«Исторические кладбища Владимира». Труд длиною в десятилетия.

Фото с сайта http://www.dovod.online/istoricheskie-kladbishha-vladimira-trud-dlinoyu-v-desyatiletiya/

Несколько лет назад я беседовал с Валентиной Ивановной Титовой. В интервью речь шла об истории изучения владимирского некрополя. В этой статье мы публикуем выдержки из той беседы:

Фото.

— Расскажите об истории владимирских кладбищ.

— С древности некрополи существовали у храмов. Около всех приходских церквей были кладбища, потому что каждая приходская церковь имела свой приход. В 70-е годы XVIII века случилась чума, унесшая жизни многих жителей Владимира. После этого было принято разумное решение – вывести кладбища за черту города, а все приходские кладбища закрыть. Так появилось городское Князь-Владимирское кладбище.

— Были ли среди приходских кладбищ те, которые выделялись? Я, например, могу вспомнить кладбище при Казанской церкви в Ямской слободе. Известно, что там был обширный некрополь.

— Ямская слобода была большая, и там, действительно, было большое кладбище. Судьбу этого кладбища мы изучили, и все владимирцы о ней хорошо знают. И именно поэтому в середине 1980-х годов мы, краеведы, озаботились тем, чтобы наше городское кладбище не постигла та же участь. К тому времени как раз приближался 20-летний срок, когда по тем законам можно было с кладбищем делать все что угодно, вплоть до того, что можно было его просто закатать.

— Неужели, это была реальная угроза?

— Угроза была реальной. Я слышала обращение одного почетного гражданина Владимира, который говорил, что городское кладбище находится в плохом состоянии, что его надо ликвидировать и оставить на нем только воинский мемориал, где проводить воспитательную работу с молодежью города. В это время было уже Байгушское кладбище, поэтому угроза была вполне реальной.

Поэтому мы поставили задачу – защитить старое кладбище. Так уже в конце 1980-х годов, когда образовался Фонд культуры, родилась идея работы на кладбище и возникла программа «Некрополь».

Я помню в детские годы, когда мама водила меня на кладбище, оно было в ужасном состоянии. К могиле бабушки нам приходилось пробираться через заросли. Так было потому, что люди не верили, что кладбище можно защитить. Ведь мы себя никогда не могли защитить. Если начальство сказало ликвидировать – значит ликвидировать. Кто возмутится? Никто же не пойдет в демонстрацию защищать кладбище…

— Наши люди не очень любят ходить на демонстрации…

— Поэтому нам надо было приложить все силы, чтобы убедить население Владимира в том, что нужно защитить старое кладбище. И второе, что нужно было сделать – это объяснить городскому начальству, что кладбище – часть истории города, поэтому его надо сохранить, его надо изучить, его надо благоустроить. Эти задачи и были поставлены Фондом культуры.

Мы писали статьи и уже начали кое-что издавать. Но этого было недостаточно. Мы не могли осуществлять свою деятельность по сохранению и изучению кладбища только силами общественности. В то время Ирина Григорьевна Порцевская много ходила к депутатам. Надо сказать, что депутаты первого созыва начала 1990-х гг. были очень отзывчивыми и часто приходили к нам на заседания президиума Фонда культуры.

В 1999 г. было создано муниципальное учреждение «Владимирский некрополь». Оно было очень маленькое, его штат состоял из 21 человека, куда входили рабочие, администраторы, смотрители. У нас не было техники, а годовой бюджет с зарплатами всех сотрудников составлял 800 тысяч рублей. На летнее время нам давали школьников, примерно 150-200 человек в месяц. Как уже было сказано, кладбище было в очень плохом состоянии. Поэтому все 5 лет существования этой организации мы в основном употребили на то, чтобы его расчистить.

Постепенно наша работа стала привлекать внимание жителей города. Многие люди, приходя на кладбище и увидев работающих там детей, поняли, что кладбище надо сохранять. Такое понимание пришло и к городскому начальству. Это была наша маленькая победа.

В своей деятельности мы следовали совету историка Тихомирова, который еще в 1950-е годы написал статью (опубликованную значительно позже), о том, что нужно сохранять русские кладбища, и для этого составлять по ним путеводители. Эти путеводители будут для них охранными грамотами. Если люди буду знать о том, кто на кладбище похоронен, разве поднимется рука у кого-то его сносить?

Вот мы и пошли по этой линии. Мы стали заниматься составлением паспортов на отдельные захоронения. Затем мы относили их в Госцентр для того, чтобы эти захоронения были поставлены на учет в качестве выявленных памятников истории и культуры. Это тоже сыграло определенную роль в деле сохранения кладбища.

Также мы объявили перерегистрацию могил. Ведь когда мы пришли на кладбище, мы даже в точности не знали, кто был там похоронен.

— Каким же образом это можно было узнать?

— Сначала, это было еще до образования «Владимирского некрополя», мы собрали старожилов города. В первый раз собрались представители, наверное, десятка семей: Кудряковы, Гиляревские, Богословские и др. У каждой из семей было по несколько десятков захороненных здесь родственников. Они начали составлять списки своих родственников и тех, о ком они знают, что он был похоронен на этом кладбище.

