Каковы могут быть последствия введения лицензирования похоронного дела, почему в Новосибирске за последние годы не появилось ни одного нового кладбища, а «белые воротнички» охотно идут в похоронный бизнес, рассказал Infopro54.ru основатель Новосибирского крематория Сергей Якушин (на фото).
Министерство строительства и ЖКХ РФ в апреле внесло в правительство доработанный проект закона «О государственном регулировании похоронного дела в России». После его принятия может быть введено лицензирование деятельности по оказанию ритуальных услуг, в стране могут появиться частные и религиозные кладбища. Пока в проекте нет нормы о повторном использовании земли кладбищ для захоронений, но разработчики готовы вернуться к этому вопросу еще до окончательного принятия закона Госдумой.
Агентские войны
— Сергей Борисович, нужно ли лицензирование похоронной деятельности?
— Было время, когда государство стало отменять лицензирование и предлагать муниципалитетам контролировать различные виды деятельности. Под это попала «похоронка», и в сферу влились тысячи организаторов погребения, которые не имели соответствующего образования. В результате в отрасли резко снизилось качество обслуживания.
В СССР похороны были стандартные, погребением управляли крупные муниципальные конторы. Я не против частных предпринимателей, 25 лет провожу выставку «Некрополь» в Москве и призываю развивать частную деятельность в этой сфере. Но так вышло, что с отменой лицензирования произошло разрастание похоронных мафиозных структур.
Власти придумали название — агент, утвердили его в государственном реестре профессий. Хотя в Гражданском кодексе РФ агентские отношения четко сформулированы и никак не соответствуют содержанию термина, который длительное время продвигает похоронный рынок. Таким образом, можно сказать, что агент похоронного обслуживания — термин вне закона, но продолжает внедряться в новые законодательные акты. Агент должен был как можно быстрее попасть в квартиру и завладеть паспортом умершего. В Москве обучили около тысячи агентов, им выдавали свидетельства. Бандитские структуры по всей России подхватили идею, во всяком случае, во всех крупных городах сегодня существуют армии агентов.
Сейчас на лестничной площадке перед квартирой умершего может «встречаться» по 3-7 разных агентов. Чтобы попасть в квартиру, они дерутся, прокалывают колеса машин конкурентов, сжигают катафалки и офисы.
Почему? За этим стоит продажа информации об умерших. Поначалу она стоила 500 рублей, сегодня в больших городах минимум 10-12 тыс рублей, а в Москве, говорят уже платят 17-25 тыс. Продают информацию полицейские, врачи, работники скорой помощи — все те, кто регистрирует смерть. Все это делается с помощью смс с телефонов, которые, конечно, не оформлены на должностных лиц. Нас, честных похоронщиков, это возмущает и удивляет. Почему Минздрав или служба безопасности МВД не могут ликвидировать эту проблему?
Полагаю, лицензирование поможет решить этот вопрос. В разных городах стихийно образуются общества добропорядочных похоронщиков, они дают разъяснительную рекламу, чтобы близкие умерших не пускали в дом агентов, а звонили сами в похоронные бюро, выбирали. Если пустить агента в квартиру, то похороны будут стоить минимум на 10 тыс рублей дороже.
Я создатель первого крематория в Новосибирске. Я его построил и передал в ведение органов местного самоуправления. Статус Новосибирского крематория — муниципальное унитарное предприятие. Расценки утверждаются администрацией, тариф на кремацию составляет 6680 рублей. По городу же ходит молва, что кремация стоит 15-20 тысяч. Естественно, если к людям приходит агент, купивший информацию об умершем, и получаются такие расценки.
Авторы нового законопроекта полагают, что навести порядок с «оборотнями» в погонах и халатах поможет внесение изменений в КоАП и Уголовный кодекс РФ после вступления в силу нового закона. Предлагается новая статья с формулировкой административной и уголовной ответственности за передачу информации об умершем третьим лицам. Сейчас же медицинские работники и сотрудники полиции пользуются своей безнаказанностью за должностной проступок и нравственное преступление — продажу информации похоронным агентам. Поскольку нет ответственности, нет и правонарушения.
