Семья Якушиных из Новосибирска – люди, в своем деле известные на всю страну. И дело это – кремация. Глава семейства Сергей Якушин еще в 2003 году открыл первый в провинциальной России частный крематорий. Этот способ погребения и сегодня не всеми воспринимается однозначно (хотя пандемия серьезно скорректировала это отношение) – каково же было начинать это дело тогда, почти двадцать лет назад?
Об этом и многом другом «Репортёру-НН» рассказал сын Сергея Якушина Борис – именно он сегодня ведет фамильный бизнес.
Все фото с сайта https://reporter-nn.ru/%D0%B8%D0%BD%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B2%D1%8C%D1%8E/yakushin-int_3577/
Новосибирский крематорий появился на месте бывшей военной базы и за короткое время превратился… в по-настоящему культурный центр! Основатель крематория изначально задался целью изменить отношение горожан к крематориям и привычным погребальным ритуалам. Сегодня можно сказать, это ему удалось. «Когда я создавал крематорий, мои коллеги крутили пальцем у виска и думали, что я чуть ли не сошел с ума!» – рассказывал десять лет назад телеканалу СТС Сергей Якушин. Сейчас уже никто не удивляется, что на территории крематория работает Музей погребальной культуры, проходят симфонические концерты, показы мод и даже открыт мини-зоопарк!
Новосибирский крематорий
Идеи, которые первоначально воспринимались клиентами в штыки, а конкурентами – с подозрением и ревностью, теперь доказали свою жизнеспособность. Сейчас в колумбарии новосибирского крематория – более 20 тысяч ячеек. И вот уже люди из традиционного похоронного бизнеса открывают в Новосибирске второй крематорий – это ли не признание того, что перемены в этой консервативной сфере неизбежны?
Сын Сергея Якушина Борис – по его собственному признанию, человек более приземленный. Но это тоже лукавство: будь оно так, не ездил бы Якушин-младший по стране и миру, присматриваясь к новым трендам в погребальном деле. Вот и в Нижний Новгород он приехал, чтобы не только делиться опытом, но и почерпнуть что-то новое у нижегородских коллег.
- Борис, ваша семья в таком консервативном деле, как ритуальные услуги, выделяется новаторством, если не сказать экстравагантностью. Как это сегодня воспринимается людьми и конкурентами?
- Вы знаете, все эти новаторские моменты – не моя заслуга, я здесь, скорее, исполнитель. Это всё придумал мой отец, автор и основатель Новосибирского крематория. Я помогал всё это внедрять, но, честно признаюсь, даже я был противником некоторых идей. Ну, например, когда у нас при крематории появился верблюд – я был ярым критиком!
- А как всё это воспринималось со стороны?
- Время показало, что отец оказался прав. Я об этом еще расскажу поподробнее, если интересно.
- В Нижнем Новгороде вы туристом или по делам?
- Снимаю YouTube-сериал обо всех российских крематориях. Что касается Нижнего Новгорода, то здесь есть еще один важный аспект – обмен опытом. Наш крематорий существует почти 18 лет, вашему – три года, но нам можно кое-чему у вас поучиться. Ситуация с пандемией в 2020 году поменяла расклад работы полностью, но в нашем деле главное – ни в коем случае не превращаться в «завод по утилизации».
- Да, звучит некрасиво…
- Да, и мы стараемся всегда внимательно относиться к пожеланиям людей, родственников умерших, даже несмотря на все ограничения по церемониям, которые действовали в прошлом году. На похороны нельзя смотреть как на бизнес! Многие обыватели смотрят на нас как на людей, зарабатывающих на смерти. Конечно, это наша работа, мы получаем от этого, ну, скажем, зарплату, дивиденды – но не это основная наша цель. Главное – чуткое отношение к этому эмоциональному и печальному событию в жизни людей. И вот те, кто рассуждает так же, как мы, всегда добиваются большого результата. Вы правильно отметили, что похороны или ритуальная сфера очень консервативна, так и есть. Хоть за последнее время – а я с 18 лет работаю – многое поменялось. И вот, в Нижний Новгород я приехал посмотреть, как у вас здесь, в Нижегородском крематории, решили вопрос количества кремаций в сочетании со всеми ограничениями на церемонии.
