Урановый лагерь Северный, Чукотка. Фото (скриншот) с сайта https://youtu.be/lcCXNIS4SCI
Обращение
Обращаясь к Вам, я надеюсь найти правду, которую тщетно пытаюсь я искать последнее время. Я заключенный, но я также человек, который может чувствовать, желать и жить как все люди земли. Когда-то я был комсомольцем, служил в Красной Армии, а до этого прошел все стадии воспитания, что и каждый человек, вышедший из советской школы. Когда мне было 19 лет, из-за буйной фантазии, дон-кихотства, желания отличиться я совершил поступок, который впоследствии стал преступлением. Меня судили и дали 5 лет. Но кому-то показалось, что за 5 лет я не исправлюсь и, взяв в основу новый материал обвинения из ложных показаний клеветника, меня судили снова по антисоветской статье 58−10, дав по ней 8 лет и 3 года поражения прав. Так я стал жертвой клеветника и карьериста. Об этом я писал в Верховный суд, но ответ — молчание.
Сделав меня антисоветским человеком, меня направили в отдаленные лагеря Дальстроя. Меня решили воспитывать в «исправительно-трудовых лагерях». А вы знаете, что это такое? Это места, где воспитываются преступники, где делают преступников, кто им еще не стал, где убивают зверски тех, кто им не хочет стать. «Исправительно-трудовые лагеря» — это гнезда, откуда пополняется наша страна новыми кадрами убийц, воров и мошенников, но не людьми. Человеком здесь быть нельзя, а если кому-нибудь и удастся вынести и сохранить человеческий облик, то он вынесет самые ожесточенные чувства против советского правительства, партии. Тем, кто становится на дорогу преступлений, тому идут навстречу, а кто сопротивляется существующим порядкам, того объявят антисоветским человеком или просто убьют.
24 декабря 1953 года,
Подобная атмосфера не только здесь, она всюду в лагерях Дальстроя. Люди, не выдерживая установленных порядков, сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, рубят руки и ноги, уходят в побеги. А побег из пределов Дальстроя — это тоже самоубийство. И все же побеги здесь не редки. Их ловят, зачастую убивают и беспощадно судят. Так, в 1943 году, не выдерживая больше беззакония и террора, я тоже уходил в побег, но был пойман и, к удивлению, не убит. Меня судили и к 5 оставшимся годам до побега дали предел — высшую меру наказания — расстрел, заменив его 25 годами «исправительно-трудовых лагерей».
Убийства в лагерях ежемесячны и еженедельны. А сколько издевательств ежедневных происходит над людьми! Причина всему этому одна. Старые, закоренелые рецидивисты, убийцы, воры, мошенники, не раз судимые, содержатся совместно с общей массой заключенных, осужденных за мелочи. В результате эта преступная аристократия свою преступную деятельность продолжает и здесь. Внутри лагеря создается режим рабства, беззакония и террора честных людей, стремящихся честно освободиться и влиться в ряды советских людей. Лагерные руководители и руководители управлений вместо того, чтобы бороться с лагерным бандитизмом, идут им навстречу. Считая из-за лени или из-за халатности, а, может быть, и отлично понимая, что они делают руководство лагерем и людьми слишком хлопотливым и нестоящим делом, они режим лагеря поддерживают руками бандитов. Иногда от этих руководителей и прямо можно слышать, что «нам ваша работа не нужна, нам нужно ваше мучение» (оперуполномоченный порта Михайловского Зырянского управления). Иногда подобные князья хотят повеселиться и устраивают гладиаторские побоища. Так, летом 1953 года подобранная группа вооруженных бандитов численностью 80 человек была спущена на 140 человек честных людей, стремящихся быстрее освободиться и исправиться. В то время, когда происходило кровавое побоище, в трюме баржи, прокурор и начальник Зырянского управления спокойно наслаждались у люков баржи зрелищем.
Жизнь человека в лагере дешевле собачьей. Так, бандиты, которым надоест быть в одном лагере, находят простой выход. Они убивают любого заключенного и их везут в центральную тюрьму на комендантский лагерь, где справляют видимые формальности суда**. После суда он опять повторяет то же, не боясь, что его накажут строже. Для того, чтобы лагерная масса людей не роптала на них, ежемесячно они устраивают свои бандитские заходы на людей, подозреваемых в недовольстве на них и на своих хозяев. От таких заходов всегда обычно бывают трупы и горы наштабелеванных, изуродованных зверскими побоями людей. Бьют и убивают зверски. Так, человека раздевают до белья, кладут на пол, на спину и бьют мешком, наполненным песком, по животу. Обычно от 3−4 ударов человек теряет сознание. Или же другим способом наказывают непокорных. Так же раздевают до белья, связывают руки и кидают вверх. Человек с 2-метровой высоты грохается о пол на спину, на зад. В результате от 2−3 раз из горла идет кровь, и человек теряет сознание.
