Почему не надо целовать покойников и надевать бриллианты на похороны?

Лайф пообщался с директором Новосибирского крематория и главным церемониймейстером похорон (он выпустил не одну сотню таких специалистов) в России Сергеем Якушиным. Он рассказал о том, почему от мастера похоронного дела зависит жизнь тех, кто пришёл попрощаться с покойником, и почему нельзя надевать драгоценные камни на похороны.

Профессия церемониймейстера (человека, отвечающего за проведение похорон и траурную речь) в России действительно редкая. Не везде есть залы прощания с усопшими, и не каждая семья пользуется услугами похоронных домов. 34 миллиона человек вообще живут в сельской местности и прощаются с близкими в морге или частном доме.

Это не хорошо и не плохо. Только 25% людей могут работать в сфере ритуальных услуг, судмедэкспертами, в хосписах — то есть там, где заканчивается жизнь. Это профессии, в которых могут пребывать люди исключительно зрелой души. Это те, кто умирал много раз, много раз перевоплощался, кого не пугает смерть. "Детские души" даже боятся о смерти говорить.  

Обычно церемониймейстер работает до отпевания. Однако бывают исключения, если, например, священник спешит. Кстати, проповедником на похоронах выступает отнюдь не он, а организатор торжества. Именно его искусство помогает людям извлечь уроки из прожитой жизни. 

Каждая смерть несёт урок, и похоронный мастер должен подобрать коды для скорбящих, чтобы те смогли по-другому оценить свой путь, понять, зачем они пришли в мир.

Церемониймейстер также должен оказать психотерапевтическую услугу: речь должна быть такой, чтобы человек, находящийся в стадии острого горя, поскорее пережил этот момент. Скорбящий должен справиться с горем в течение трёх месяцев, если этого не происходит, то людям уже нужна медикаментозная помощь. Моя цель сделать так, чтобы горе сменилось чувством благодарной памяти. 

Кульминация траурного шествия — последние 100 метров. В это время несут гроб или урну. В этот момент пришедшие на похороны переиначивают свою жизнь. 

При невысокой средней зарплате (30–35 тыс. рублей) работа церемониймейстера благодарная и несложная. Поймите: нам не тяжело. Просто у нас особая среда обитания.

Секрет траурной речи. Все люди очень похожи

У похоронного мастера есть несколько заготовок на случай смерти ребёнка, военного, учёного, молодой матери. Люди очень похожи: есть много универсальных формул, каждая из которых удивляет скорбящих. Так — им кажется — "точно сказано" о конкретном человеке.

Накануне церемонии прощания церемониймейстер звонит родственникам умершего — уточняет какие-то факты его биографии, а затем вставляет их в свою речь. Как правило, точно подмеченные особенности ушедшего производят на гостей колоссальный эффект.

Например, недавно я вёл похороны директора одного предприятия, и практически никакой информации от родственников его ко мне не поступило. Я использовал несколько беспроигрышных фраз: "он не был злопамятным", "он считал, что человека нельзя обидеть, если он не обидится сам". 

Траурная речь рассказывает и о мелочах — например, если мы хороним 90-летнюю бабушку, нужно сказать не только о том, что она воспитала внуков, но и то, что она пережила множество трансформаций, выпавших на долю России. Можно даже рассказать, как она училась пользоваться телефоном, увидела первый телевизор и т.д. 

Самые лучшие похороны — у наркоманов

Похороны опустели. Обычно на них приходит пять человек, десять — это хорошо. Пятнадцать — восхищение. Поменялся менталитет. Раньше проститься с теми же чиновниками приходило 100 человек, а сегодня никто не придёт: вдруг сфотографируют, а потом кто-то подумает, что когда-то они (горюющие) давали ему взятку. В СССР как-то этого не боялись, люди благодарили тех, кто некогда за деньги им помогал. 

В СССР была восхитительная культура прощания, ценились десятки человеческих качеств, о которых говорили на похоронах: "он был борцом за мир", "рационализатором", "справедливым" и т.д.

Сегодня люди не умеют по-настоящему с помощью слов оценить ушедшего. Теперь на первом месте среди оценочных слов — "добрый". Но это десемантизированная лексика — никакой конкретики, ведь все люди добрые. Эта фраза никак не откликнется в душах тех, кто сидит у гроба. Второе, о чём говорят близкие, — "он был хорошим... отцом, дедом, сыном" и т.д. Дальше говорят, как человек работал — "работящий", "успешный", "хороший производственник", и о его хобби ("рыболов", "садовод"). 

"Тебя расстреляют". Табу на сочувствие

Нельзя воспринимать горе человека, сочувствовать всем сердцем. Это запрещено. Если ты переходишь линию горюющего, то ты неизбежно начинаешь цеплять информацию от того, кто в горе. Люди, которые скорбят, — слабы (так как смерть близкого — удар), а потому нуждаются в чужой энергетике. Они не просто так хотят кого-то взять за руку, обнять. Если разделять с людьми их горе, то ты не сможешь провести 10–15 церемоний в день. Когда ты отдаёшь свой потенциал, тебя расстреливают.

Во время похорон между горюющими происходит колоссальный обмен энергией. Учёные говорят, что нет более яркого чувства, чем то, что человек испытывает при получении информации о смерти. Это много выше, чем любовь.