Нижегородский крематорий
- Расскажите, как у вас начиналась вся эта история с продвижением кремации как способа захоронения? Насколько сложно было преодолевать предубеждения людей? Было ли какое-то сопротивление со стороны руководителей традиционных религиозных конфессий в Новосибирской области? Это непростой путь, как я понимаю.
- Путь сложный, действительно. Мой отец (Сергей Якушин - фото справа, прим. РНН) вообще из другой сферы – он занимался выставками и, наверное, не предполагал, что будет работать в этой сфере. Единственное, что его объединяло с ритуальными услугами, это выставка «Некрополь» в Москве, которую он организовал, он ее уже почти 30 лет организует на площадке ВДНХ. Выставка международного статуса, и туда приезжают разные специалисты, в том числе производители кремационного оборудования. Вот один из таких производителей, из Чехии, за много лет участия никак не мог добиться результата.
- То есть он привозил оборудование в Россию, но не мог никого заинтересовать?
- Да. Политики, чиновники никак не реагировали, в общем-то, потому что это был переходный период из 90-х годов в двухтысячные, и, собственно говоря, всем было не до этого. Хотя проблема с местами на кладбищах уже была. Но вот как ее решать, как на это нужно было реагировать, никто не знал. Все действовали осторожно, нужен был какой-то человек, который будет продвигать эту идею здесь изнутри. И вот этот чешский производитель интуитивно посчитал, что мой отец подойдёт для этой роли. В общем-то, уже не секрет – отец сам рассказывает – что их встреча произошла в туалете. Именно там господин Зденек сказал моему отцу: «Сергей, у меня к тебе серьезный разговор!»
- То есть из туалета они вышли компаньонами…
- Да, и нужно отдать должное Зденеку – он действительно предложил очень хорошие условия и действительно выполнил свои обещания по оборудованию. Оборудование очень качественное, работает до сих пор. В Нижнем Новгороде точно такое же оборудование, как и в большинстве из 30 российских крематориев. Вообще, наши коллеги здесь, в Нижнем Новгороде, очень открыты к сотрудничеству. Мы говорим на одном языке.
- Это сейчас у вас много коллег и есть с кем обсудить ситуацию в сфере ритуальных услуг. А каково было выступать в роли пионеров?
- Ну, смотрите: мой отец писал много разных статей, материалов разных в газеты. Мы посчитали, что он на материалы в определенных изданиях потратил порядка трех миллионов рублей для пропаганды.
- То есть на то, чтобы рассказать о новом способе погребения и переубедить людей, устранить предубеждения?
- Да, чтобы переубедить. Пробовали и радио, и телевидение – но самый интересный, в моем понимании, способ – это работа с «сарафанным радио». Мы выезжали на разные мероприятия, ну например, на родительские дни. Во всех городах такое проходит, на кладбищах собираются все участники этой ритуальной сферы – например, церковные лавки, какие-то производители веночков, свечек. Мы воспользовались этими поводами, и нас отец командировал на родительские дни, где мы тоже ставили свою палатку.
- Косо, наверное, смотрели на вас тогда?
- Конечно! Такие помидоры в нас летели! Естественно, бабушки из соседней церковной лавки нас всячески обзывали и говорили, что не дай Бог оказаться после смерти в крематории.
- Сейчас ситуация изменилась, по вашему мнению?
- Да. Появилось очень много сторонников кремации, людей с определенными убеждениями. Но мы идем навстречу и людям с более традиционными взглядами. Отец, например, добился, чтобы в крематории проходили отпевания – хотя все говорили, что такого никогда не будет. Он дружил с нашим Владыкой Тихоном, который прислал к нам священника. Он оказался достаточно необычным человеком и сумел развернуть эту «ссылку» в очень живое общение с людьми. В итоге в храмах не было такого количества отпеваний, как в крематории! Это, возможно, конкурирующая составляющая, но она повлияла очень сильно.
В Новосибирском крематории
- Вот как раз вопрос о конкуренции. А как сфера традиционных захоронений реагировала на ваш подъем в этом деле?
- Ну, очень боязливо. Представляете, есть некий «пирог» устоявшийся – и тут приходит кто-то чужой, кто начинает этот пирог по-новому делить! Хотя мы и не собирались ничего делить, у нас были задачи, далекие от сиюминутной выгоды. Но представьте себе: у нас прямо на площадке крематория проходили митинги! И это не только с нашими конкурентами было связано, там были люди, которые строили коттеджи рядом с крематорием, они переживали, что стройки не завершатся, дома не продадутся и так далее. Сейчас местные жители уже с иронией говорят об этом, признают, что им давали по 100 рублей за участие в митинге, да еще и телевидение приглашали!