Попасть под такой заход каждый может и почти каждый побывал. Для этого нужно небольшую причину. Так, например, молодой человек красивой наружности, отказавшись удовлетворить половую нужду бандита, будет так наказан. Человек, отказавшись убить своего товарища, также станет жертвой сам. Не так улыбнешься, не так услужишь, не так пройдешь, мало отработаешь норму на производстве за него, не выделишь львиную долю из своей зарплаты — все эти причины достаточны, чтобы попасть в немилость бандитам и стать их жертвой…
Тяжела лагерная атмосфера для человека. Он, задавленный и угнетенный безвыходностью положения, приспосабливается как может, сообразуясь со своим характером и способностью. Особенно лагерные порядки пагубно действуют на молодежь. Не зная еще жизни, не имея еще своего постоянного окрепшего взгляда на жизнь, не способная бороться с трудностями жизни, она отдается стечению окружающей действительности. Многие, особенно более пассивные характеры, становятся педерастами, слугами и вообще исполнителями любой прихоти бандитов. Молодежь побойчее начинает подражать бандитам поддерживать их в убийствах, воровстве и в других черных делах. И все, как правило, становятся игроками в карты, так как бандиты на игроков смотрят более снисходительно, ибо знают, что все деньги в конечном итоге будут все равно у них. Люди, которые пытаются в стороне остаться от преступной жизни, находятся в очень жалком положении. Не находя поддержки со стороны руководителей лагеря, а зачастую видя их сообщничество с бандитами, угнетенные бандитами, в вечном страхе за свою жизнь, к ним прививается ненависть к советскому правительству, к партии.
При общем взгляде на положение вещей создается мнение, что все это не случайные вещи. Не видеть этого нельзя, но все же Москва не видит этого и не видит не один уже год. Берия и подобные ему люди приходят и уходят, а порядки, установленные при них, остаются на своих местах. Почему это?! Почему мы стали забытыми людьми в нашей стране?! Почему двери правосудия стали закрыты для нас?! Почему мы лишены человеческих прав?!
За эти сроки, написанные к вам, я буду убит как и каждый, кто это сделает при их разоблачении. Я сам был свидетелем подобных зрелищ не раз. Поэтому, писав эти строки тайком, я не мог осветить всех фактов, происходящих здесь. Я бы хотел, чтобы дали мне и другим людям поговорить лично с советским представителем из Москвы.
Пичугов Иван Федорович, зверски убитый 24/ХII, работал токарем по металлу. Давая на производстве 150 с лишним процентов, он надеялся, получая зачеты, освободиться как можно быстрее. Ему было всего 24 года и он писал домой 60-тилетней матери о том, как он сожалеет, что не может работать и учиться как все. Мать была рада за сына и за то, что он «исправляется». Сейчас она пишет, спрашивает, почему не отвечает ее сын. Как ответить 60-тилетней матери о случившемся? Соврать я не могу, а действительность слишком ужасна для любящей сына матери. Как ответить старухе-матери, кто убил ее сына? Если вы сможете ответить, то ответьте по ее адресу: Кемеровская обл., г. Прокопьевск, Парниковка, ул. Дорожная, д. № 93, Пичуговой Анне Ивановне.
Не легче положение и на вольных поселках Колымы и Чукотки. Освобождающие — ся воры и бандиты объединяются и здесь в группы, которые терроризируют вольнонаемный состав. Договорник, случайно попавший сюда, проклинает того и тот день, когда ему посоветовали и он решил сюда ехать. Каждую весну по обочинам дорог вскрываются трупы из-под таящего снега. Шофера без конвоя, а иногда и сам конвой отказываются ездить между поселками. Иногда бандиты враждуют и между собой, тогда вокруг себя они собирают преступников-сторонников, и борьба, сопровождаемая еженедельными убийствами, обостряется еще сильнее. Человеку, освободившемуся из лагеря или договорнику, стоит больших трудов выехать отсюда невредимым. Иногда мечта увидеть родных и быть на родине у людей не сбывается. Он может быть убитым или, не вынося тяжелых условий, убьет себя сам. Так, на днях повесился главный инженер филиала ЦРМ (Центральные ремонтные мастерские). Недавно среди белого дня произошло убийство нескольких вольных. Особенно часто убивают шоферов.