Москва в этом отношении вообще представляет парадокс. Похороны в столице самые дорогие в России, в том числе по причине пособия на погребение, которое выплачивают власти. По данным похоронного предприятия «Ритуал», размер пособия составляет более 16 тыс рублей. Такого больше нет нигде. И получается, что, не решив вопрос с продажей информации, власти финансируют похоронную мафию, которая эти деньги изымает в свою пользу.
— Лицензирование потребует обучения, повышения квалификации персонала. Есть где учить?
— Сейчас в стране есть несколько учебных центров для похоронщиков, в том числе в Новосибирске. Мы в середине апреля встречались в Москве, объединились и сейчас синхронизируем программы обучения. Пока повышение квалификации добровольное, и для руководителей нет стимулов вкладывать в это деньги.
В 2000 году в похоронной сфере работали люди в фуфайках, кирзовых сапогах и в ушанках, такой был уровень. Сегодня произошла полная смена парадигмы. Новые кадры — это «белые воротнички», выпускники университетов. Часто думают, что они идут работать в эту сферу, потому что здесь много денег. Нет, в похоронку приходят, чтобы получить необычную профессию и быстрее «шагать по квалификационной лестнице».
Молодежь приходит на два-три года, еще и из-за этого руководители похоронных бюро не хотят тратить средства на их обучение. У молодых сейчас сверхзадача — стать топ-менеджером, и наш бизнес является одной из ступенек. Считается, что похоронщики имеют особый склад характера, стрессоустойчивы, то есть если они с людьми в горе научились общаться, с обычной ситуацией они справятся.
Вообще в мире похоронный бизнес — частный и семейный. Похоронщиков люди, которые проживают рядом, знают лично. Я был в Нью-Йорке у коллеги, мы шли с ним по улице и встретили пожилую женщину с внуком. Она остановилась, поздоровалась и сказала ребенку: «Этот дядя будет меня хоронить, когда я умру». У них другое отношение к смерти, и в Европе и в Америке заключаются прижизненные договоры на погребение.
Каждый квадрат на счету
— Насколько в Новосибирске популярна кремация?
— Сегодня она составляет около четверти всех погребений. Первый крематорий открылся в Новосибирске в 2003 году, в начале 2015 года — еще один. На самом деле процент кремации мог быть значительно выше, так как Новосибирск — город светский, академичен и современен, и сторонников кремации, как наиболее экологичного способа погребения больше, чем в других городах.
Всего в России из 44 городов с населением более 500 тыс человек крематории построены в 20 городах, в четырех строятся и еще столько же хотят строить в ближайшее время. Надо, чтобы они были во всех крупных городах.
— В Новосибирске появились родовые захоронения?
— Да, и их становится все больше. После кремации люди либо оставляют урны в колумбарии, либо увозят и захоранивают в могилы. В одной могиле может быть и 20 урн, несколько поколений похоронено. Это совсем другая история, нежели единичные захоронения на разных кладбищах или в разных углах одного. Это укрепление рода, воспитание патриотизма, цивилизованный подход. Детей можно привести к такому захоронению и рассказать, откуда пошел род.
— Полагаю, такая экономия земли на руку властям…
— Кладбища сегодня душат города, так как обступили их со всех сторон. Чтобы похоронить, нужно занять шесть квадратных метров земли. Новое рядовое кладбище площадью 40 гектаров стоит 250 млн рублей — это расходы на обязательное ограждение, дренаж земли, электричество, дорожки, на планировку, подведение воды.
За годы работы новосибирский крематорий сэкономил городу не менее 250 гектаров, мы сэкономили денег на 5-6 новых кладбищ. Они не создавались, и муниципалитет занимался благоустройством существующих. А в других городах для создания кладбищ уже покупают земли в сельских районах, изымают земли сельхозназначения или лесной фонд в 60-80 километрах от центра города.
Надо строить крематории повсеместно, но поскольку нет законодательного норматива, частники не готовы вкладывать в это средства. Тем более, это очень «длинные» деньги. У большинства частников есть деньги только на строительство похоронных домов, которые представляют собой траурные залы с магазинами. Похоронщики ждут, когда в отрасль придет кто-нибудь, «сидящий на газовой трубе», образно говоря, и построит крематории повсеместно, решив эту огромную социальную, культурную, экономическую, экологическую проблему.
