Есть ли на свете место тише и печальнее, чем кладбище, этот город мертвых? Кажется как — будто переступаешь черту, отделяющую мир живущих от последнего прибежища тех, которые были когда-то людьми. Эпитафии на памятниках нашептывают нам, что одним смертным они – на добрую память, другим — для сведения, что они просто жили. Да, мертвые не возвращаются.
Эта аксиома бесспорна и не нуждается в пояснении. И потом, разве дело в смерти? Видимо, все-таки не высота памятника и не редкость камня, из которого высекли его, венчает человеческую жизнь, а те дела, что оставил каждый смертный на этой земле.
Старое мариупольское кладбище… Это не просто место погребения, это — образ Памяти народной, его воплощение. Это наша святая земля. А разве свои святыни забывают?
Точно неизвестно, когда появилось первое кладбище в Мариуполе.
Время скрыло этот факт в своих глубинах. Но предположительно где-то в 1780-х годах. Коль люди умирали, то вполне естественно, их надо было по-христиански «предавать земле». Известно только, что очень давно старые кладбищенские захоронения были на бывшем Магдалининском спуске (ул. Греческая) и на Александровской площади (городской сквер). А сохранившееся до наших дней старое городское кладбище было основано, как сообщает одно старое печатное издание, в 1832 году для христиан (евреев хоронили отдельно). По планам 1811 и 1831 гг. его предполагалось разместить далеко за пределами города, как это было принято еще с древнейших времен — выносить «пепелища предков» подальше от жилища. Но прошло более 160 лет и мы можем видеть, что Мариуполь отстроился, разросся, и кладбище оказалось прямо в центре города, неподалеку от Центрального рынка. В народе его называют по-разному, но чаще — кладбище на Новоселовке. Уже более двух десятилетий оно закрыто, но нескончаемый людской поток по-прежнему тянется туда и в праздники и в будни. Судьбы многих мариупольцев переплелись на этом старинном кладбище.
Переступив дорожку главной входной арки, мы попадаем на центральную аллею. Вереницы разнокалиберных памятников, постаментов и барельефов сразу бросаются в глаза — эти живые обломки истории, в которых, как в зеркале, отразилась эпоха жизни целого Мариуполя. Кладбище оглушает своим безмолвием, заставляет сердце причудливо биться, дыхание замирает.
Остановись, прохожий… Вот старое трехплитное надгробие с традиционным православным крестом наверху: «Здесь покоится тело производителя портовых работ, инженера путей сообщения Николая Константиновича Плясова. Умер 11 ноября 1886 года». Боже, как давно это было. Инженер Плясов умер в тот год, когда начиналось строительство Мариупольского морского порта.
Другое сохранившееся надгробие прошлого века информирует нас о том, что здесь погребен еще совсем молодой человек, скончавшийся, вероятно, от болезни. Судьбой ему было отпущено чуть менее 20 лет, Пичахчи Антон Васильевич (12.03.1866-1886 гг.) Эти два надгробия (в том числе Н. К. Плясова) являются самыми старейшими из сохранившихся на кладбище. К слову, отметим, что в то время городское кладбище не знало никаких привилегий для всех сословий мариупольцев. Здесь нашли свой последний приют простой крестьянин С. П. Андреев и гласный городской думы К. М. Псалти, купец 2-й гильдии М. А. Койсбаш и юрист А. Л. Трандафилов. Перед смертью все равны, наши предки знали эту банальную истину.
Очень жаль, что старых могил сохранилось мало. Время и людская деятельность уничтожили прежние ветхие монументы. Уже в конце XIX — начале XX вв., по рассказам старожилов, хоронили на старых погребениях, случайно отрывая останки людей начала 1800-х годов.
На старом мариупольском кладбище были похоронены даже бренные останки тех, кто пришел вместе с митрополитом Игнатием из Крыма. Крымские греки христианского закона, провожая в последний путь своих сородичей, говорили им «иртин пши ас та пшеис» (Пришла к душам своим). Сейчас мы затрудняемся назвать хотя бы одно из таких захоронений той поры. Все это давным-давно кануло в Лету и заросло вековой травой. Но главное, чтобы это не была трава забвения — самая ядовитая трава на свете.
