Жизнь и смерть в блокадном Ленинграде

Ужас тех дней завершился лишь 27 января 1944­го. Спустя 73 года после освобождения дети войны, оказавшиеся в то время в смертельном кольце, вспоминают те трагические события.

Блок ада

Когда блокадное кольцо замкнулось, жители Ленинграда стали готовиться к осаде. Продуктовые магазины опустели, началась массовая эвакуация. Немцы безжалостно бомбили город: рёв самолётов, взрывы и грохот раздавались днём и ночью. Подвалы домов стали бомбоубежищем, на чердаки таскали песок, а дети бегали за водой к реке, чтобы пополнить запасы на случай пожаров.

– В самом начале блокады сгорели Бадаевские склады, где хранились все запасы продуктов, – вспоминает блокадница Ленинграда Нина Мигунова. – Мне тогда было восемь лет, уже окончила первый класс. Мы бегали на это пепелище и собирали жжёный сахар. Помню, у нас в квартире жила женщина с грудным ребёнком, мы приносили этот сахар ей, она завязывала его в тряпочку и кормила дитя. Иногда приходили военные, могли принести корочку хлеба или кусочек сахара. Голод был невыносимым, в городе начался мор. Когда наступила зима, пришёл страшный холод, перемёрзла канализация, в домах не было воды. Отопление в квартирах – печное, но дров было не достать, топили, чем придётся: жгли мебель, кровати, чтобы согреться. Жили мы в коммуналке, в каждой квартире было по 7–8 комнат, спали на полу, грелись друг о друга. Многие доходили до безумия, в соседней с нами комнате умерла бабушка, так её дочь лежала с мёртвой целый месяц – пыталась греться.

Так постепенно город оказался в почти безнадёжном положении, приказ Гитлера был жесток: «Стереть Ленинград с лица земли!»

Наступили страшные времена: люди умирали от голода и дистрофии, медикаментов не хватало, горячей воды не было, крысы растаскивали запасы еды и разносили заразу. Кто бы мог представить, что вскоре не станет даже грызунов.

– Съедено было всё: кошки, мыши, птицы – ничего не осталось. Деревья были все обглоданы. Первое время ещё под бомбёжками бегали в поле за гнилой картошкой, за той, которую не успели собрать с полей, а потом и она закончилась, – продолжает вспоминать Нина Викторовна. – Из кожаных ремней, курток и сапог варили студень. Сначала выжигали из них деготь, а потом вываривали. Те, кто работал на хлебокомбинате, перед тем, как идти домой, обсыпали свой халат мукой, а когда приходили с работы домой, вытряхивали его и варили бульон. Но контроль был очень жёсткий, если кого­то из работников комбината ловили на украденной булке – расстреливали без разговоров.

В то время был широко распространён мучной клей, который когда­то использовали для поклейки обоев, во время блокады его отскребали от стен и варили суп.

Ели детей

От голода люди просто сходили с ума, они были готовы на всё: матери кормили своих детей кровью, надрезая вены. В Ленинграде знали, если у кого­то из квартиры пахло мясом – значит, варили человечину.

– Однажды меня чуть не съели, – вспоминает жительница блокадного Ленинграда Гертруда Жуковская. – Я шла к своему дому, ко мне привязалась женщина. Она сказала, что хочет дать нам немного пшена, и попросила пойти с ней. Когда подходили к зданию, где якобы жила эта женщина, увидела свою тётку, которая шла по другой стороне улицы, это меня и спасло. Окликнула её и позвала к себе, сказать, что нам пообещали какой­то еды. Тётка, конечно, сразу поняла, что происходит, и увела меня. В городе действовали целые банды, которые под различными предлогами заманивали детей, убивали и ели их.

Пойманных за каннибализм расстреливали, но даже это не всех останавливало, животный голод брал вверх.

Пока мужчины и женщины копали окопы, раненые военные и подростки проводили рейды. Они выносили покойников из квартир и хоронили на Пискарёвском кладбище, там была общая могила. Умерших заворачивали в простыню или одеяло и закапывали. О гробах даже речи не было.

Дорога жизни  и смерти

Люди умирали на ходу, шли за водой и не возвращались – падали замертво. Мимо трупов проходили, уже не обращая внимания.

– От голода тогда умерло очень много, – рассказывает ветеран войны Нина Соколовская. – Помню, как мама делила краюшку зачерствевшего хлеба на меня и брата, а сама доедала крошки. Когда и вовсе ничего не осталось, и раздобыть еду было негде, она умерла. Как­то проснувшись утром, увидела своего брата мёртвым в кроватке, он умер от голода. Отец тогда воевал, так и не вернулся с фронта. В Ленинграде у меня осталась одна тётка, нас сумели вывезти из города. Это было зимой 1942­го. Как только Ладога стала замерзать, военные отыскивали такие места, куда немцы ещё не ступили. В воду бросали доски и пытались отправлять машины с продовольствием. Когда лёд стал прочнее, из города ночами стали вывозить детей и стариков, так вместе с тёткой и спаслись.

Но лёд всё равно проваливался, не все решались на эвакуацию. Именно поэтому легендарную сегодня Ладогу блокадники называют одновременно дорогой жизни и смерти. Кому­то она спасла жизнь, а кому­то так и не позволила выбраться из этого ада.

– Нас было четверо детей в семье, но из­за проваливающихся под лёд машин с людьми мама так и не решилась на эвакуацию, побоялась, – вспоминает Нина Мигунова. – Так мы остались в Ленинграде. После бомбёжек помогали раскапывать людей, было очень страшно на них смотреть. Мне запомнилась картина, когда нашла под завалами женщину с длинными волосами, они были намотаны на руки, а руки все обглоданные. После этого мама нас перестала выпускать на улицу.

С наступлением весны стало легче. Из молодой травы варили супы и пекли лепёшки. За 872 дня блокады умерло более миллиона человек, большинство – от голода.

Блокада Ленинграда завершилась 27 января 1944 года. Тогда Красная армия с помощью кронштадтской артиллерии заставила нацистов отступить. В этот день в городе организовали праздничный салют, все жители плакали от радости. Ленинградцы покинули свои дома, чтобы вместе отпраздновать конец осады.

– Помню, как все веселились, целовали землю, плакали, – рассказывает Гертруда Жуковская. – Казалось, что происходит что­то запредельное, нереальное. Мы уже и думать не могли, что этот ужас закончится, кто­то останется в живых. После снятия блокады немногие встречали своих мужей и отцов. С войны приходили раненые, еле живые, кто­то и вовсе получал похоронки или сообщения о пропавшем без вести близком человеке.

После снятия блокады у людей появился доступ к еде, по Ленинграду снова прокатилась волна смертей. Оголодавшие люди набрасывались на пищу и поедали всё, а потом мучительно умирали – организм просто не мог переварить съеденное.

– Помню, как мама на свой день рождения купила сдобный хлеб, – вспоминает Нина Мигунова. – Она отрезала всем детям по кусочку, это было сразу после войны, и мы не доели этот хлеб. Тогда она расплакалась и сказала: «Дети, запомните этот день». Но мы были маленькие и не понимали, что она имеет в виду. И только когда повзрослели, поняли, какое это было на самом деле мучительное время. Сейчас вспоминаю этот момент со слезами на глазах.