- Что вам еще предъявляли конкуренты?
- Да вот, хотя бы, тот самый верблюд, который совершенно случайно у нас появился. Некуда было пристроить животное! Мы бы и не показывали его никому – но вдруг пошла волна: «Совсем они там с ума сошли, верблюда завели при крематории!» И мы решили показать его всем. И вы представляете – такой у него фан-клуб образовался, что, заведи он себе страницу в инстаграме, подписчиков было бы больше, чем у нас вместе взятых! И люди по вечерам стали не только навещать после работы своих родственников в колумбарии, а приезжать к этому верблюду, кормить. Спрашиваем: «Зачем это вам?» - люди отвечают: «Меня это успокаивает, такой у него взгляд спокойный, мне как то так легче. Я испытываю такой стресс, но вот я пришел, покормил и меня немножко отпустило».
В Новосибирском крематории
- Борис, вы сейчас, в общем-то, больше о каких-то комичных моментах говорите, но эта сфера – по крайне мере, отсюда, из Нижнего Новгорода – воспринимается как довольно жесткая. Вы принципиально не упоминаете о кознях конкурентов?
- Смотрите, у нас сейчас в Новосибирске уже два крематория. И второй построила достаточно мощная организация, она раньше нас на рынке, руководит ею известный в городе человек как раз из этой сферы – и конечно, когда мы появились на рынке, он очень болезненно воспринимал наш приход, и ему это не нравилось. И он задался целью тоже построить крематорий. Отец относился к этому философски, я как человек, возможно, более приземленный, предполагал финансовые потери. Но появился второй крематорий – и наше положение только улучшилось! Потому что те, кто прежде упрекал нас во всех грехах, теперь сами начали говорить везде о преимуществах кремации. Раньше мы в одиночку пытались изменить это «идеологическое поле», а тут вдруг у нас появились союзники из числа конкурентов!
- Я не случайно все эти вопросы задаю, потому что, мне кажется, есть некое общее мнение людей чуть ли не по всей стране, что кладбищенский бизнес достаточно непрозрачный и, давайте уж откровенно говорить, полубандитский. Людям довольно сложно сориентироваться и понять конечные расходы. Парадокс в том, что похороны – это уже само по себе мероприятие стрессовое и эмоционально затратное, а люди ко всему прочему еще и вынуждены решать большое количество коммерческих моментов в тот период жизни, когда этого совсем не хочется. Почему так происходит на ваш взгляд, почему в этой сфере так много «серого»?
- Видите ли, я кладбищенской сферой не занимаюсь. Но отрицать факты, про которые вы говорите, не могу – это присутствует во всех городах, как ни крути. Кладбищенские сотрудники могут, скажем, пытаться на этом какую-то коммерческую выгоду извлечь, но это было исторически, и эта проблема остается, к сожалению. Говорить о том, что администрация Нижнего Новгорода или Новосибирска не пытается навести порядок, нельзя. Наверное, пытается, просто это очень сложная тема, где вот так, не вникая в суть, ничего не исправить.
Что касается крематория – да, у нас, в принципе, все понятно и прозрачно, можно разложить все по полочкам. И если человек задает вопросы, связанные с кремацией, с ценообразованием, я думаю, что любой наш сотрудник может компетентно спокойно объяснить. То же самое и у вас. Здесь логика достаточно простая, и нет каких-то подводных камней. Есть, наверное, некие нюансы, связанные с тем, что люди всё чаще отходят от каких-то универсальных церемоний.
- То есть уже не всем нужно, «чтобы всё как у людей»?
- Да, появляются какие-то новые формы прощания, какие-то особые пожелания. Нужно с пониманием и деликатностью к этому подходить. И ваш крематорий мы тоже выделяем именно потому, что здесь ищут какие-то новые формы. Да, ритуальная сфера всегда была консервативной, но, возможно, ее будущее – как раз за расширением индивидуальности.
Автор Александр Пичугин
Фото Александра Демидова, crematori-nsk.ru, krematoriynn.ru
