|
«Отвечающий за свои поступки человек всегда может поступить и иначе; тот, кто таковым не является – никогда». Роберт Музиль, «Человек без свойств». Заявленная тема художественной выставки и конкурса – «Тема смерти в современном искусстве» – неоднозначна и таит в себе немало подводных камней. Мировая художественная практика последнего десятилетия, а именно этот период принято называть современным искусством, предложила нам серьезный повод для размышления о дозволенности и границах в искусстве. Речь идет о подмене понятия творчество на примере деятельности Гюнтера фон Хагенса, известного широкой публике в поэтическом образе «доктора Смерти». Имя гениального патологоанатома Гейдельбергского университета Гюнтера фон Хагенса стало известно специалистам еще в конце 70-х годов ХХ века, когда ученый начал разрабатывать технологию долговечной консервации человеческих останков при помощи биополимеров и назвал свой метод «пластинация». Первая выставка пластинатов в Европе была организована во второй половине 1990-х годов в музее техники и труда города Мангейма и прославилась невероятно высокой посещаемостью – один миллион человек. Сам факт популяризации научных достижений не вызывает никаких вопросов, тем более, что демонстрация новой технологии проводилась в адекватном пространстве. Но уже осенью 1998 года куратор тематической выставки «Власть возраста» (Кунстхалле, Бонн) профессор Брок включил экспонаты фон Хагенса в состав художественной экспозиции, мотивируя свое решение стремлением совершить прорыв в вечность. Зрители, заинтригованные многочисленными запретами для несовершеннолетних и слабонервных на вход в «Кабинет доктора фон Хагенса», увидели отдельно стоящие на невысоких постаментах подобно античным мраморам «скульптуры» из человеческих тел. Но это были уже не экспонаты естественнонаучного музея. Приняв приглашение на участие в художественной выставке, ученый-патологоанатом автоматически превратился в художника и предложил публике свое понимание предмета искусства. Теперь его пластинаты представляли собой вариации на тему шедевров мирового искусства. Работа «Человек-ящик», из тела которого выдвигались ящики с фрагментами внутренностей, отсылала к творчеству Сальвадора Дали, «Бегун» с развивающимися позади костей мышцами – к скульптурам Умберто Боччони, «Атлет» (фигура, держащая в руке собственную кожу) претендовала на сравнение с изображениями мученичества св. Варфоломея. Посетители выставок современного искусства, возможно, не увидели в новых экспонатах ничего необычного или шокирующего, поскольку практика имитирования художниками различных фактур и предметов воспитала в зрителях определенную культуру восприятия и несколько ослабила степень эмоционального воздействия увиденного. И только ознакомившись с информацией на табличках можно было понять, что материалом для создания этих извращенных образов послужили человеческие останки. Некрофильский интерес публики во многом способствовал и торжественному открытию большой персональной выставки «произведений» Гюнтера фон Хагенса «Миры тел». На этот раз автор сознательно заявил себя именно в качестве художника, творца, претендуя уже не столько на научную, сколько на художественную ценность своих экспонатов. Для большей убедительности фон Хагенс начал скрупулезно подражать внешнему облику известного немецкого художника Йозефа Бойса, автора крылатой фразы «Каждый человек – художник». Примечательно, что устроители выставки целенаправленно использовали «правильные» тезисы для активной презентации своего проекта. Так, в качестве сувенирной продукции на выставке продавались запаянные в оболочку фрагменты тканей легкого здорового человека и заядлого курильщика. Среди посетителей велась запись: завещав свое бренное тело науке, все желающие в недалеком будущем могут стереть хрупкую грань между собой и «искусством», таким образом обретя бессмертие. Ведь фон Хагенс считает, что пластинаты являются новой формой физического существования после смерти. Сложившийся веками ужасающий образ смерти в виде скелета с подачи немецкого патологоанатома в сознании отдельных людей парадоксальным образом трансформировался в символ вечной жизни. Выставка «Миры тел» в течение многих лет экспонировалась в разных городах и странах, вызывая неизменный ажиотаж публики. Оставляя в стороне большое количество важных и принципиальных аспектов – нравственный, моральный, религиозный, этический, юридический и т.