В силу простых и естественных причин, Москва уже много лет живет в режиме, когда "кладбища вот-вот заканчатся, завтра хоронить будет негде", и каждый год изыскиваются какие-то лоскутные резервы. Это – своего рода вялотекущая чрезвычайная ситуация, сильно растянутая во времени.
Ежегодно в нашем мегаполисе умирают более 120 тыс. человек. Из 71 московского кладбища, 69 – закрытые: на них можно хоронить только в родственные могилы. И лишь на двух кладбищах еще выделяются участки под новые могилы, причем, кладбища эти – Домодедовское и Перепечинское – вообще не в Москве расположены, а довольно далеко на север и юг. Просто там столица выкупила земли.
Ну, правда, большинство столичных новопреставленных (что-то около 70%) как раз в родственные могилы и ложатся. К тому же, и на старых кладбищах то и дело появляются все-таки новые могилы – то у самого забора, то на проходе, то на отшибе, на свежей просеке, а вдоль кладбищенских дорог вытягиваются в линию квадратные могилы для урн, и понемногу расширяются колумбарии. Но все это ничуть не отменяет дефицита.
Между тем, на новых столичных территориях, исторически наименее заселенных в Подмосковье, смертность составляет что-то около 5 тыс. человек в год. А расположены там 62 кладбища общей площадью около 175 га. Как рассказал Алексей Немерюк, 27 кладбищ уже оформлены в собственность Москвы, прочие 35 остаются муниципальными. Из 27 новых московских, 14 кладбищ – открытые.
И там вскоре смогут претендовать на участки все московские семьи, потерявшие близких. Другое дело, что не все так уж захотят. И находятся многие кладбища неблизко от Москвы, а главное – большинство подмосковных кладбищ куда беднее инфраструктурой, чем даже Домодедовское и Перепечинское. Попросту говоря, многие из них не имеют ни электричества, ни водопровода, а тем более, компьютерной базы данных. Но это все будут налаживать – Москва за дело возьмется.
Кладбища на новых территориях имеют перспективы роста: общий территориальный "задел" составляет около 150 га. И, коль скоро все это будет освоено, столица вполне обеспечена кладбищами на ближайшие семь лет. Не слишком утешительная цифра, возможно, многих она разочарует. Только надо помнить, что ситуация-то – чрезвычайная. "Но мы смотрим дальше и подбираем новые участки", — сообщил Алексей Немерюк. Для сопоставления, площадь бывших сельскохозяйственных земель на новых территориях достигает 130 тыс. га, так что выбирать есть из чего.
Что касается новых крематориев, то в них, по свидетельству руководителя департамента, необходимости нет. Хотя кремация и постепенно завоевывает московский ритуал, это происходит медленно. Колумбарии нужны, а строительство крематория – явно не задача ближайших лет.
Такова территориальная сторона дела — не менее интересна правовая. Руководитель департамента подтвердил, что в похоронном деле грядут очень серьезные подвижки. Готовится новый закон в недрах Федеральной антимонопольной службы, который, как есть основания рассчитывать, будет осенью принят парламентом и вступит в силу с нового года. И даст широкий простор частной инициативе.
Алексей Немерюк изложил суть дела в таком разрезе: частные кладбища – да, в принципе, теперь могут появиться. Но в том, что это произойдет реально, есть очень большие сомнения. Специфика кладбищенского дела во многом препятствует рыночному размаху.
Как известно, "жизнь кладбища" делится на два основных периода: "открытый и закрытый". Они могут не так уж сильно отличаться друг от друга внешне. И на закрытом кладбище, так сказать, "жизнь кипит", особенно летом, когда ухаживают за могилами, выпалывают сорняки, устанавливают памятники.
Дело в другом. Пока у кладбища есть земля под новые участки – а частные кладбища могут быть только платными, для небедных семейств – этот бизнес может быть привлекательным. Но вместе с землей, привлекательность кончается. Ни родственные захоронения, ни работы по изготовлению памятников не сделают кладбище как предприятие рентабельным – как мы все знаем, они скорее дают заработать персоналу. И даже погодовая плата, которую частное кладбище наверняка станет взимать с владельцев могил (чего пока в нашей стране, кстати сказать, нет) может проблемы и не решить.
В один прекрасный день фирма обанкротится, а кладбище окажется брошенным, само же по себе оно быстро придет в жалкое состояние. И что тогда? Немерюк привел параллель с обманутыми дольщиками: придется государству или городу, снисходя к слезам и протестам своих граждан, брать эту ношу на себя.
Исходя из этого, руководитель департамента сделал вывод, что частные кладбища, если и станут появляться в Москве, то очень осторожно. Примерно как на Западе, где этот процесс наработан веками, где фирмы имеют многолетнюю и очень дорогую репутацию, и где та же самая плата вносится регулярно без всяких разговоров.
Так что кладбища как таковые останутся в основном государственными – а вот услуги похоронные, по всей видимости, ждет решительное разгосударствление. Ведь и сегодня ГУП "Ритуал" оказывает все виды похоронных услуг, но у него есть масса вполне легальных конкурентов. Ввиду деликатности предмета, здесь подзадержалась некая естественная монополия, постепенно размываемая.
В общем, пришла пора услуги разделить. За государством должно остаться содержание кладбищ и скрупулезное ведение архивов в бумажном и электронном виде. И еще – социальные похороны для неимущих, которые, как заверил Алексей Немерюк, безусловно, останутся. А все остальное – дело бизнеса. Поскольку он конкурентный, цены должны быть разумными.
Отдельный вопрос – о похоронных агентах: эта сфера деятельности во многом остается неупорядоченной. У многих из нас на памяти те минуты роковые: как только родственники сообщают, как положено, участковому по телефону о смерти члена своей семьи, тут же начинают один за другим звонить агенты, настойчиво предлагая свои услуги, пытаясь друг у друга этот заработок перехватить и выражая весьма небрежные соболезнования. Для тех, кто действительно убит горем, это превращается в настоящее издевательство. Информацию же о смерти агенты получают нелегально, как заправские шпионы, за взятки медицине и полиции. Еще менее приличные сцены разыгрываются порой вокруг умерших в больнице – иные из этих бедолаг такого внимания к своей персоне не видели, пока были живы.
Так вот, в Санкт-Петербурге, как рассказал Немерюк, в последнее время этот вопрос удалось решить. Там установлен порядок, согласно которому, прежде чем врач выписывает справку о смерти, он первым делом должен сообщить в единый центр регистрации. Вся информация централизуется в базе данных раньше, чем ее успеют продать. Все машины трупоперевозки изъяты из ведения горздрава и переданы специальной фирме – частной, победившей в конкурсе.
В августе Алексей Немерюк собирается в Северную столицу для обмена полезным опытом.
В заключение самые бойкие из журналистов поинтересовались, доколе у нас криминальных "авторитетов" будут хоронить, как самых лучших сынов столицы. Как напомнил вопрошавший, Вячеслав Иваньков (Япончик) явно не похож на Героя Советского Союза, однако вопреки всем квотам упокоился на Ваганьковом, трех лет не прошло. На это Немерюк заметил, что база данных о том, кто кем были при жизни, расширяется и здесь, так что и эти времена проходят.
