IN MEMORIAM. Сергей Якушин, переводчик с повседневного

                                                               Мертвый музей

Антон Веселов, специально для «Новой Сибири»

Умер основатель «Сибирской ярмарки», Новосибирского крематория и музея мировой погребальной культуры Сергей Якушин. Для меня он был этаким Брюсом Ли – коллекционер, эзотерик и предприниматель тоже управлял внутренней энергией и внешним временем.

Благословенный Север

Когда я оказался на выставке «Дизайн США 1989—1990», прошедшей в спорткомплексе «Север» за год до распада СССР, я не мог даже вообразить, что очень скоро почувствую себя хозяином этого ангара, а спустя много лет познакомлюсь с устроителем выставки в Новосибирске и буду приезжать к нему в гости погулять по… крематорию.

Но первые мои встречи с  ним были очень опосредованными.

Я устроился на летние недельки грузчиком на «Сибирскую ярмарку» перед последним школьным годом. Я старался быть по-американски улыбчивым и коммуникабельным. Мне сказали: «Этот парень для строительства капитализма подходит!» И уже через пару часов выдали первый ящик для сборки.

Коммерческое будущее родины в моей инженерско-педагогической семье не обсуждалось. Я со средних классов распоряжался повседневным бюджетом родителей, потому что считал их непрактичными. Они никогда не говорили о деньгах. Их интересовали клуб японской поэзии, новый фильм Бунюэля или спектакли в «Старом доме». Днем по магазинам ходил преимущественно я, отоваривал талоны, стоял в очередях за дефицитом и даже однажды урвал в только открывшемся ГУМе коробку туалетной бумаги в драку. Это было счастье, я даже не знал, что дефицитную бумагу могут вот так, запросто, продавать простым людям. Так что, когда мне доверили оснащение ригеля соединительным механизмом, я живо себе представил собранные своими руками Нью Васюки из нарядных коммерческих палаток.

Через неделю бригадир мне пригрозил расправой, если я буду так рьяно управляться с коробками заготовок – это у меня зарплата сдельная, а у старослужащих оклад, так что портить показатели им не нужно, работа сложная, выполнять ее следует неторопливо. И я попросился на выездную службу. Согласовали.

Добровольцев доставили на конторском автобусе в спорткомлекс «Север» и показали полдюжины рулонов бумаги, которые надо было погрузить в грузовик. В этот момент на горизонте появился кар с ящиком баночного пива на «рогах». Я никогда еще не пробовал баночного пива. Уже зная имя-отчество директора «Сибирской ярмарки», мысленно их произнес: «Спасибо, Сергей Борисович, что так трогательно заботитесь о своих сотрудниках!».

Но кар прошуршал мимо. «Это немцам, — объяснил коллега, — у них выставка» — и дал мне в руки фал. Мы проложили две доски в кузов, продели фал под рулоном. Старшие планировали тянуть сверху, а я, как молодой, бесполезный и самый здоровый, толкать снизу. На погрузку всех полутонных рулонов ушло полдня.

Ярмарка на Красном

Случайно став журналистом, я перестал расставаться с фотографами и художниками. Новосибирск я воспринимал как большую коммуну конца 90-х. Мы пили, говорили, курсировали из одной выставочной стороны в другую. В «Сибирской ярмарке», уже давно расквартировавшейся по адресу Красный проспект, 220, братья Копаловы, к которым я пришел посмотреть на формируемую в гигантском куске пространства фотоэкспозицию, строго сказали: хватит болтаться без дела – будем вешать вместе. Тогда я получил навыки монтажа, которыми до сих пор пользуясь, скажем, запуская выставки в ГПНТБ СО РАН. А Евгений Иванов, тогда еще не председатель Новосибирского регионального отделения Союза фотохудожников России, а активист и правая рука председателя Андрея Лашкова, пошутил, что если я так же активно продолжу включаться в профессиональную жизнь сообщества, то стану не просто журналистом-инженером и фотографом-любителем, а членом союза. И слово свое сдержал.

