«Прощайте. Еду умирать», - слова, сказанные им перед отъездом другу – писателю Николаю Дмитриевичу Телешову. Сказано это было совершенно спокойно.
Каким же образом Антону Павловичу удалось сохранить это спокойствие? Что он сумел противопоставить страху смерти?
Учитывая, что Чехов – писатель, ответы на эти вопросы следует искать в его произведениях. Ищем. И что находим? Похоже, для героев Чехова не существует загадки небытия.
Так, например, герой его повести «Скучная история» Николай Степанович незадолго до смерти произносит следующую фразу: «Значит, на похоронах у меня ты не будешь?» По натуре Николай Степанович атеист, уверенный в том, что со смертью все заканчивается. Поэтому его не интересует, что там, за гранью бытия. Ему гораздо важнее, как пройдут его похороны.
Подобное отношение можно увидеть и у самого Чехова. Вот цитата из его письма в Таганрог двоюродному брату, у которого умер отец: «Опиши подробно похороны».
Вот выдержка из еще одного его письма, уже сестре: «Человек не может быть всю жизнь здоров и весел, его всегда ожидают потери, он не может уберечься от смерти, хотя бы был Александром Македонским… Надо только, по мере сил, исполнить свой долг – и больше ничего».
Долг… А что такое похороны? Ни что иное, как долг живых пред мертвыми.
Чехов всегда исполнял свой долг: и перед мертвыми, и перед живыми. Он прекрасно знал, отправляясь на сахалинскую каторгу, где были жуткие условия жизни (скорее, даже существования), что его там ожидает (именно там он подхватил туберкулез – авт.), но, тем не менее, поехал. Результатом этой поездки стал великолепный и пронзительный публицистический труд «Остров Сахалин».
Удостоверение, выданное Чехову редакцией газеты
«Новое время» накануне выезда на о. Сахалин
Берега о. Сахалин. Фотография из личной коллекции Чехова. 1890
О. Сахалин. Переправа на пароме.
Фотография из личной коллекции Чехова. 1890
Чехов на о. Сахалин. Фотография. 1890
Пост Александровск на о. Сахалин. Фотография. 1890
Пост Александровск на о. Сахалин. Дом, где жил Чехов. Фотография
Страница из списка книг по истории Сахалина и
тюрьмоведению. Автограф 1890
Письмо ссыльнокаторжного Хоменко к Чехову.
Автограф. 1891
«Остров Сахалин». Страница черновой рукописи Чехова
"Остров Сахалин». Титульный лист отдельного
издания редакции «Русская мысль» с шуточной
дарственной надписью Чехова - И. Левитану:
«Милому Левиташе даю сию книгу на случай, если он
совершит убийство из ревности и попадет на оный
остров. А. Чехов»
Публицист и критик того времени Ангел Иванович Богданович так писал об этой книге Чехова:
«Не подчеркивая и отнюдь не стараясь ставить точки над и, автор превосходной группировкой фактов и личных наблюдений вырисовывает такую потрясающую картину жизни на Сахалине, что, совершенно подавленный и глубоко пристыженный, закрываешь книгу, и долго не можешь отделаться от полученного впечатления. Если бы г. Чехов ничего не написал более, кроме этой книги, имя его навсегда было бы вписано в историю русской литературы и никогда не было забыто в истории русской ссылки. Сказанным достаточно определяется огромное общественное значение его книги, тем более, что лучшей книги о Сахалине до сих пор не было и нет».
Пожалуй, эти слова справедливы до сих пор.
После такого гражданского поступка не удивляешься тому, что его герои принимают смерть совершенно естественно и думают о ней без всякого содрогания.
Ничего не меняется в мире со смертью отдельного человека. Вот, пожалуй, чеховский постулат о смерти. Лично для него исключение в этом смысле составляет лишь Лев Толстой. По воспоминаниям Ивана Бунина, Чехов не раз ему повторял: «Вот умрет Толстой, все пойдет к черту». Ирония судьбы заключается в том, что сначала ушел Чехов, который был на 30 с лишним лет моложе Толстого. Хотя, почему ирония? В свои, без малого 40, Чехов, по его же признанию, и телесно, и духовно был старше 80-летнего Толстого. Все было закономерно.
В жизни Чехова был интересный факт. В молодости он увлекался спиритизмом. Чехов?! Невероятно!!! Но, тем не менее. Так вот, вызванный им дух Тургенева на вопрос о продолжительности жизни ответил: «Жизнь твоя близится к закату». Практически сразу же, можно сказать, «по горячим следам», Чехов пишет рассказ «Страшная ночь», куда включает этот эпизод. Правда, слова духа Тургенева в рассказе произносит дух Спинозы. Герой рассказа Иван Петрович Панихидин (не правда ли, «говорящая фамилия»?) говорит: «Я не верю в спиритизм, но мысль о смерти, даже намек на нее, повергают меня в уныние. Смерть, господа, неизбежна, она обыденна, но, тем не менее, мысль о ней противна природе человека». Рассказ пародиен, опубликован как святочный, но мысль о смерти, вложенная в уста героя, не шуточная.