д, в настоящий момент имеет смысл остановиться только на вопросе подмены понятия произведение искусства. Прием выхватывания предмета из привычного контекста и помещение его в художественное пространство активно использовался в течение всего ХХ века. Но одно дело работа с реди-мейдами, изменение статуса бытового, обыденного объекта, совсем другое – попытка расширить границы искусства путем стирания любых условностей и запретов. Включение достижений патологоанатомических исследований в контекст сугубо художественного пространства привело к закономерным результатам: для широкой публики пластинаты мгновенно превратились в предмет искусства. Возможно, необходимо особо говорить об ответственности куратора за качество и адекватность подбора экспонируемых произведений. Стремление устроителей подобных акций (нужно еще раз подчеркнуть, что деятельность отдельно взятого ученого не вызвала бы такой широкий резонанс в обществе) привлечь как можно большее количество зрителей любого возраста, сыграв на низменных желаниях многих людей созерцать страшное и запретное, в итоге приводит к незаметному переходу всех возможных нравственных барьеров и подмене понятия произведение искусства. Как правило, искусствоведы стараются игнорировать подобные явления, что абсолютно понятно: это не относится к сфере их профессиональных интересов. Безусловно, проблема заключается не в самом факте деятельности фон Хагенса, который волен распоряжаться своими открытиями как считает нужным, а в том, что для зрителей и художников стирается грань реального-нереального. Это происходит не в поле зрительского восприятия и интерпретирования, а в реальном времени и пространстве. Следующий логичный шаг – перенесение пластинатов в контекст музея и появление соответствующей записи в иллюстрированных томах по истории мирового искусства. К счастью, время расставило все по своим местам. Работы фон Хагенса действительно стали музейными экспонатами, но остались за пределами художественного контекста. Сейчас ученый продолжает свою деятельность в рамках специализированного музея «Пластинауриум» в немецком городе Губен. Пластинаты в качестве экспонатов по-прежнему появляются на разных тематических выставках (например, на выставке «Мумии – мечта о вечной жизни», Мангейм, 2007), но зрители более адекватно оценивают их предназначение. Скандальная деятельность фон Хагенса, востребованность темы смерти в 1990 – 2000-е года вдохновили других художников. Например, Арсен Савадов внес свою лепту в шокирование зрителей представив в 2001 году на выставке «Арт-Москва» «Книгу мертвых». На демонстративно постановочных фотографиях роль живых людей была отведена трупам со следами тлена. Безусловно, эпатирование публики некрофильскими мотивами и попытки через натуралистичную передачу или метафорическую трактовку темы memento more выразить свое отношение к различным проблемам – это не открытие конца ХХ века. Опуская все возможные аналогии и подробные экскурсы вглубь истории, достаточно вспомнить работу Йозефа Бойса середины 1980-х годов «Королевский дворец», в которой художник размышляет на тему путешествия в иной мир, многие инсталляции Кристиана Болтански, который еще с 1970-х годов развивает идею памяти об ушедших, инсталляцию Герхарда Мерца «1988», претендующую на создание атмосферы сакрального пространства – образа храма смерти как ослепляющей пустоты. Дэмиен Хëрст стал всемирно известен своими объектами на тему смерти и границ искусства: «Физическая невозможность смерти в сознании живущего» (инсталляция с акулой в растворе формальдегида, 1991 г.), «Разделенные мать и дитя» (законсервированные части коровы и теленка) и др. Все вышеперечисленные художники оставались в видимых границах искусства, исследуя предмет, но не превращая его в неотвратимую реальность. Практика экспонирования в последнее десятилетие пластинатов, как художественных объектов, может служить лишь одним из доказательств того, что в настоящий исторический момент общество само провоцирует появление и развитие подобных явлений. Однако при всей широте границ современного искусства определенные рамки для творческих поисков художников и кураторов безусловно нужны. Основным условием отбора работ на конкурс «Тема смерти в современном искусстве» является соответствие заявленной тематике. Но все произведения – живописные, графические, скульптура, объекты или инсталляции - должны оцениваться, прежде всего, с точки зрения художественного качества. В жизни есть много сложных, интересных или вызывающих споры вопросов, размышления над которыми помогают художникам создавать новые образы в искусстве. Важно, чтобы это было искусство. Ирина Владимировна Лазебникова, научный сотрудник Государственного института искусствознания, редактор журнала «Русское искусство». | 
 |
По ту сторону искусства
22.12.2010