Затем мы устроили анкетирование жителей. Мы повесили объявление на кладбище, стали говорить об этом в разных аудиториях. И к нам пошли люди. За время нашей работы к нам пришло более пяти тысяч человек. Люди шли постоянно, сначала это был просто поток. Людей на регистрацию собиралось так много, что перед нашими дверями на улице выстраивались очереди.

— А какой это год был?

— Это происходило, когда работал «Владимирский некрополь» с 1999 по 2004 годы. Самая напряженная работа была именно в это время. Мы много работали с детьми, проводили анкетирование. При заполнении анкет, мы просили людей рассказать что-то интересное о своих родственниках. Мы брали это на заметку, и, если человек казался нам интересным, мы начинали изучать его биографию. Мы также смотрели газеты дореволюционные и советского времени, а также книги регистрации умерших с конца 1953 г. до 1966 г.

После того как кладбище было в целом очищено, мы разбили его на участки для того, чтобы его легче было изучать. Мы составили планы, где была определена очередность приведения в порядок разных участков кладбища. Если бы не ликвидировали «Владимирский некрополь» мы бы давно привели кладбище в порядок. А когда нас закрыли в 2004 году и появился отдел краеведческих исследований Центральной городской библиотеки, мы перестали заниматься хозяйственной деятельностью и эти работы не были осуществлены.

В то время авторитет «Владимирского некрополя» и нашей работы был в городе так высок, что наше закрытие вызвало протест общественности. Собирались чуть ли не митинги у входа в наш Оранжевый дом, но это, разумеется, ни к чему не привело и «Владимирский некрополь» был благополучно закрыт.

— А как это вам объяснили? Нехваткой средств? Или может быть, вас закрыли по каким-то политическим причинам?

— Нет, дело было не в нехватке средств. Мне потом объяснили, в чем там была соль. А тогда нам сказали, что вы просто не в силах справиться с хозяйством, что нужен такой хозяйственник, у которого будут большие возможности, техника и т.д. Сказали: мы вам оставим небольшой отдел, который будет продолжать изучение кладбища. Ведь к тому времени была проделана большая работа по составлению биографий, была восстановлена часть памятников.

— А в каком состоянии находилось кладбище до начала вашей работы? Наверное, многие памятники и мемориальные плиты пребывали не в самом лучшем виде?

— Конечно. Многие были просто уничтожены после 1929 года. Такова была политика государства в отношении кладбищ. 1929-30 годы – это определенный рубеж, после которого начинаются репрессии. И, кстати сказать, первыми репрессированными были как раз краеведы.

— В этой связи можно вспомнить судьбу известного владимирского краеведа Л.С. Богданова.

— Да, у нас, разумеется, были предшественники. До революции, когда образовалось Попечительство Князь-Владимирского кладбища, наши самые знаменитые краеведы Смирнов и Добронравов изучали это кладбище. К сожалению, архив Смирнова в том виде в каком он это сделал, не сохранился. Когда после 1918 г. Попечительство было закрыто, единственным человеком, который продолжал изучение кладбища, был Л.С. Богданов. Сохранились его записные книжки, которые мы тоже используем в своей работе.

— Он был как бы связующим звеном между старыми и новыми краеведами…

— Да. Мы еще его застали. Мы взяли его архив, областная библиотека – его библиотеку. Его наследие осталось, и мы продолжили его дело. Некоторые памятники, которые он описывал еще в 1950 годы до нас уже не дошли. Они были уничтожены. Это происходило все 1930-е годы, да и после войны. А после 1966 года кладбище считалось уже заброшенным, старые памятники перешлифовывались и ставились на новые захоронения и т.д.

— А как сейчас продвигается работа по изучению владимирского кладбища?

— У нас составлены списки захороненных и по анкетам, и по списыванию с надгробий, и по некрологам. Все это легло в основу нашего справочника-путеводителя по Князь-Владимирскому кладбищу. Справочник вышел очень объемный. Кроме списков захороненных, он будет содержать несколько сотен обширных справок с биографиями наиболее выдающихся людей: врачей, преподавателей, деятелей культуры, государственных деятелей, церковных служителей, купцов, репрессированных, революционеров, участников войн.

Валентина Ивановна Титова – владимирский краевед, лауреат областной и городской премий в области культуры, искусства и литературы. Работала научным сотрудником и заведующей отделом Владимиро-Суздальского музея-заповедника (1961-1968), Государственного архива Владимирской области (1969-1979). За время работы во Владимирском фонде культуры и МУК «Владимирский некрополь» (1999-2004) много сделала для изучения и сохранения городского историко-мемориального Князь-Владимирского кладбища. С 2005 г. – заведующая отделом краеведческих исследований Центральной городской библиотеки. Один из инициаторов ежегодных городских краеведческих конференций. Является разработчиком концепции и ответственным за выпуск краеведческого альманаха «Старая столица». В течение 15 лет была председателем областного краеведческого общества. Член топонимической комиссии при администрации города Владимира, заместитель председателя Владимирского городского краеведческого общества.