Муниципалитетам необходимо решать проблему с кладбищами, но у них нет желания вкладывать деньги в объект, который сразу не приносит прибыль. У частного бизнеса есть деньги на строительство крематориев, но этому препятствует двусмысленное толкование законов и подзаконных актов в отношении организационно-правовой формы деятельности крематория. Поэтому там, где у власти нет личного интереса в этой сфере, они дают «зеленый свет» на создание частных крематориев. И, наоборот, там, где представители власти участвуют в похоронном бизнесе, они трактуют законы таким образом, чтоб не позволить построить крематорий на частные деньги.
— По вашему мнению, если закон будет принят, появятся в России частные и религиозные кладбища?
— Когда я в 1992 году начал проводить похоронные выставки, активно создавались частные кладбища. Закон 1996 года, действующий сейчас, их запретил, но за четыре года в России появилось много частных кладбищ. Потом владельцы передали их все в муниципалитеты, в том числе потому, что это было крайне невыгодно: часовню нужно поставить, забором обнести, а забор все время воруют, разрушают. Кроме того, частников постоянно зажимали, ведь они конкуренты муниципальным конторам, которые оказывают эти же услуги.
Церковь вряд ли будет тратить деньги на кладбища, потому что на это нужны огромные средства. Ну, или они будут искать спонсоров, но в итоге будет как в Европе, где нет церковных кладбищ.
Лично я считаю, что у нас частные кладбища не будут массово распространены. Почему? Например, в Америке люди платят за уход за могилами на 50-100 лет вперед. А у нас кто будет это делать? Я уверен, что эта норма не будет активно реализована. Лучшая инвестиция — частные колумбарии. И это ограждение кладбища. За рубежом принято, когда колумбарий находится на въезде, ячейками внутрь, а снаружи стена. И так оформляется парадная въездная зона.
— В России сейчас не платят за содержание могил?
— Да, в текущем положении дел землю на кладбищах продавать нельзя, а также не существует практики взимания платы с родственников за содержание могилы, как это было в царской России и принято во многих странах мира, что позволяло бы иметь кладбищу доход на содержание. Сегодня кладбища содержатся за счет казны муниципалитетов, и, в зависимости от финансовой возможности последних, мы видим их состояние.
В некоторых городах нашли выход из положения — ввели услуги по подготовке и благоустройству места под захоронение, когда участки под новые захоронения очищаются от корней и кустарников, каждая могила имеет стандартные размеры, обрамлена тротуарной плиткой с бордюрами или асфальтом. В Новосибирске такая практика существует, и стоимость благоустройства места под захоронения стоит в районе 30 тыс рублей.
Новосибирск также первым внедрил способ борьбы с мздоимством на кладбищах с помощью геоинформационной системы. Все крупные кладбища были описаны с помощью спутника, информация о могилах введена в компьютер. Люди приходят в управление кладбищами, им показывают все возможные свободные участки, которым присвоены координаты с погрешность до пяти сантиметров. Выписывается паспорт захоронения, и когда люди устанавливают памятник, его фотографию привязывают к координатам могилы.
Сейчас к нам в город ринулись похоронщики со всей страны, они изучают наш опыт, как это мы решили проблему мздоимства за место на кладбище. Хотя, честно говоря, она решена еще не полностью, случаи бывают, но в других городах это ведь сплошь и рядом! Там ручное управление кладбищами, там нет такого, чтобы все могилы были описаны.
В ту же землю
— Что вы думаете о повторном использовании участков для погребения?
— Геоинформационную систему учета захоронений первыми внедрили в Москве в ГУП «Ритуал», когда им руководил Алексей Сулоев. И когда было проведено исследование московских кладбищ, Сулоев схватился за голову: половина могил — бесхозные. И в первую очередь могилы, имеющие длинную историю и историческую ценность как надмогильное сооружение в виде скульптурной композиции.