Да все это было, и это наша история. О многом могли бы нам рассказать памятники прошлого столетия, но молчит время и камень. Внимательно вглядываясь в кладбищенские надгробия, постепенно начинаешь отличать памятники 20-х годов, близких к нам 70-х. Например, фотографии на эмали начали практиковаться в начале 1920-х годов, а паяные железные надгробия (в основном это массовая штамповка) появились где-то после войны.
Краткая эпитафия на скромном обелиске: «Доктор Трандафилов Харлампий Михайлович. 1890-1922 гг.» Далее его однофамилец (или родственник): «Юрист Трандафилов Александр Лазаревич. 1886-1948 гг.»
Известная в XIX веке в Мариуполе фамилия Трандафилов имеет глубокие корни, уходящие своими истоками в памятный 1780 год. Можно только предположить, что известный сподвижник преосвященного Игнатия Трифилий Трандафилов (Карац-оглу) оставил после себя несколько ветвей своего рода.
Заметим, что род Георгия Трандафилова (также 1780-е годы) обосновался в Таганроге. Или взять другие распространенные в прошлом веке греческие фамилии Пичахчи, Псалти, Кечеджи (дальний родственник Кечеджи-Шаповаловой, жены А.И. Куинджи).
Их очень много встречается на городском кладбище. Ради любопытства откройте телефонный справочник современного Мариуполя и посмотрите, сколько представителей вышеперечисленных родов здравствуют и поныне.
Небольшое каменное надгробие: «Хасхачих Анастасия Савельевна. 1896-1968 гг.». Она могла быть сестрой ученого Ф.И. Хасхачиха — кандидата философских наук, который погиб в 1942 г. Очень уж тесно переплетается история с жизнью…
Если вы пройдете от арки по центральной аллее немного вперед, то выйдете на маленькую полянку, от которой во все стороны отходит пять тропинок. На этом самом месте стояла кладбищенская церковь во имя Всех святых. Она была заложена и освящена в 1847-1848 гг. на средства известного мариупольца, коллежского регистратора Кирилла Матвеевича Калери. В беседе со мной старожилы кладбища подтвердили, что именно на этой развилке находилась данная церковь. Люди еще помнили незабываемые 1930-е годы, когда ее снесли.
Кладбищенская церковь была небольшая, каменная, с деревянным куполом, однопрестольная. Богослужения в церкви совершались в основном по субботам. Здесь мариупольцы отпевали своих погребенных родственников и друзей, ставили свечи за упокой и за здравие. Прихода своего кладбищенская церковь не имела, позднее ее приписали к Харлампиевскому собору, притч состоял из одного священника, потом на службу был принят и псаломщик.
Несмотря на свои довольно скромные размеры кладбищенская церковь чтилась окрестными жителями, да и вообще мариупольцами.
Некоторое время церковным старостой Всесвятской церкви был известный среди духовенства города священник отец Михаил Арнаутов. Г. Захарова в своей статье «Священник Арнаутов» («Приазовский рабочий», от 18.05,1991 г.) более подробно рассказывала о трагической судьбе этого человека, по происхождению грека. С именем отца Михаила связан один случай, о котором мне рассказывал председатель культурно-просветительного объединения им. Ф. Хартахая Игорь Андреевич Налчаджи (по воспоминаниям своего отца, А.А. Налчаджи).
