В мае ведомство Михаила Меня внесет на рассмотрение думцев новый законопроект. На этот раз речь пойдет о повторном использовании заброшенных могил. Определять степень невостребованности захоронений будет специальная комиссия, своя в каждом регионе. Документ уточняет, что заброшенными будут признавать захоронения, которые находятся «в ненадлежащем состоянии» и по которым нет информации, кто похоронен и кто ответствен за могилу. Если комиссия признает могилу заброшенной, а суд после обращения региональных властей это подтвердит, то останки из таких могил будут кремировать и помещать в «могилу невостребованных прахов». Если же не будет возможности кремации останков умершего, то будет организовано перезахоронение, а освободившиеся места используют для нового захоронения. По информации Минстроя России, сейчас таких могил в стране порядка 18-25 000 га. Приличные территории…
Проблема с площадями и общим состоянием кладбищ действительно есть, подтвердил нашему изданию исполнительный директор Ассоциации предприятий похоронной отрасли Московской области Олег Ларионов. «И в столице, и в регионах много заброшенных захоронений, без памятников, без оград, потерявшие внешний вид, которые нельзя использовать повторно или перенести – на это нет соответствующего законодательства», говорит он. Нужно в целом решать проблемы благоустройства кладбищ, чтобы люди приходили туда как в парк памяти, уверен эксперт.
Инициатива Минстроя вызывает много серьезных вопросов в плане ее практической реализации, на которые ответа пока нет. Во-первых, для выявления брошенных могил и отсутствия родственников, заинтересованных в уходе за ними, необходимо провести тотальную инвентаризацию захоронений по стране. То есть документально ответить на вопрос «кто и когда» и зафиксировать информацию в сводной базе. Но уже сегодня ясно, что полной базы захоронений Минстрой не сможет создать, как говорится, по определению. Каков будет стартовый год для отражаемых в ней захоронений? На какие документальные источники эта база будет опираться? Будет ли учтена информация, содержащаяся в метрических книгах церквей до 1917 года? Ведь «живых» могил от того периода, даже на сельских, бывших приходских, кладбищах много…
Мы обзвонили ряд кладбищ в Москве и регионах, чтобы прояснить вопрос. Казалось бы, все они входят в единый ГУП, но ситуация везде разная. На Пятницком кладбище более-менее системные записи существуют с начала 50-х годов XX века. «Если вас интересуют обычные могилы 30-40-х годов, приходите, ищите, вдруг повезет», ответили нам. Сильно разнится и текущее состояние базы. Так, на Николо-Архангельском кладбище столицы нам сообщили, что там все захоронения занесены в компьютерную базу. Не так радужно на Хованском – в электронном виде охвачены захоронения последних 10-12 лет. А остальные - «приходите, будем листать книги». В Оренбурге ситуация в целом неплоха, но, опять же, для последних 50 лет. В МУП «Комбинат бытовых услуг» есть соответствующая компьютерная база захоронений. А положение дел в Улан-Удэ радости не доставило – на наш вопрос, можно ли узнать местонахождение могилы человека при наличии ФИО и даты смерти (1935 год), в специализированной муниципальной службе нам ответили: «Ну что вы… это, наверное, на старом кладбище. Но никаких записей за это время нет, помочь не можем…это же так давно было!». Общая база должна быть сформирована на основе всех имеющихся документальных источников, считает Олег Ларионов. Однако это очень долгая и кропотливая работа, и кто будет определять круг источников, кто будет ее осуществлять и отвечать – пока непонятно. Учитывая сложную историю страны и состояние архивной базы, говорит пресс-секретарь Ассоциации предприятий похоронной отрасли Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона Юлия Липавская, необходимо разработать детальный алгоритм действий. Иначе это просто не будет работать. «Информация о захоронениях действительно существует не в полном виде, - говорит она. – Но перерывы связаны с периодом Великой Отечественной, другими историческими коллизиями. Формирование такой базы дело, действительно, непростое».
Во-вторых, непонятно как быть при учете и создании базы с теми кладбищами, информация о захоронениях на которых имеется в полном объеме, а самих кладбищ нет. Попали под промышленную или жилую застройку в последние 70 лет. Пошли под нож бульдозера. Как пример – город Омск. Во время войны там было много госпиталей, где лечили раненых на фронтах. Умерших солдат и офицеров хоронили на Шепелевском кладбище. Есть поименные списки со всей информацией, причем в Центральном архиве Минобороны. Нет только кладбища – в 50-е годы на нем построили завод им.Куйбышева (ныне «Омскагрегат»). А у этих солдат есть внуки, правнуки, которые сегодня хотели бы прийти на могилу. И что здесь делать?
«Вопрос надо проработать очень детально и подробно, провести консультации с конфессиями, потому что предлагаемая мера затрагивает чувства верующих. Есть и морально-этическая составляющая, которая очень велика и которую надо учитывать», говорит Олег Ларионов. Он не согласен с утверждением представителей столичной мэрии о возможности использования зарубежного опыта. «Русский человек не может быть без могилы, - говорит г-н Ларионов. – Но надо всячески стимулировать людей, чтобы они приходили на кладбища и ухаживали за ними». В нашей стране никогда не было такого, чтобы захороненных эксгумировали, а потом в другом месте где-то кремировали, отмечает он. А именно это и предусматривает проект Минстроя.
И, в-третьих, предложение Минстроя явно откроет дорогу для новой волны коррупции. «В этой ситуации нечистые на руку структуры могу воспользоваться ситуацией, чтобы получать информацию и осуществлять захоронения на новых участках. Особенно часто, как мы, к сожалению, видим, это свойственно для Москвы», - говорят Юлия Липавская. С ней солидарны многие жители и не только столичные. Годовой оборот столичного похоронного дела составлял в 2013 году 10 млрд рублей и демонстрировал 10%-й рост ежегодно. Что ожидает страну, если законопроект Минстроя будет принят без учета мнений профессионалов, лучше и не думать…