В одном из последних писем жене за три месяца до смерти Чехов пишет: «Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это все равно, что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего не известно». Скорее всего, если бы Чехова спросили: что такое смерть? Он бы ответил, примерно, то же самое. Такое отношение к смерти обычно свойственно тем, кто уже не раз смотрел ей в глаза: военным, людям опасных профессий. Но Чехов… Человек сугубо мирный…. И тем не менее…
Вспомним его поездку на Сахалин.
Вообще, первый раз смерть близко подошла к Чехову, когда ему было 15 лет. Он тогда искупался в холодной реке, тяжело заболел и чуть не умер.
В следующий раз это случилось через 12 лет, когда в Эрмитаже у него хлынула горлом кровь.
И, несмотря на это, Чехов писал: «Я умру от болезни, которой не буду бояться».
Пожалуй, только в одном произведении смерть у Чехова описана как нечто страшное. Это рассказ «Каштанка», в котором смерть гуся дана глазами собаки: «Гусь не кричал, но ей опять стало чудиться, что в потемках стоит кто-то чужой. Страшнее всего было то, что этого чужого нельзя было укусить, так как он был невидим и не имел формы».
Однако говорить, что Чехов был совершенно равнодушен к смерти, значит – покривить душой.
Из воспоминаний Максима Горького: однажды, лежа на диване и поигрывая термометром, Чехов сказал ему: «Жить для того, чтобы умереть, вообще не забавно, но жить, зная, что умрешь преждевременно, - уж совсем глупо…»
Вопрос лишь в том, считал ли Чехов свою жизнь глупой или свою скорую смерть преждевременной? Судя по его же высказываниям, о том, что он уже глубокий старик, видимо, жизнь свою глупой он не считал.
Свое последнее произведение «Вишневый сад» Антон Павлович закончил 12 октября 1903 года. Ему оставалось жить 260 дней.
Московский воздух был вреден для его больных легких, и долгое время Чехов жил в Ялте. Однако, он очень любил Москву, а кроме того, сильно тосковал по жене – актрисе Художественного театра Ольге Книппер. Он не позволил ей ехать с ним в Ялту, поскольку Ольга была ведущей актрисой, и он не мог позволить ей бросить сцену (он вообще ни у кого не принимал жертвы). В конце концов, несмотря на возражения лечащего врача, он едет в Москву.
Ольга Книппер-Чехова
17 января 1904 года состоялась премьера «Вишневого сада». После спектакля состоялось чествование автора, которое, скорее, можно назвать прощанием… Позже Станиславский скажет, что в тот день и у него и у многих других было «тоскливо на душе». А что творилось на душе у того, кто еще при жизни присутствовал, фактически, на собственных похоронах.
15 февраля он возвращается в Ялту.
Прекрасно понимая, что осталось ему недолго, он, тем не менее, всерьез говорит о покупке подмосковной дачи, задумывается о ребенке и собирается на… русско-японскую войну, причем не в качестве корреспондента, а в качестве врача (не забываем, что по образованию Чехов – врач). Почему именно врача? Потому что врач может увидеть гораздо больше, нежели корреспондент.
1 мая он вновь едет в Москву. А 3 июня – за границу.
Именно тогда он говорит Телешову, что едет умирать. Причем, по признанию самого Телешова, Чехов сказал не «умирать», а произнес другое, более жесткое слово, которое тот не хотел бы повторять.
Более жесткое… Что случилось с до мозга костей интеллигентом Чеховым? Досада? Обида?
В 1897 году в свет вышел рассказ «Мужики», в котором есть такое наблюдение: «Когда в семье есть больной, который болеет уже давно и безнадежно, то бывают такие тяжкие минуты, когда все близкие робко, тайно, в глубине души желают его смерти». Может быть, Чехов чувствовал это в своих близких?
За несколько дней до отъезда Чехов долгое время не выходивший из дома по причине физической слабости, вышел и прогулялся по Тверскому бульвару – попрощался с Москвой…
А Москва прощалась с ним через месяц, 9 июля, когда гроб с телом доставили из-за границы.
С Николаевского вокзала гроб несли на руках до Новодевичьего кладбища. Было огромное количество народа. Движение трамваев и конных экипажей по улицам, где проходила траурная процессия, а также примыкавшим к ним улицам и переулкам было прекращено.
Похороны Чехова
Могила Антона Павловича Чехова на Новодевичьем кладбище
Антон Павлович Чехов умер в Берлине. До самой смерти оставался в полном сознании, шутил, смешил жену. Среди ночи ему стало хуже, жена вызвала врача. Чехов попросил шампанского, врач велел его принести. Чехов поблагодарил его и сказал: «Я умираю…» (все по-немецки, поскольку по-русски доктор не понимал). Потом повернулся к жене, улыбнулся и сказал: «Давно я не пил шампанского…» Выпил до дна, принесенный напиток, лег и уснул навсегда.
Чехов на смертном одре
Однако до приезда доктора было кое-что еще. Жена пыталась положить ему на сердце лед, но он отстранил ее руку со словами: «Пустому сердцу не надо».
Что он имел в виду. Как и многие его высказывания, это останется для потомков загадкой.
