«Судьбы захороненных на снесённых погостах Пушкинского района»

22.08.2019

Памятник погибшим в ВОВ пушкинцам на Московском проспекте. С полей сражений не вернулись 13 тысяч жителей Пушкинского района. Пу́шкино — административный центр Пушкинского городского округа Московской области. Фото с сайта https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%BE

В канун Успенского поста хотелось бы поделиться результатами 3-летней работы о.Андрея Дударева по восстановлению уничтоженных кладбищ Пушкинского округа. Говоря о смерти, по христиански "Успении" - сне, вспомним спящих на этих погостах, вспомним по именам и лицам...

Судите:
говорящую рыбёшку
выудим нитями невода
и поем,
поем золотую,
воспеваем рыбачью удаль.
Как же
себя мне не петь,
если весь я —
сплошная невидаль,
если каждое движение мое —
огромное,
необъяснимое чудо.
(Владимир Маяковский «Человек» 1917)

Прошлое… — покрытое пылью и ржавчиной, нужное разве что плесени. А человек, может ли быть частью этого пыльного прошлого? Исключительно, когда речь идёт о ком-то другом, так как «я» всегда новый, свежий и актуальный.

С реальным увеличением продолжительности жизни учёные стали говорить о фобии умирания, как о факторе, негативно влияющем на эту продолжительность — враждебной жизни человека программе смерти: «Я обязательно умру!» Может человек жить, не думая о смерти? Реально, кому-нибудь удавалось?

Чаще конечно, убеждённость в физическом бессмертии признаётся инстинктом выживания при очевидном и пока неизбежном старении нашего организма: «Я планирую жить вечно, пока всё идёт нормально!».

При этом невозможно закрывать глаза на очевидные успехи науки в данной области: упомянутом увеличении жизни порядка 30 лет, невероятных достижений генетики, фантастическое выращивание органов человека и прочее…

В религиозном же плане уверенность эту как правило связывают с верой в бессмертие души. Тело при этом, увы, рассматривается лишь как одежда.

Принцип «Ешь, пей, веселись, потому что завтра умрём» так же может заставить человека, приняв форму беззаботного оптимизма, просто забыть о конце своего «я». Интересен контекст первоисточника, формулирующего такой жизненный принцип. Апостол Павел, рассуждая в Евангелии о своём бесстрашии перед смертью, замечает: «И будь мои побуждения чисто человеческие, с какой стати я стал бы бороться со зверями в Эфе́се? Какая мне от этого польза? Если мертвые не воскресают, «давайте есть и пить, ведь завтра мы умрем!» (1Кор 15,32).

Видимо, не все желающие физически жить вечно «живут для того, чтобы есть», среди них достаточно, наоборот, «грызущих — чтобы жить». Как быть с Апостолом Павлом и прочими подобными ему чудаками? Именно убеждённость в физическом бессмертии делает их перед лицом смерти бесстрашными.

Полагаю, подавляющее большинство православных христиан и последнюю категорию лиц сочтут религиозными невеждами. Мол, смерть неизбежна, а за ней новая, исключительно духовная, форма жизни. Поэтому никакого тела, Земли и пищи. А проповедуемое ими воскрешение мёртвых здесь также часть процесса духовного. Складывается такая картина. Придёт второй раз на Землю Бог — Иисус Христос — отсюда термин «второе Пришествие», первым делом уничтожит Землю, потом соберёт все, разумеется бессмертные, души и даст им новые тела. Затем на месте старой Земли Он создаст новую. И обязательно получившие новые тела грешные души будут посланы на вечные страдания в ад. А безгрешные станут жить на новой Земле. При этом не очень понятно, где будет находиться относительно этой Земли ад, в её недрах что ли? И что будет с окружающей нашу планету расширяющейся Вселенной — тоже неясно. Или уничтожение коснётся только Земли?

Согласитесь, здесь термин воскресение обретает форму скорее реинкарнации и становится просто неактуальным. Как же тогда смерть в Церкви до сих пор именуется Успением, т. е. сном, а умершие — усопшими, т. е. уснувшими. Или почему, Иисус Христос воскрес в своём теле, о чём свидетельствовали раны от гвоздей? И для первых учеников это было принципиальным. Так Апостол Фома заявил: ««Пока я не увижу на Его руках ран от гвоздей и не вложу в эти раны палец, а в рану на боку руку, не поверю!» (Ин.20,25).

Надо признать, что подобные неудобные вопросы в Православии нынче принято относить к сфере страстей, гордыни и прочее. Однако Евангелие, причём в лице одного из самых простых, необразованных учеников Иисуса Христа — рыбака Петра, призывает человека: «Пусть ваш разум будет трезв и всегда готов к действию» (1Пет.1,13). Да и вопросы — принципиальные.

Воскресение мёртвых, безусловно, представить весьма трудно, особенно когда речь идёт о том, что лежит вне твоего опыта. Но ведь ещё тяжелее для человека, несмотря ни на что, вообразить своё тело конечным. А после возможного воскресения, уверен никому не понадобится другое тело, тем более не нужны другие тела близких людей. Это же ясно! В чём смысл новых тел, если не в восстановлении разрушенного и обретения утраченного со слезами.

Но мы недооцениваем своего опыта, который позволяет нам восхищаться осенью — миром поэтов и грёз, при том что это — та же самая смерть. Мы просто знаем, что за зимой будет весна, лето… — всё оживёт. Если бы мы никогда не видели весны…? Вопрос риторический…

В конце XIX — начале XX века в России возникает движение во главе

с философом-футурологом Николаем Фёдоровичем Фёдоровым (1829–1904). Философ отстаивал для бессмертных душ воскрешение именно их тел, при чём воскрешение силами человека, максимально развившего в себе дарованные Творцом таланты. Николая Фёдоровича именовали «московским Сократом». C уважением и восхищением отзывались о Фёдорове и его воззрениях Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьёв. Это движение, будучи христианским, обвиняло христиан же в так называемом «смертобожничестве». Подчёркивая страх последних перед смертью, исключительную в их духовной жизни концентрацию на подготовке к физическому концу, они изобличались в фактическом обожествлении смерти.