Прокуратура на все беспорядки смотрит сквозь пальцы. Иногда бандиту за преступление дают срок или добавляют, но ему это не страшно. Он считает лагерь своим домом и отдыхает от своей преступной работы на свободе. Зато прокуратура особое внимание уделяет беглецам. Для них строятся бараки усиленного режима, куда их изолируют; дают сроки на всю жизнь, а часто просто убивают. И в то же время все прекрасно знают, что побег — то же самоубийство. И если б были в лагерях человеческие условия, никто бы не шел на самоубийство. И все же каждый год люди идут на самоубийство.
Но удивительнее всего то, что здесь есть люди, которые считают себя советскими, есть парторганизации, комсомольские организации, воинские части со своим офицерским составом — и все эти советские люди спокойно наблюдают беззаконие и произвол, происходящий вокруг них. Очень интересно, в каких школах и кто их научил занимать подобную позицию среди происходящей нечеловеческой действительности? Взглянешь в местные газеты «Чаунская правда» и «Магаданская правда», ни слова не найдешь о происходящих безобразиях. Почему местные советские организации, газеты, прокуратура, наконец, Москва молчат о средневековых порядках, существующих в наше время в нашей стране?
Сейчас мне 28 лет. Из их я уже 8 лет лишен свободы! Шесть лет являюсь наблюдателем беззакония и произвола в управлении Дальстроя. До этого в тяжелые дни войны, находясь на военных производствах, потом в армии, мне не пришлось пожить и увидеть настоящей советской жизни. Мои понятия о советской жизни были вынесены из советской школы и сейчас, столкнувшись с мрачной окружающей меня действительностью, я повис над пропастью, не находя под собой почвы. Происходящие вокруг факты говорят обратное моим понятиям. Невинно осужденный по двум антисоветским статьям, я до сих пор не могу доказать свою невинность не потому, что я очень глубоко обвинен, а лишь потому, что на меня смотрят как на вещь. Во мне убили все человеческое и уже который год переделывают мои воззрения на жизнь. Еженедельный страх за свою жизнь, угнетение со стороны бандитов, безразличие руководителей советских людей ко всем безобразиям, невольно создают новые впечатления и понятия, совершенно противоположные понятиям, привитым в детстве в советской школе. Просматривая центральные газеты нашей страны, все берешь под сомнение лишь только потому, что быт вокруг настолько противоречив им, что трудно верить после этого хотя и в самую простую истинную правду.
Убитый Пичугов Иван Федорович был моим товарищем. Четыре года находясь вместе в самых трудных условиях, часто среди ежедневных трупов, мы не покидали надежды вместе освободиться, работать и учиться как все люди нашей страны. Он имел небольшое образование, но работая над собой, он подготовил себя за 10 классов, чтобы по освобождении пойти в физико-математический факультет, который он мечтал обязательно окончить. Он любил Белинского. У этого великого русского человека он учился жить и любить все хорошее. Но кто-то испугался его, как человека, который может стать разоблачителем зверских фактов, позавидовал его маленьким успехам, оскорбился его жизнью, поведением, которое при данных условиях жизни ставило его выше убийц, и его зверски, издевательски убили. Его убивали на глазах 60−80 человек, чтобы другие не вздумали так здраво жить. И несмотря на это, свидетелей убийства не оказалось, а многие прямо заявляли, что они хотят жить, давать же показание, значит быть убитым. Люди знают, что сильнее советского закона есть еще закон бандитов и карьеристов, которые сообща управляют лагерем. При моей беседе с оперуполномоченным Чувыкиным он сказал, что ему известно о 200 бандитах, орудующих в лагере. Для решительной же борьбы с бандитизмом он не имеет санкции прокурора управления. В то же время оперуполномоченный хорошо знает, что у него в лагере один из главарей бандитской шайки является комендантом лагеря и все административные люди внутри лагеря полностью зависят от бандитов.
Посылая это письмо вам, я надеюсь получить ответы на вопросы, поставленные мной выше. Я надеюсь также, что вы сделаете запрос в Верховный суд о моем деле. Я желаю сейчас свободы как никогда, чтобы иметь возможность лично вам рассказать об антисоветских фактах, существующих здесь. Если раньше я о них молчал, считая, что за 8000 км от Москвы мне не найти правды, то сейчас, когда произошло убийство моего друга, я не остановлюсь ни перед чем.
Я бы хотел, чтобы мое письмо было направлено в ЦК КПСС лично Н. С. Хрущеву, так как я не имею возможности это сделать прямым адресом[4].
Также я прошу дать мне возможность поговорить с советским представителем из Москвы. Многое мною в этом письме не сказано, так как писалось оно в спешке и украдкой.
Я жду вашего ответа и законных действий нашего правительства. К сему
Королев Николай, 29 марта 1954 года.
ОБСУДИТЬ СТАТЬЮИсточники: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы
