зарплаты за одинаковую работу, введение эластичных условий труда и «кредитов на уход», которые позволили бы и мужчинам, и женщинам компенсировать перерывы в карьере, потраченные на уход за членами семьи, и т.д.
Однако резолюция не является обязательной к исполнению для национальных правительств, поэтому вряд ли рекомендации евродепутатов будут услышаны во всем ЕС. Идею пожизненной занятости тоже нельзя считать панацеей. Во-первых, далеко не в каждой профессии можно работать до 80 лет. Во-вторых, оставаясь долго в строю, пожилые сотрудники лишают возможностей карьерного роста своих более молодых коллег, что искажает конкуренцию на рынке труда. В-третьих, несмотря на опыт, навыки и мотивацию, возрастной персонал все-таки работает с меньшей производительностью, чем молодежь. Увеличение на 1 процентный пункт доли работников старше 55 лет в еврозоне приводит к замедлению роста производительности на 0,75 процентных пункта, свидетельствуют данные Morgan Stanley. Подсчеты ВМФ показывают, что старение населения каждый год отбирает 0,2% у экономического роста Европы (снижается уровень инноваций и темпы распространения технологий). По мнению экономистов, производительность работника достигает своего пика в 40-50 лет, а затем начинает снижаться. В течение следующих 20 лет удельный вес работников в возрасте 55-64 лет увеличится в Европе на одну треть — с 15% до 20%, утверждает МВФ.
Заставить рожать. Попытки повысить рождаемость на территории своей страны предпринимают практически все страны ЕС. Наиболее радикальный путь избрали Польша, Ирландия, Мальта, где возможность абортов законодательно ограничена или по сути запрещена. Либеральные способы мотивировать к деторождению — повышение пособий, строительство необходимой социальной инфраструктуры (ясли, детсады), создание гибких условий для занятости молодых родителей, политика налоговой поддержки, обеспечение гендерного равенства (декретный отпуск для пап) и т.д. И здесь эксперты обращают внимание на интересную закономерность: чем выше уровень занятости женщин в конкретной стране, тем выше показатель фертильности. Так, во Франции, которая последние годы переживает настоящий бэби-бум, показатель занятости среди женщин в возрасте 24-54 лет составляет 83,8%, в Финляндии — 85,6%, в Дании — 87,5%. В свою очередь в странах Южной Европы, где уровень рождаемости упал до критически низких отметок, женщины традиционно меньше интегрированы на рынке труда (в Италии — 71,6%, в Греции — 72,2%). Объяснение напрашивается простое: женщина, имеющая постоянный доход, не боится рожать. Тем не менее даже французская «история успеха» была бы невозможной без иммиграции.
Завозить
За последние пять лет было опубликовано несколько серьезных исследований, доказывающих взаимосвязь между решением проблемы старения общества и иммиграцией. Так, в последнем обзоре ООН по численности населения (World Population Prospects, 2017) говорится, что именно вынужденные переселенцы способны помочь Европе поддержать ее стареющее общество и облегчить нагрузку на социальную и медицинскую систему — основной поток беженцев прибывает в Европу из Африки, которая является самым молодым континентом в мире (доля населения старше 60 лет в Африке не превышает сейчас 5%) и очень плодовитым (показатель фертильности — 4,7 рождений на одну женщину). Эту же мысль — но уже с политической целью — неоднократно озвучивают европейские функционеры. «Европейцы должны понять, что мы нуждаемся в мигрантах. Это необходимо для нашей экономики из-за старения населения», — заявила в феврале этого года верховный представитель ЕС по международной политике Федерика Могерини.
Впрочем, как отмечают экономисты, чтобы приезд иностранцев начал работать на благо европейской экономики, а не против нее, в отношении мигрантов необходимо проводить эффективную политику интеграции, в первую очередь, на рынке труда. Уровень экономической активности среди европейских иммигрантов часто бывает ниже, чем среди тех, кто родился в Европе. К примеру, во Франции работает 78% местного работоспособного населения, тогда как среди тех, кто родился за пределами ЕС, этот показатель составляет только 68,7%, пишет колумнист Bloomberg Леонид Бершидский. Показатель занятости приезжих зависит от многих факторов: от сложности изучения местного языка до жесткости трудового законодательства (во многих странах ЕС вынужденным переселенцам запрещено работать до тех пор, пока они не получат официальный статус беженца).
