Они падают с высоты в попытках сделать удачное селфи, регулярно попадают на страницы криминальных хроник, перестают общаться со сверстниками и увлекаются самыми свежими техническими новинками. Что заставляет подростков сутками не выпускать телефоны из рук, жить в виртуальной реальности и даже толкает на суицид? Об этом и многом другом рассказал корреспонденту РИА VladNews Председатель Приморского краевого общества психиатров, директор Института клинической психиатрии и психологии Александр Коломеец.
- Здравствуйте, Александр Андреевич, давайте поговорим о подростках. Современные подростки – какие они?
- А вы думаете, они сильно отличаются от тех, что были 50 лет назад? Ну что ж, какие у нас вопросы?
- Нарциссизм в соцсетях: селфи, представление себя с наилучшей стороны. Чем все это спровоцировано?
- Подростки проходят переходный период полового созревания, становления личности – всех этих бурных процессов. Как и всем животным, им свойственны реакции подражания, группирования, эмансипации, осознания себя как отдельной личности и завоевания авторитета у окружающих людей. Они хотят выделиться из общества – а не получается, выделиться еще нечем. И подростки используют те способы выделиться, которые изобретает человечество. Сейчас это селфи и другие варианты. Да, это подражание – но без подражания человечества не было бы. Не увидели бы как ходят те двое родителей на двух ногах – мы не встали бы на ноги. И не стали бы говорить, если бы не услышали речь: все слова, которые произносит человек – это те слова, которые он слышал или просто читал. Ничего удивительного в увлечении подростков интернетом нет: увеличивается возможность презентации теми средствами, которые изобрело человечество сегодня. Вот была когда-то свекла, которой красили щеки – сейчас есть огромное количество косметики. Раньше смотрелись в воду в бочке или в пруду – сейчас можно использовать не только это, да еще и запечатлеть этот образ, и сохранить его не только в своей памяти. Хорошо было, когда появились зеркала – а вот сохранить образ не были способны. Кто был побогаче – тот заказывал портрет у живописцев. Наскальную живопись тоже сюда можно включить. А сейчас молодые люди, которые имеют все гаджеты, совершенно спокойно могут реализовать свою потребность.
- То есть, это просто самопрезентация? Но не только для других, но и для себя?
- Да. И презентация и самопознание. Но, в конечном счете, если меры не знать, это может стать зависимостью. Сейчас психиатры всего мира обсуждают, стоит ли так это обозначать как диагноз. Я думаю, селфи вряд ли именно зависимость, потому что такого уж трепетного удовольствия человек не испытывает: он делает фото машинально, привычным образом. Вот есть навязчивое состояние и привычное действие: человек привык делать так, потому что все делают, это подражание. «Все делают – и я делаю». Все делается, не задумываясь о смысле: положено, побывав где-то сфотографироваться и переслать. Страшно другое: люди убивают на это огромное количество времени; либо они просматривают фото – либо посылают. И они постоянно находятся в сети, а не в живом общении. А вот дефицит живого общения – достаточно опасная ситуация с точки зрения психологии и психиатрии. У человечества сокращается периоды естественной коммуникации, в которой приобретаются навыки использования языка и, самое главное, человек получает огромное удовольствие, взаимодействуя с другими людьми. Это тоже потребность. И она не удовлетворяется либо удовлетворяется суррогатно. Кстати, гробится знание языка за счет быстрых, коротких фрагментов и оборотов типа «ок» и так далее. С речью происходит катастрофа, потому что в детском саду ребенок лучше говорил, чем в 15-20 лет. Порой и так бывает. Разумного отношения от подростка к этому требовать трудно. Они же используют подражание: если папа лежит с айпадом, а мама ушла к себе в комнату с айфоном – странно, если 2-3 летний ребенок не будет требовать себе «пад», «фон» или еще что-нибудь. Обычно ему включают телевизор – но потом он уже требует себе такую же игрушку, как и у родителей. И неслучайно эту картину можно наблюдать в молодых семьях очень часто. И здесь уже не столько презентация через селфи, сколько уже общение через электронные сети. И вот здесь уже часто формируется зависимость: порой человек вообще не может представить себе, как он вышел и не взял с собой телефон. Он в растерянности, раздражении, подавленности.
Человек сам может ограждать себя и умерить интенсивность пользования тем или иным видом современной техники. Но подростку труднее это делать, потому что его эмоциональность впереди рациональности. В этот период вообще характерны перепады эмоциональности – без всяких внешних причин, это естественный период в развитии. Человек может и тосковать, и печалиться, и радоваться неумеренно по поводу какого-либо пустяка. Это живость проявления эмоций, и она нужна человеку – но иногда она бывает показной: неустойчивость влечений, потребностей – и, естественно, неустойчивость эмоциональная. Упрекать в этом подростков нельзя. Суть их все равно не поменялась – просто изменились технические характеристики нашего общества. Когда-то подростки гоняли на лошадях и телегах, поднимали какие-то тяжелые предметы – это были соревнования, откуда появились многие виды спорта, которыми мы можем любоваться и получать удовольствие от наблюдения за этим.
