Несмотря на определенную «закрытость» и сакральность этой сферы, страсти в ней кипят, пожалуй, похлеще, чем в любой другой. То и дело мы слышим о скандалах, разборках между участниками рынка ритуальных услуг и о других неприятностях, с которыми сталкиваются горожане, приходя на могилы своих умерших родственников.
Обо всем, что происходит на николаевских кладбищах, мы решили поговорить с директором КП «Николаевская ритуальная служба» Михаилом Трофанюком.
«Почему стоят цеха — для меня это загадка...»
- Михаил Анатольевич, в марте текущего года вы возглавили КП «Николаевская ритуальная служба». Кто вам сделал такое предложение?
- Это было не прямое предложение. Я видел, что творится в сфере ритуальных услуг, и много общался с депутатом Жолобецким. Для него я не столько помощник, сколько друг. Мне импонирует этот человек своей порядочностью, и ряд совместных проектов у нас уже реализован. И в разговоре возник такой вопрос, не хочу ли я попробовать себя на этом поприще.
- Долго ли вы думали и чем руководствовались, когда взваливали на себя этот груз? Ведь сфера ритуальных услуг — отрасль специфическая.
- Долго думать я смысла не вижу. Я подумал о больнице МВД, в которой проработал ни много ни мало четыре года — там есть на что оглянуться, я считаю, что немало потрудился на благо здоровья сотрудников органов внутренних дел. Там было кому меня заменить, да и я такой человек — не то что не привык сидеть долго на одном месте, но жажда новизны у меня есть.
- Какие задачи вы перед собой поставили?
- Я прошел собеседование у Юрия Исаевича и те задачи, которые мне предстоит выполнить, ставил он. Главное — это навести порядок в ритуальной сфере. Не секрет, что последние годы ее сотрясал ряд скандалов. То, что творилось на кладбищах — в частности, на «мешковском», тоже ни для кого не секрет. Я оценил свои возможности и решил, что я справлюсь.
- С какими трудностями вам пришлось столкнуться, когда вы возглавили это ведомство?
- Я имел опыт руководства разными учреждениями — и лечебным учреждением, и центром здоровья при облздраве, и информационно-аналитическим центром в горздраве — и очередная смена обстановки меня не пугала. Любое учреждение — это бюджет, это штат, это специфика деятельности, это административно-хозяйственная часть. То учреждение, в котором я работаю сейчас, — не исключение. Но со своей спецификой.
- Расскажите, чем живет ваше предприятие. В каком оно сейчас состоянии?
- Самая главная проблема для любого предприятия, а мы являемся коммунальным — это его финансовая составляющая. Мы финансируемся за счет двух тендеров по уборке и досмотру кладбищ. То есть, нам по акту выполненных работ департамент жилищно-коммунального хозяйства перечисляет ежемесячно деньги, у нас есть свой лимит. К тому же, мы и сами зарабатываем деньги. И самая большая не проблема даже, а задача — это восстановить захиревшую деятельность предприятия, которая выражается в том, что есть ряд цехов и они стоят. По крайней мере, стояли к моему приходу. Мы провели ревизию и посмотрели: что-то мы поднимем по-любому. Мы можем делать памятники, ограды, бетонные заборы. У нас есть для этого станки, но необходимо восстановить коммуникации, провести бесперебойное электроснабжение. Такая задача стоит, и я думаю, что к осени выйдем уже на изготовление как минимум изделий из бетона.
Некоторые сферы деятельности для нас неактуальны — например, гробы. Нам невыгодно восстанавливать их производство ввиду дороговизны леса — проще заказать в другом месте и купить уже готовый товар.
Не хочу критически отзываться о своих предшественниках, но почему цеха стоят, для меня это загадка. Можно было наладить их работу, выпускать отличную продукцию и давать возможность предприятию зарабатывать деньги. Но все это жутко запущено, и «расчехлять» гораздо сложнее.
«Слева надгробие, справа надгробие, по центру 20 сантиметров, а там лежит человек»
- Михаил Анатольевич, давайте поговорим о том, ради чего, собственно, и создавалось возглавляемое вами предприятие, - о кладбищах. Их состояние волнует многих наших горожан, и навести на них хотя бы относительный порядок не удавалось еще ни одному руководителю. Что, собственно говоря, мешает? И какие проблемы, на ваш взгляд, уже решены, а какие еще предстоит решить?
- Одна из главных наших проблем — это состояние дел на «мешковском» кладбище. Там длительное время лицами, занимающимся бизнесом, осуществлялись мероприятия по копке могил, установке памятников, оград, фундаментов, цветников и прочего без какого-либо контроля со стороны КП. Хотя по нашему уставу и по закону о похоронном деле в Украине, восстановление разрушенных надмогильных и прочих сооружений лежит на наших плечах. То есть, необходимо было узаконить отношения наши и субъектов предпринимательской деятельности, чтобы было хорошо и удобно и тем, и другим. Это вызвало целую череду определенных дискуссий. Иногда эта дискуссия выражалась в том, что могли подбросить, к примеру, что-то нехорошее кому-то из сотрудников.
- Например?
- Был такой эпизод, когда новому заведующему кладбища подбросили под сиденье боеприпасы, гранаты, патроны 7,62, и потом отзвонились в милицию, что едет такой негодяй. Человек уронил сигареты под сиденье, полез туда и вытащил увесистый кулечек. Уведомил меня, подъехал я, подъехали милиционеры.