При этом понятно, что большинство из тех, кто приезжает в Европу как беженцы, скорее всего, будут заниматься неквалифицированным трудом. Чтобы привлечь из-за рубежа конкурентоспособных специалистов, Европе потребуется разработать более сложную систему мотиваторов. В 2009 году в ЕС вступила в силу Директива о «голубых картах». «Голубая карта» ЕС — это вид на жительство с правом на работу в определенной стране Евросоюза для высококвалифицированных иностранных специалистов и членов их семей. Но работает директива пока со сбоем, а ряд стран (Дания, Ирландия, Великобритания) даже не участвуют в программе. Новая версия директивы уже несколько месяцев обсуждается в Европарламенте (в частности, планируется увеличить доступность данной программы). Однако специалисты высказывают сомнения, что даже реформированная система «голубых карт» сможет конкурировать по популярности с американскими «зелеными картами» — слишком многое пока оставлено на усмотрение отдельных стран Евросоюза.
Вместо послесловия Дискуссии о депопуляции и старении общества заведомо непопулярны в политическом плане — предлагаемые решения едва ли могут понравиться избирателям, поэтому политики национального и европейского уровня всячески избегают чувствительных тем. Частный бизнес проявляет бОльшую прагматичность, адаптируя свои товары и услуги под специфику стареющей клиентуры. Тем не менее полностью обойтись без участия государства не удастся — чем старше общество, тем выше спрос на услуги здравоохранения и специального ухода, общественный транспорт и т.д. В условиях ограниченных ресурсов это означает необходимость пересмотра бюджетных приоритетов (другими словами, строить не новую школу, а дом престарелых), чем, видимо, в ближайшее время придется заняться и Латвии.
Справка. Мало рожают, долго живут
По данным Eurostat, благодаря прогрессу в медицине и общему росту уровня благосостояния за последние 50 лет ожидаемая продолжительность жизни в ЕС возросла на 10 лет (и для женщин, и для мужчин). Особенно сильный скачок произошел в течение последних 20 лет. Если рожденные в 2002 году европейцы официально имели шанс дожить до 77,7 лет, то для младенцев 2014-го года рождения данный показатель рассчитывался уже как 80,9. В Латвии прогнозируемая продолжительность жизни в 2016 году для женщин составляла 79,4, для мужчин — 69,8 лет (для сравнения: в 2010 году — 77,9 и 67,9). А вот уровень рождаемости прогрессирует не так активно. За последние 50 лет самая высокая активность рождаемости на территории нынешнего Евросоюза была зафиксирована в 1964 году, когда на свет появилось 7,8 миллиона младенцев. В XXI веке естественный прирост населения держится на отметке 5-5,5 миллиона новорожденных в год.
Средний по ЕС суммарный коэффициент рождаемости, то есть среднее число рождений у одной женщины в гипотетическом поколении, в 2015 году равнялся 1,58 (считается, что для поддержания естественной численности населения он должен составлять хотя бы 2,10). Лучше всего дела с рождаемостью обстоят во Франции (1,96), Ирландии (1,92) и Великобритании (1,80), то есть в странах с высокой долей иммигрантов и высоким уровнем социальной поддержки семей, самые низкие показатели были зафиксированы в Португалии (1,31 рождения на одну женщину), в Польше и на Кипре (1,32). В Латвии средний уровень фертильность, по данным Eurostat, равен 1,70 (в Литве — также 1,70, в Эстонии — 1,58). Суммарный результат происходящих демографических процессов можно увидеть в последних подсчетах Еврокомиссии — каждый год в Евросоюзе возрастная группа от 20 до 59 лет сокращается на один миллион человек, а категория «60 +» — прирастает на 2 миллиона. По подсчетам латвийского центра аналитических исследований CERTUS, в 2030 году медианный возраст населения Латвии достигнет 43 лет.
Простыми словами, каждый второй будет старше 43 лет. При этом продолжительность жизни будет, как и прежде, возрастать, что заметно увеличит нагрузку на налогоплательщиков и социальную инфраструктуру. Если в 1990 году на каждую сотню жителей Латвии в работоспособном возрасте (15-64) приходилось только 18 пенсионеров, то к 2030 году пропорция изменится как 100 к 43. Стоит добавить, что в Стренченской волости уже сейчас на 1000 жителей приходится 759 людей неработоспособного возраста, свидетельствуют данные ЦСУ.