Мне кажется, через несколько лет у людей появится техническая возможность и потребность не только узнать, где находится человек, но и сразу увидеть его окружение, антураж в своем гаджете.
- Общество взбудоражили новости о подростковых суицидах, на которые их толкают соцсети… Можете это прокомментировать?
- Всем подросткам хочется как-то ярко себя обозначить, иногда совершить «подвиг»… Но когда эта попытка деструктивна или на грани деструктивности, это большая беда. Таких случаев набирается все больше. И пока я не могу понять: неужели какая-то группа моральных уродов – или группы – получают удовольствие от того, что они начали управлять жизнью человека, смертью подростков? Они [группы смерти в соцсетях] же в первую очередь направлены именно на эту группу – на подростков. У меня есть желание встретиться с кем-нибудь из органов правопорядка и обсудить с ними: реально ли выходить на эти сайты и что-то делать с ними? Эти люди фактически индуцируют самоубийство: используется подражание, эмоциональная лабильность, обидчивость. Молодой человек легко может перейти из состояния обиды в субдепрессию – и вдруг заявляет, что все – его дальнейшее существование бессмысленно, например, потому что девочка его не любит. А чаще всего обижается на самого близкого человека – маму. И так подросток обижается, что заявляет, что нет смысла жить. Это знакомо всем – но, к счастью, не доводится до предела. А тут его подталкивают. Более того, создаются группы, которые подталкивают буквально, буквально толкают с этажа. И подталкивают его, как парашютиста – только у парашютиста 2 парашюта, а у подростка парашюта нет. И когда толкают в спину – это вообще жуткая ситуация. Это не подталкивание – это уже буквально исполнение. Подростки чаще «пугают» близких тем, что совершат суицид. И совершают, но в основном псевдосуициды. Это не завершенные суициды: не решился вскрыть вены и истечь кровью, но порезал кожу в запястье, или принял 5 таблеток но-шпы, не собираясь умирать, но сказал, что наглотался таблеток, чтобы покончить с собой.
- А что вы скажете о тестах, которые определяют дату смерти в соцсетях? Тест, который определяет время твоей смерти, когда и каким способом тебе стоит покончить с собой.
- Время и способ, когда это нужно сделать? По чьему-то мнению – по мнению составителя теста?
- Да. Именно.
- Это же составитель теста определяет. А подросток не должен и ему это не нужно. Это внушение, а подростки податливы. Они и кумиров себе находят. И податливы к внушению. Но добавьте к этому мистическое мышление нашего общества – когда половина наших сограждан ходят лечиться к экстрасенсам и знахарям, которые никакого, даже самого отдаленного, отношения к исцелению не имеют. Он назвался знахарем, живет где-нибудь в Сергеевке – но даже не знает, где органы находятся. Но народ едет туда. Потому что пещерное сознание остается в людях до сих пор. Это и печально, и возмутительно – но это данность, к сожалению.
- А как вы относитесь к компьютерным играм?
- Компьютерные игры – это только часть азартных игр. В виртуальной реальности человек живет, он создает ее. Реальность, которая существует, не принимается человеком, и происходит замена. Сначала виртуальная реальность заинтересовывает как дополнение и как познание. А потом игрок настолько вовлекается – а ведь там тоже есть момент выигрыша (я достиг какого-то дана, ступени, победил армию и так далее - а кто-то не смог этого сделать) – это тоже сродни азартным играм. В это время вырабатывается дофамин, опиоидные пептиды, потом в центр подкрепления пошли все эти биохимические составляющие – и человек хочет повторять это удовольствие. Но чем больше он здесь, тем меньше он в реальности. И тогда социальные навыки у него если и были – то утрачиваются. Если человек взрослый, то у него в 35-40 лет что-то там [в психической сфере – прим. корр.] «наросло». А вот в подростковом возрасте он еще ничего и не «вырастил» в себе (он мнит только, что он взрослый, все может и ему все позволено). А это самый активный период развития коммуникативности, социализации, освоения огромного количества знаний и умений – фактически, это период познания реального мира, в котором он будет в последующем жить. А он «выбивается», буквально бежит из этого мира.
- И застревает на той ступени, где начал играть?
- Он еще и регрессирует. А как вы хотите? Игры периодически нужны любому человеку. Они дают всплеск эмоций. Например, танцевать и прыгать через костер было ритуально и в удовольствие еще в пещерный период развития человечества. И пели, и танцевали – но только все это время не жили, как стрекозы, уделяли и чему-то другому время. И это «другое» обеспечивало жизнь человечества. Почему говорю, что в подростковом возрасте регресс? У детей [в наши дни – прим. корр.] большую часть времени занимает игра – но это в дошкольном возрасте. А потом удельный вес игр уменьшается, а значение познания и созидания увеличивается. Реальности становится все больше и больше. И ребенок познает через игру реальный мир. А у играющего подростка тормозится или даже прекращается познание реальности. И если большая часть времени в подростковом возрасте занята игрой – это регресс.