Дело было в 1917 г., перед самой революцией. В Мариуполе начинались еврейские погромы. Бедные евреи метались по городу, ища спасения. Кругом царила паника. И в этот момент настоятель кладбищенской церкви о. Михаил Арнаутов со своими людьми прибежал в город и стал собирать евреев, предлагая им укрыться на кладбище, в церкви. Кто уцелел — бросились туда. Потом прибежал отец Михаил с крестом в руке и предотвратил бойню. Разъяренные люди не посмели ворваться в церковь, и жизнь нескольких сот евреев была спасена. Так что много повидала на своем веку старое мариупольское кладбище…
Мы уже упоминали, что основателем Всесвятской кладбищенской церкви был К.М. Калери, не пожалевший средств на строительство. Скажем несколько слов об этой древней фамилии из Греции, много сделавшей для блага Мариуполя. Основателем мариупольской ветви Калери следует считать Леонтия Федоровича, титулярного советника, дворянина. С 1797 по 1800 гг. он состоял городским головой и участвовал в генеральном размежевании высочайше жалованных в 1796 г. греческому обществу земель. В 1803 г. он был избран Председателем г. Мариуполя и мариупольского округа. Ежегодно делал значительные пожертвования и пользовался заслуженным уважением мариупольцев.
Его потомок Георгий Калери, гласный городской думы, в 1878 г. был утвержден церковным старостой Всесвятской кладбищенской церкви на второе 3-летие (в общей сложности был старостой 6 лет). В 1903 г. церковным старостой становится Лев Калери, коллежский асессор, избранный на четвертое 3-летие (общий стаж — 12 лет). На смену ему в 1906 г. приходит гласный городской думы Ефтерий Кириллович Калери, и также становится церковным старостой. Благодаря его энергичным усилиям в Мариуполе была открыта погребальная контора (до этого времени все было в руках отдельных купцов), в которой население могло купить все необходимые предметы для погребения — катафалк, гробы, кресты и пр. Он же выхлопотал у Уездной земской управы 200 р. на ремонт каменного кладбищенского моста (построен в 1889-1990 гг. «всем миром»).
Хорошую память оставил о себе род Калери, имевший пышную и ветвистую генеалогию. Конечно, сейчас затруднительно установить степень родства между всеми мариупольскими Калери. Но, несомненно, любопытно то, что род их оказался так тесно связан с деятельностью Всесвятской кладбищенской церкви, можно даже сказать, что это было их «детище». Так еще одно славное и трудолюбивое семейство осталось вписанным в летопись «благополучного города Мариуполя».
Похоронены на старом мариупольском кладбище и люди духовного звания. Их надгробий единицы, но они сохранились: «Здесь покоится прах диакона Федора Матвеевича Иванова. Род. 16 мая 1846 г., ум. 2 мая 1906 г. на 60 году жизни. Мир праху твоему». Удалось выяснить, что Ф.М. Иванов был рукоположен 26 августа 1878 года из исп. обязанности псаломщика г. Мариуполя соборной Харлампиевской церкви во диакона.
Недалеко от этого места находим мы и другое погребение — священника Тимофея Ивановича Попова: «умер 1907 г., февраля 28 на 84 (!) году жизни. Дорогому и незабвенному отцу от горячо любящих детей». Т.И. Попов был определен на службу помощником смотрителя Мариупольского Духовного училища, стоял у его истоков.
Множество неожиданных загадок хранит еще таинственное городское кладбище. Изредка оно приоткрывает свою волшебную завесу и милостиво разрешает любознательным исследователям вытащить на свет божий «зернышко прошлого» нашей истории. В 1993 г. Л. Яруцкий обнаружил на кладбище заброшенную могилу Эммы Ефимовны Сторэ, вдовы известного террориста Бориса Савинкова (см. «ПР» от 26 июня 1993 г.). Но так и остались на сегодняшний день безымянными и потерянными захоронения наших знаменитых деятелей, покоящихся в мариупольской земле — Ф. Хартахая, Г.И. Тимошевского, Л.С. Кечеджи-Шаповалова и многих других.
И остаются только ПОКАЯНИЕ… и ПОМИНОВЕНИЕ… Эти целебные соки нашей памяти. Не здесь ли пролегает черта, за которой — кромешная тьма беспамятства, нищенство духа? Заросшие бурьяном, заброшенные и убогие, тихо умирают наши кладбища. И нет сил оторвать глаз от носков собственных ботинок. Зовем живых, оплакиваем мертвых…