Горюющие вываливают огромный поток отрицательной информации, которую кто-то должен потреблять. Мёртвый в энергетическом плане безопасен, а пришедшие живые — нет. Верующие должны думать, что их крест светится и отгоняет негатив, атеисты — представить, что у них в груди горит огонь, который всё отражает. 

Речь мастера тоже выполняет защитную функцию. Она должна быть небезразличной, но отстранённой. А то можно нахвататься негатива от происходящего. Идеальна английская интонация: первое слово ударное, следующее — менее и так далее, а потом раз — и резкое падение голоса вниз. Отдельные слова мы выделяем тремя паузами. Люди в трауре другие — им всё нужно "растолковывать".

Правила VIP-похорон и музыка "на заказ"

Гламура на похоронах всё больше. Мамочку в норковой шубе и бриллиантах хоронят в шикарных гробах, вокруг гроба танцуют на пуантах. Около 17% могут себе такое позволить. Некоторые просто дают карту (не считая) — распоряжайтесь, как хотите, но всё должно быть роскошно. И макияж мёртвой, и цвет её волос. Всё как в салонах красоты. 

Кто-то просит сделать из фотографий фильм об усопшем, который будет показан во время торжества (лента стоит 3,5 тыс. рублей). Стоимость работы церемониймейстера — 1,5–2 тыс. рублей. Вообще, сейчас умирать дёшево — 15–20 тыс. (это без излишек). 

Перестала звучать классическая музыка (это касается всех похорон). Люди начали заказывать обычные светские песни. Абсолютный лидер — песня "Нежность" в исполнении Анны Герман. Также, например, заказывают "Как упоительны в России вечера" и "Чистые пруды". 

Однажды я проводил похороны главы строительной компании, на которых было очень много мужчин. Никто из них не плакал, даже заходя в зал печей. После кремации усопшего они должны были пройти по длинному коридору. Я наблюдал за происходящим и попросил охранника поставить на переходе песню "Так хочется жить".

Заиграла музыка. Я стоял в конце коридора, мимо меня проходили скорбящие. Они зарыдали. Нужна одна песня, чтобы спустить курок скорби. 

Культуры траурной одежды сегодня нет. Траур на Руси был чёрным и белым (по детям и девственницам). Классика — это матовость, никаких блёсток, золота. 

Сколько раз я смотрел на похороны (если говорить о том, как приходят на прощание известные персоны), столько могу сказать, что, например, Алла Пугачёва не знает траурного этикета — юбка выше колен, волосы распущенные без шляпы, яркий макияж. Но это потому, что никто не рассказывает людям о том, как надо. Однако хороший пример — Наина Ельцина: всё на похоронах мужа было как нужно, кроме цвета платка (он должен был быть на отпевании белым). 

Алла Борисовна Пугачева на церемонии прощания с Марком Минковым.
Фото: © Александр Шалгин / L!FE

Представители разных религиозных конфессий просят иногда церемониймейстеров добавить особый элемент в костюм: мусульмане — что-то зелёное (бант или повязку на руку), иудеи накидывают на специалиста талит (белое покрывало с полосками).  

Не целуйте покойников

Особая задача церемониймейстера — обеспечение безопасности торжества. Смерть сопровождается тленом, который можно лишь приостановить с помощью химических препаратов или заморозки. 

Мёртвое тело выделяет газы, которые остаются, если не было процедуры вскрытия (аутопсии). В этом случае в брюшине возникает давление, как в автомобильной покрышке (2,5 атмосферы). Из-за этого мёртвые тела взрываются — я рассказываю ученикам о причинах этого. Опасно, когда люди бросаются на гроб, давят на мёртвое тело — могут выйти газы.

Трупные жидкости также смертельно ядовиты. До и во время церемонии мастер должен следить, чтобы тело было продезинфицировано. Из всех отверстий (в том числе из глаз) вытекает вода, мозговые жидкости, лёгкие, сперма, кал и моча. Если нет форс-мажора, то из морга тело поступает к танатопрактику — он тело зашивает, дезинфицирует, делает макияж. Только потом — к церемониймейстеру. 

Целовать мёртвого мы тоже не советуем, но людей не остановить. Почему не целовать? Может быть, например, что в морге брили мужчину и случайно задели верхний слой кожи, и просочилась жидкость. От трупов передаётся 43 заболевания. 

До церемонии зал прощания, все открытые участки тела усопшего, гроб обрабатываются церемониймейстером и персоналом похоронного дома препаратами. Затем усопший отправляется в холодильник (чтобы химикат начал работу, нужно несколько часов), после — к танатопрактику, на макияж. 

Нет разницы, как умирать 

Моя работа помогла понять, что всё временно. Мы приходим в этот мир, чтобы решить какие-то задачи: кто-то должен страдать, кто-то — развлекаться. Всё зависит от прошлой жизни — выполнили мы когда-то своё предназначение, какой-то урок. Я знаю, для чего я живу. 

Некоторые души возвращаются на Землю, чтобы что-то доделать. Поэтому иногда умирают дети. Они ещё ничего не успели, а уже страдают — это из-за этого. Они вернулись на мгновение. Так было нужно. Если человек не решил проблему в одной жизни, то в следующем воплощении её решить будет ещё сложнее. Если же душа разобралась со всем на Земле, то она становится частью космоса — у неё другая жизнь.  

Мне всё равно, как я умру.