Как вообще стал возможен Освенцим?
В результате Первой мировой Германия встала на колени. Немцы выплачивали репарации и голодали. Они пребывали в отчаянии до тех пор, пока утолять их печали не пришел Гитлер. Критическая масса немцев сразу в него поверила и отдала ему свободу в обмен на продовольствие и рабочие места. Обмен понравился не всем. Для недовольных создали первый концлагерь. Пока что в Германии — в Дахау. Пока что для коммунистов и социал-демократов. Потом там стали собирать пьяниц, проституток, сексуальные и конфессиональные меньшинства, даже заводских прогульщиков. Без суда. На срок, пока, на взгляд СС, не исправятся. Критическая масса ликовала.
Дальше Гитлер стал собирать соотечественников за рубежом. Чтобы принять их, понадобилось расширить территорию рейха, и Гитлер со Сталиным поделили Польшу. Началась Вторая мировая война, снова — не уставал твердить Гитлер — по вине евреев. Чтобы переселить немцев-репатриантов на польские земли, поляков согнали в «генерал-губернаторство» на восток Польши. Польских евреев сначала хотели вывезти на Мадагаскар, но из этого ничего не получилось.
Трудно поверить, но в те дни даже Гиммлер еще не помышлял о народоубийствах: «…Если отвергнуть большевистский метод физического уничтожения какого-то народа как невозможный и принципиально ненемецкий, то наш метод является самым лучшим и самым мягким». Таким методом стало создание еврейских гетто.
За первые полтора года «воссоединения» на новые земли рейха ввезли полмиллиона немцев и вывезли примерно столько же поляков, представлявших наибольшую угрозу реализации проекта переселения. Для них и заложили концлагерь на месте бывших польских казарм возле небольшого городка Освенцим.
Лагерем смерти он стал не сразу. Освенцим даже не был типичной фабрикой смерти в отличие, например, от Белжеца площадью 300 на 300 метров, где убили 600 тыс. человек. Изначально Гиммлер, в прошлом специалист по разведению цыплят, мечтал создать в Освенциме сельскохозяйственное предприятие на основе рабского труда. Но война вызвала первые серьезные проблемы с продовольствием. Агроромантику Гиммлеру стало не до эсэсовских колхозов — фюрер потребовал «окончательного решения еврейского вопроса».
К этому времени в Германии уже убили около 150 тыс. больных, прежде всего обитателей психбольниц. Их душили выхлопными газами в герметичных кузовах автомобилей.
Опыт уничтожения «людей дождя» пригодился и на стационарных фабриках смерти. Именно таким образом там уничтожили первые сотни тысяч людей. Затем придумали использовать «Циклон-Б» — обычное средство против насекомых, но в высокой концентрации. С его помощью в одном только Освенциме убили около 1,4 млн заключенных, в том числе более миллиона евреев. В очереди за ними уже стояли цыгане и поляки, а в перспективе — все другие народы, терявшие способность к организованному сопротивлению.
Повторимся: в отличие от пяти других лагерей смерти, спрятанных в Польше, Освенцим не был сосредоточен исключительно на массовом уничтожении людей. Этот лагерь на площади 65 квадратных километров вел и крупную хозяйственную деятельность, убивал трудом на выполнении заказов германских предприятий, просто сдавал заключенных в аренду фирмам, которые и сейчас радуют потребителей качеством своей продукции.
Описания сцен массовых убийств автор не избегает, но сосредоточен он все же на другом. Действительно, ломать голову над такими зрелищами не приходится, для их восприятия достаточно одних инстинктов и рефлексов, и этот этап осмысления Освенцима человечество давно миновало. Между тем изучение Освенцима как антропологической катастрофы продолжается, и процесс этот задает исследователям все более трудные вопросы.
Прежде, например, считалось, что эсэсовский персонал концлагерей состоял в основном из люмпенов, не способных конкурировать на рынке труда или на государственной службе. Это не так. Новейшие исследования показывают, что социальное прошлое эсэсовского персонала лагерей в целом воспроизводило социальную структуру всей Германии.
Обычные люди в необычных условиях — вот еще одна загадка. Многие, поразительно многие из палачей Освенцима ни до, ни после этой службы не оказывались способными на жестокость, которую они проявляли в лагерях. Но подобную загадку представляют собой и узники. Те из них, кому довелось пережить этот ужас, едины во мнении: «Никто себя не знает. Никому не дано знать, как он повел бы себя в лагере смерти. Доброта, самоотверженность человека, его способность к героизму, проявленная в другом месте и в другое время, не означают, что и в Освенциме он остался бы таким же».
До Освенцима очень многое не знало про себя и человечество, а из того, что узнало, многое не хочет сейчас вспоминать. И все же автор книги напоминает: главы еврейских общин США и Британии так и не добились от своих правительств бомбардировок подъездных путей к Освенциму и его газовых камер. Они умоляли об этом годами, в иные дни из этих лет в Освенциме убивали до 10 тыс. человек. А ответы правительств из года в год сводились к одному: лучшим способом спасения будет разгром немецкой армии.
Разгромили.
Многих удивляет поразительная мягкость послевоенных судов над бывшими эсэсовскими палачами. После войны за пределами стран советского блока смертной казни были преданы едва ли десятки из их тысяч. Многие отделывались условными наказаниями. Почему? Потому, наверное, что суды демократических стран справедливы, а вина была всеобщей. Иначе это не объяснить.