Кстати будет обмолвиться здесь о краеведении и патриотизме.

Краеведы — весьма странные, роющиеся в старье люди. Их ремесло — ведение края, т. е. определённого участка земли. Однако, чем один участок земли существенно может отличаться от другого — вряд ли кто-тоиз них сможет объяснить. Уникальные дома, улицы… Да ладно…! Улицы те давно переименованы, а дома развалены, или скоро развалятся… А люди? Что люди? Ну знаменитые, ну находились когда-то здесь день, другой… Может им вовсе и не понравилась эта земля? Короче, основания у краеведения пока что весьма и весьма зыбкие.

Не более прочный идейный фундамент у популярного сегодня Патриотизма, конечно, когда речь идёт исключительно об огороженной территории — Государстве. «Я люблю Родину!» — а что это значит? Опять земля…, какая разница, где находиться? Взять хотя бы наших литературных классиков, ну не любилась им Родина лицом к лицу, а за кордоном — тут же врыв патриотических чувств. И что, это плохо?

Нет, это вовсе не насмешка, а всего-навсего демонстрация неоднозначности данных ценностей.

Но если вдруг вспомнить о содержании этой всюду одинаковой Земли, то и патриотизм, и краеведение обретают однозначную ценность.

Могилы! Самые беззащитные люди — лежащие в земле мертвецы. Ну как за них не постоять? Они в принципе с землёю одно, и защищая Родину, мы можем защищать не территорию, а лишь отеческие гробы — Отечество. Живой взял и ушёл, куда глаза глядят, а мёртвый не может. Эксгумация не решает задачу на сто процентов. Из земли можно достать и перенести кости, разные артефакты, а сердце, мозг, внутренние органы? Всё это навсегда остаётся на месте первоначального захоронения. Не даром «наше Всё» однажды провозгласил:

Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.

Животворящая святыня!
Земля без них была б мертва,
Как безотрадная пустыня,
И как алтарь без Божества.

(А.С Пушкин, 1830)

Вот вам, краеведы, карт-бланш. А вам…
Вам, Екатеринбургские борцы за восстановление Екатерининского собора, сногсшибательный аргумент. В отношении последнего, лишь однажды в многочисленных интервью упомянутое кладбище вокруг взорванного храма, могло бы стать железобетонным аргументом против парка. При этом, правда, оставался бы вариант, но из области сюрреализма. Хорошо…, на месте Собора и кладбища оставляем Сквер — уж очень он нужен…, но при этом подобные Скверы разбиваются на могилах родственников всех без исключения антиклирикалов. Полагаю, последнее высвободило бы для общественного пространства в разы большие площади. Но вряд ли кто-нибудь согласился, всё-такиродственники, а тут…

Не эта ли логика легла в основание общероссийского процесса сноса кладбищ в 1930—1950 гг.
Мало кто знает о том, что в этот период в СССР было снесено порядка 90% погостов. За термином «снос» стоит здесь упразднение могил путём примитивного сравнивания их с землёй. При этом желающим перезахоронить своих родственников тогда отвечали категорическим отказом. В результате в России практически отсутствуют могилы до 1950 года.

Вряд ли всё объясняется политической волей новой власти, которая таким образом реализовывала антирелигиозную программу. Брошенные могилы вещь привычная и таковых на современных кладбищах до 60%. А этой истории гораздо больше, чем Октябрьской революции, лет.

Пора наконец перейти к основной части данной работы, непосредственной истории, так сказать, обитателей снесённых погостов Пушкинского района.

Итак, заброшенное кладбище нашёл аж в 1887 году в нашей Братовщине

литературовед и автор исторических романов Петр Николаевич Полевой (1839–1902). Так он прокомментировал увиденное в диалоге со своим спутником художником Клавдием Васильевичем Лебедевым (1852–1916):
— А где же могила его? Надо бы её разыскать…
— Надо бы! Да где её разыщешь? Вы знаете, как у нас сохраняются могилы…

Речь идёт о могиле легендарного князя-шута Михаила Алексеевича Голицина (1697–1775), непосредственного участника жуткого мероприятия «шутовская свадьба в Ледяном доме» зимой 1740 года.

Бывшая Курляндская принцесса Анна Иоанновна, утвердившая в России фаворитизм — «бироновщину», является здесь ярким примером того, чем оказывается власть без уважения к человеку. Ценно, что такое отношение к императрице сформулировал её современник, сам князь Михаил Голицын. В своей шутовской беседе с герцогом Бироном в ответ на вопрос последнего, он заявит:
— Что думают обо мне россияне?
— Ваша светлость, — отвечал Квасник (шутовское прозвище Голицына), — одни вас считают богом, другие — сатаною и никто — человеком…

Полевой, таки, нашёл могилу Михаила Алексеевича, а Клавдий Васильевич её

изобразил.

Важным дополнением к сказанному в статье Полевого «Могила Князя-Шута» является пожелание, выраженное Петром Николаевичем в адрес родственников князя. «Недурно было бы, конечно, если бы потомки князя Михаила Алексеевича вспомнили, взглянув на этот рисунок, о своём несчастном предке и позаботились об ограде для его скромного надгробного памятника». Но никто не внял и не позаботился! Так на фото 1930-ых памятник оказывается ровно в том же состоянии. Правда с одной оговоркой, но об этом позже.