Я ему организовал поездку в Гамбург, там у меня друзья. Кладбище в Гамбурге существует более трех веков. Здесь разработали систему опекунства над могилами. Государство решило привести в порядок памятники, которые представляют архитектурную и историческую ценность. Могилы стали передавать в пользование новым семьям на условиях, что табличку можно снять, если она открепляется. Ее нужно разместить в пределах погребения, а на сам памятник разрешено нанести новую фамилию. Но никаких манипуляций с гробом, с телом в могиле нельзя производить, останки не ворошить, хотя их минерализация прошла давным-давно.
В России срок минерализации разнится в зависимости от региона. Там, где песчаные грунты, он может составлять пять лет, где глина — и происходит омыление трупа, тлен приостанавливается — там 20 и более лет. Но через 30-40 лет в любом случае от останков уже ничего кроме скелета не остается. И конечно, считаю, через 50 лет можно производить повторные захоронения. Здесь нет ни экологической проблемы, ни нарушения моральных норм, нет надругательства над памятью усопшего. Если на могиле нет памятника, никто не ухаживает, то почему не использовать землю повторно?
Главная проблема бесхозных захоронений — отсутствие законодательной нормы механизма повторного захоронения. Срок минерализации влияет на срок, когда безопасно можно подхоронить родственника, а вот как поступать с могилами, на которых отсутствует информация о захоронении, ни в одной законодательной норме не отражено.
Кладбище — это всегда патогенная зона. Известно, гробы «двигаются». Они могут переместиться в соседние могилы, а на склоне вообще неизвестно куда «уплыть». Многие кладбища стоят на линзах грунтовых вод. Как сообщаются между собой подземные озера, мы не знаем, какие потом артезианские воды качают, тоже не знаем. Это колоссальная проблема городов — они окружены кладбищами, которые в санитарно-эпидемиологическом, инфекционном отношении могут быть чрезвычайно опасными.
Например, в центре Новосибирска есть несколько парков, там, по свидетельствам послереволюционных газет, были чумные, холерные кладбища, а чума и холера сохраняется в земле бесконечно долго. Немало в Новосибирске туберкулезных участков на кладбищах — туберкулезная палочка «обитает» в земле сотни лет. Парк стоит и работает, а если это было бы кладбище, то повторное захоронение на чумном участке могло бы стать очагом смертельной инфекции. От мертвого тела живому человеку передаются 43 заболевания, поэтому кремация во всех смыслах предпочтительнее.
По нормативам урна захоранивается на глубину 50 сантиметров, прах абсолютно экологически безопасен, температуре печи составляет 1200 градусов.
Пара фактов о кремации, о которых мало кто знает. Когда мы кремируем ракового больного, то кремация удлиняется на 45 минут. Обычно она длится час — час с четвертью. Кремация туберкулезного больного тоже дольше на 45 минут, потому что его тело кальцированное. А раковая опухоль фактически не горит обычным желтым огнем, она сияет синим пламенем. В окошке печи видно — все сгорело давно, а там, где опухоль, сияет и бегает огонек. Никто не знает природу рака.
— На какой срок помещается прах в колумбарий?
— В МУП «СПС «Новосибирский Крематорий» ниши в колумбариях предоставляются бессрочно, как и в колумбариях на городских кладбищах. Со слов клиентов, кто воспользовался услугами второго крематория, там ниши предоставляют пока на 10 лет. В других колумбариях страны есть нормативы 15, 20 или 25 лет, а дальше прах изымается, если нет дополнительного запроса на продление. Тогда он должен высыпаться в братскую могилу, возле которой потом размещаются таблички с именами.
В Москве, Петербурге, в Минске прах высыпается,. В мире это обычная практика. В Италии через три года изымают останки, в какой бы форме они ни остались. Они помещаются в братские могилы, если родственники не запросили продление. А в Испании придумали печь с температурой в 400 градусов. Они через два года изымают останки, прогревают в этой печи и помещают в общую могилу в бетонный саркофаг.
Во многих странах Европы дефицит земли, поэтому их кладбища более компактны. И вопрос о кощунстве, о нарушении моральных норм вообще не стоит. Все понимают: негде хоронить. Тем более, во многих европейских странах много скалистых грунтов, потому захоронения производят в наземных мавзолеях. В Венеции, например, кладбища похожи на колумбарии, но в них помещают не урны, а гробы.
Уверен, кремация, вне всякого сомнения, — будущая главная похоронная услуга XXI века.