Были элементы диверсий в виде заброса дымовых шашек в помещение, когда там работали люди. Выкоптилось полностью! Бумаги были уничтожены и прочее. Ряд других диверсий помельче.
- Это только у нас такое творится, или в других городах то же самое?
- Ну, ритуальная сфера, скажем так, она в любом городе непростая. Если где-то есть душок монополизма — та же Одесса, Херсон, там как-то поспокойнее — то у нас это скорее напоминает махновщину.
- И какие меры были предприняты, чтобы эту «махновщину» если уж не ликвидировать, то хотя бы мало-мальски взять ее под контроль?
- Был проведен достаточно насыщенный диалог с группой предпринимателей, которые наняли адвоката, и мы в течение трех недель вырабатывали договор, на основании которого эти предприниматели могут работать. И в принципе потом все остались довольны, хотя стоило это нам и сил, и нервов. Вот это одна из проблем — налаживание консенсуса с субъектами предпринимательской деятельности, но при этом сохранение своей позиции. Коммунальное предприятие все-таки является естественным конкурентом этим субъектам, но, в отличие от них, обязано смотреть за сохранностью кладбищ, когда те не обязаны.
Кроме того, в самом начале возникали кадровые вопросы, они касались смотрителя «мешковского» кладбища Павла Туркина. Там была проблема с пропажей трактора, которая до сих пор еще не решена. Ленинский райотдел закрыл это дело — я не совсем понял, почему. Там один трактор пропал, второй появился, с совершенно другим номером шасси, цветом, годом выпуска. Но на это почему-то не обратили внимание — сочли за то, что пропажа нашлась и проблема решена. Но мы это решение будем обжаловать, потому что трактор не наш.
Еще одна проблема — это захоронение новых покойных на места уже ранее существовавшие. Приходит человек и говорит: «Здесь была могила моей мамы»... Ну, что я могу сказать? За время моего правления, надеюсь, такие вопросы подниматься не будут. Но прошлое такие сюрпризы преподносит — либо ввиду полного уничтожения могилы, как в этом случае было, либо ввиду урезания могилы. Были такие ситуации — слева надгробие, справа надгробие, по центру 20 сантиметров, а там лежит человек. То есть, приедет человек ставить памятник, а ставить его просто негде.
Поэтому мной было инициировано подписание договоров и фиксация участников всех процессов на кладбище — для того, чтобы мы знали, кто заехал, куда поехал, что поставил и как поставил. Мы отслеживаем эти вопросы, начиная от размерности и заканчивая уборкой мусора. Это тоже распространенная проблема: сделали работу — мусор покидали по бокам, а это и куски камня, и цемент, и прочие обломки. Эти кучи могут замаскировать землей, но могут даже не маскировать. А могут и вообще засорить соседние могилы. Мы с этим боремся очень активно.
- А кто виноват в подобном? С кого спрашивать?
- Это, в первую очередь, недостаток индивидуальной культуры предпринимателей, которой годами попустительствовала администрация кладбища. Какие могут существовать на свете деньги, чтобы «скрыть» чужую могилу и поставить новую?
- И как, по Вашему мнению, эту проблему можно было бы решить?
- Некоторые такие механизмы мы уже продумали и реализовали. Главный из них — это контроль: заехал человек от кладбище — пусть отметится, от какой фирмы, покажет удостоверение, заверенное мокрой печатью, бланк заказа, в котором будет указано, ЧТО именно он приехал делать. Должен быть осуществлен выход смотрителя, и если все нормально, человек приступает к работе. Но в конце смотритель обязательно должен удостовериться в том, что эти работы выполнены именно так, как было предписано.
Так сейчас при нас. Раньше такого не было. Но опять-таки, ритуальная сфера — сфера нестабильная. Всякие бывают нюансы. К примеру, человек хоронит близкого, все вроде нормально. Но мне потом докладывают, что при установке фундамента было «откушено» по полметра с каждой стороны.
Естественно, если какое-то серьезное захоронение, то никто его трогать не будет. Но нельзя также забывать, что есть еще право на подхоронение. Для примера можем взять «мешковское» кладбище, которое считается полузакрытым. Там хоронят либо по письменному приказу мэра или его заместителей, либо подхороняют — то есть, кто-то уже лежит, но рядом могут похоронить кого-то из его умерших родственников. Возникают вопросы и по поводу размера могилы. Например, мне рапортуют, что должно было быть 2,20 на 2,40, а сделали 3,40 на 4. И не просто похоронили и поставили забор, а уже и заливку сделали. Вот что ты с ними будешь делать? По идее, демонтировать. Но тут же появляются родственники усопшего и высказывают свое недовольство.
И есть еще один, скажем так, прием, который используют представители рынка ритуальных услуг — это выдвигание на первый план родственников. Якобы, работать на кладбище приехали не они или их подчиненные, а их друзья — мол, сейчас они придут, покопают, забьют установку из бетона, еще что-то сделают. Но мы-то понимаем, что если приезжает коммерсант или трое его подчиненных, которые работают легально, у которых есть свои обязательства и которые знают, что им можно, а что нельзя, — это одно дело. Но когда приезжают «друзья» или «родственники» - это совсем другое. Поэтому всех мы поставили в известность: работать на территории кладбища могут только те, у которого с нами есть договор.
