Почему неудачный нововоронежский памятник Аленке стал символом клипового искусства? Об этом ведущий программы «МИР.Мнение» Алексей Мельников поговорил с искусствоведом Марией Санти.
Памятник в Нововоронеже простоял всего три дня, после чего его по настоянию местных жителей, которые испугались этого творения, спрятали, убрали с глаз. И вот несколько дней назад его за два миллиона 600 тысяч выкупает местный бизнесмен и хочет поставить у торгового центра в сквере, там частная территория. По вашему мнению, памятник Аленке – предмет искусства или нет?
Санти: Это феномен как сферы культуры, так и социальный. Потому что я изумлена, как быстро власти дали задний ход. Если бы каждый раз, когда люди возмущаются по поводу вырубки сквера или застройки территории, которая использовалась для прогулок, если бы каждый раз неугодные жителям решения так быстро отменяли, мы жили бы в раю. А тут люди обсмеяли в соцсетях, и хоп – быстренько убрали. У меня, честно говоря, появляются мысли, и все они очень конспирологические. Смотрите, плохих статуй достаточно много, гораздо больше заурядных статуй, которые выполнены профессионалами, который владеют языком скульптуры, но бесталанными, не самобытными, и скульптуры эти, скажем так, никакие. Вот Аленка выбивается из этого ряда. Во-первых, она выполнена явно не профессионалом. Там есть заявка, что это фигура стоящей женщины, которая зовет нас куда-то с косой. Но как вылеплен ее торс, на это я даже не хочу смотреть. А руки? А лицо? У меня такое ощущение (ведь в ней же задан какой-то пафос), что лепил скульптор, который не очень умеет это делать, и когда он отдыхал…
Извините, перебью, там это сварено из металлических деталей.
Санти: Конечно. Но сначала изготавливается модель в классической скульптуре, а потом с помощью технологии делается работа уже из металла. В общем, когда автор работал над эскизом, когда он отдыхал, его 11-летний сын, полный искренности, полный желания выразить свой мятежный дух, работал над ее лицом. Потому что охарактеризовать ее лицо словами, которые можно произнести в эфире, затрудняюсь даже я. Она невероятно уродлива, она каким-то особенным образом уродлива. Что есть у этого памятника, так это известность. И это абсолютно в современном обществе капитал. Я вообще предполагаю, что со временем будет появляться все больше памятников, рассчитанных именно на кипеж в соцсетях.
Но эта тенденция появилась не вчера. Я, когда готовился к передаче, посмотрел высказывания различных художников о своем творчестве. Пикассо, 1952 год. Он сказал: «Когда я наедине с собой, у меня не хватает смелости считать себя художником в древнем смысле этого слова. Я всего лишь публичный артист, который понимает свое время и использует в своих интересах глупость, тщеславие и жадность современников. Мое признание горькое, более болезненное, чем может показаться, но оно искреннее». То есть это что? Это мода? Когда модный, то можно заказать все, что угодно. У нас же раньше появились памятник клизме, беременный космонавт. Это же не единственный пример.
Санти: Ну клизма – полезная вещь, я не видела ей памятника. Я знаю памятник Белоснежке в Дюссельдорфе, он тоже выполнен тоже немного не от мира сего скульптором, но тот хотя бы где-то чуть-чуть знаком с пропорцией, с гармонией, он все-таки профессиональней автора Аленки. Искусство – это всегда, в значительной мере, социальный феномен. Пикассо просто честно выразил то, что он делает в жизни. Художники прежних веков точно так же зависели от окружающего мира, от своих потребностей…
Да, нельзя рассматривать искусство в отрыве от окружения…
Санти: И никогда раньше не было такого, чтобы широкие слои могли высказываться, могли платить. Сейчас главный товар – это внимание. Потому что можно продавать рекламу. Раньше такого не было. Среда заказчиков – это были 5% образованных людей, которые располагали баснословными средствами. В общем, суть в том, что время, действительно, изменилось очень сильно, и действительно, в среду потребителей искусства важных, вниманием которых можно торговать, благодаря вниманию которых можно продавать, пришли широкие массы.
Мы говорим сейчас о скульптуре, о живописи. Потому что, да, импрессионистов вытащили и сделали богатыми и знаменитыми заказчики. Морозов – российский коллекционер в их числе. Но, с другой стороны, где та грань, где кончается искусство и начинается то, что искусством назвать нельзя? Потому что, например, треш-стримы – это ведь тоже кто-то рассматривает как перформанс, разновидность искусства. Какое это искусство, когда над человеком издеваются за деньги?
Санти: Действительно, искусство – это то, что считает группа, признанная обществом как знатоки. И не более. Люди, которые ходят в музеи, они не всегда отдают себе отчет в том, что эти произведения отобраны веками людьми, жившими до них. Я думаю, что значительное количество людей, знакомых с историей искусства и современными скульпторами, посмотрев на эту скульптуру, согласятся со мной, что она выполнена непрофессионалами. Ничего другого, никакого другого глобуса у меня нет даже и для себя. Я не знаю ни одной ситуации в мире, когда можно выйти таким, какой ты есть, в чистое поле и получить некий справедливый ответ на то, чего ты стоишь. Все явления социальны. Я уверена в том, что сообщество и знатоков, и людей, знакомых с историей искусства, людей, которые много смотрят, они все будут солидарны в том, что эта скульптура выполнена непрофессионалом. Это все, что я могу сказать.
Просто тогда получается, исходя из этого, что хайп – наше все. Все пиар, кроме некролога, как говорят некоторые люди. Опять же пример из современной жизни. Моргенштерн – исполнитель, ни одного произведения которого я не слышал, но я знаю, что он есть, потому что его обсуждают, потому что он какими-то своими поступками привлекает к себе внимание. И вот он популярен. Возвращаясь к началу нашего разговора, вот это клиповое искусство, искусство ужасов, в таком случае Хичкок тоже тогда делал клиповое искусство.
Санти: Я больше чем уверена, что автор Аленушки серьезно к этому относился. Он не хотел пугать, смешить…
Я не могу здесь возразить ничего…
Санти: Но это настолько плохо, что становится смешно.
А вы можете предсказать, что ждет эту скульптуру дальше? Ее через какое-то время забудут или она станет одним из символов Нововоронежа?
Санти: Я уже закинула удочку, сказав, что слишком быстрые шаги со стороны власти мне кажутся подозрительными. Мне кажется, что купивший ее человек не глуп, на него наверняка работает хорошая команда. Я думаю, что у Аленушки есть все шансы на хорошее будущее, на продолжение ее звездного пути по российским СМИ. Нужно вылепить ей жениха.