Явление Якушина

Лично я познакомился с патроном «Сибирской ярмарки» где-то на рубеже веков. Но в глубину его истории не погружался. Он казался мне только лишь щеголеватым функционером, при участии которого в невероятных тыщах метров «Сибирской ярмарки» становятся реальностью проекты моих друзей – скажем, художника Константина Скотникова или фотографа Константина Ощепкова.

Героями своими заболеваю. Я воспринимаю их как книги или фильмы. По многу раз пересматриваю и перелистываю. Не зря один из моих проектов так и называется «Люди как книги». Мы с Сергеем Борисовичем улыбались, шутили, рассказывали друг другу байки, он интриговал меня своей коллекцией офортов на тему смерти и перечнем диковинных книг об устройстве мира, но разговоров по душам не следовало.

Все изменилось, когда я стал продюсером и телеведущим. Якушин приезжал ко мне порассуждать о жизни и смерти, о скоротечности и потоке времени, о выборе и своевременном решении. В такие минуты родная студия ГТРК «Новосибирск» мне казалась ашрамом. А Сергей Борисович со всеми его «бабочками» и примечательными пиджаками-ботинками окутывался однотонной чалмой и уже не говорил даже, а пел суфийские мантры. Я не смел записывать и даже не особенно запоминал – входил в транс и подпевал.

Биография Якушина уже давно интриговала меня строчками вроде «гид-переводчик Интуриста», «редактор в редакции информации Новосибирского комитета по телевидению и радиовещанию» или «инструктор отдела пропаганды и агитации Новосибирского обкома КПСС». Но с его комментариями они оказались куда увлекательнее.

Скажем, Сергей Борисович мне рассказал о своей победе нвд заиканием методом тотального английского. Мне это показалась знаком, что лучшее решение тяжелой проблемы часто в творческом переосмыслении своих побед, а не в мучительном переформатировании провалов.

Еще волнительнее – восприятие жизни как великого подарка, данного обреченному больному на долгие дополнительные годы. Об этом мы подробно говорили на публичной встрече в «Теплице» в рамках моего проекта «Выдающиеся новосибирцы» в середине «десятых». Сергей Борисович мягко улыбался и вкрадчиво рассказывал о том, как ему поставили страшный диагноз, дали на «дожитие» считанные месяцы, а он уже который год живет «дополнительное время».

Прогулки под луной

Мне не хватает наших странных встреч в крематории. Пятилетку назад я регулярно наведывался к нему, гулял по производствам и парку, смотрел на офорты и гробы, слушал о вечности и красоте обрядов и всегда получал обезоруживающие советы. Скажем, на заявление, что я на сорокалетие пробежал свой первый полумарафон за без малого два часа, Якушин мягко заметил, что мне лучше бы просто гулять. Под луной. В другой раз я говорил о карьерных взлетах, а Сергей Борисович соглашался: «Все у тебя здорово получается. Особенно дети».

А сам я все планировал ему сказать, что он старик Хоттабыч. В его бороде волшебный волос. Он так много всего успел за среднюю по меркам Росстата мужскую жизнь! И, кажется, каким-то чудом – наверняка волшебством! — постоянно занимался интересными вещами. Даже в советской армии служил за границей — в комендатуре и Главном штабе в Вюндсдорфе. А Интурист?! А место корреспондента Западно-сибирского отделения Агентства печати «Новости»?! А 19 лет в должности генерального директора этой глыбы федерального значения — «Сибирской Ярмарки»?! Это же 2000 промышленных выставок в Новосибирске и более 200 выставок в других городах России. А статус основателя и вице-президента Союза похоронных организаций и крематориев России!?

У него на Золотой горке мы простились с барабанщиком Кирпичевым, с моим братом Костей, с десятками других значимых для города и мира людей. Якушин и сам пройдет этот путь сегодня — ещё при жизни он заключил договор на собственные похороны, в деталях разработал их план. 8 июля 2022 года этот план выполнили.

Первую кремацию в Новосибирском крематории провели почти 20 лет назад. Основателю крематория было почти 70, когда он сам стал участником траурного ритуала.