В Китае даже черти работают на экономику

На первый взгляд вы попадаете в Диснейленд для бедных. Американцы, напомним, старались постращать посетителей дома с привидениями с помощью хитрых технологий. У китайцев все проще. Никаких таинственных звуков, шорохов. За стеклом фигуры чертей, или слуг судей ада, которые постановили примерно покарать тех, кто при жизни творил неправедные дела. Вот демон с красными волосами обрушивает на тело грешника, помещенного в чан, дубинку или еще более грозное орудие с набалдашником. Провинившийся орет, но пощады тут не жди. Еще дальше – кара для целой группы умерших злодеев. Их одного за другим загоняют в широко разинутую пасть чудовища.

Правда, жизнь в аду для их постоянных обитателей иногда предстает совсем не страшной. Вот каменная скульптура рядом с одним из храмов. Старый черт бьет по голой попке непослушного чертенка.

Кто попадает в рай, кто в ад? Как отделить праведника от грешника? Умерший входит на мост «Ничего нельзя поделать». По бокам моста – два водоема квадратной формы. Невинные беспрепятственно проходят по мосту, а злодеи и другие нарушители канонов проваливаются в воду и впоследствии предстают перед богом смерти Янем. Это здоровенный мужчина с хмурым красным лицом и выпученными глазами. Он не только правитель ада, но и судья, который выносит приговоры всем покойным. Для установления истины существует сложнейший ритуал. Свирепые охранники доставляют вновь умерших к Яню. Один из его помощников держит в руках бумагу и кисть. То есть в аду существует своя бюрократическая система. Его социальная структура точно такая, как существовала в реальном мире. Прежде чем будет вынесен окончательный приговор, нужно пройти «собеседование» у чиновников различного ранга.

Чистые души будут вознаграждены. Они возродятся, возможно, даже в том же виде, что и до кончины. А падшие испытают страшные муки. В преисподней, как и в реальном мире, нет равенства. Там существует 18 уровней. Каждый предназначен для своего разряда грешников. Чем больше на вас грехов, тем глубже под землю отошлют вашу душу. Правда, даже у преступников есть надежда на реинкарнацию. Но они могут воспрянуть, например, в виде животного.

В общем, представления древних китайцев о загробном мире не столь уж сильно отличались от представлений христиан. Вспомним хотя бы картины Иеронима Босха. Кстати, стращая мирян ужасными муками на том свете, китайские вероучители, как и западные проповедники, пытались убедить их вести праведную жизнь. Турист из Австралии, совершивший вместе с нами восхождение на гору, сказал, что если ему суждено попасть в ад, то он предпочел бы его христианский вариант. Для иностранцев все увиденное напоминает аттракцион. Однако китайцы его так не воспринимают.

Выйдя из адской обители, они спускаются к храмам со статуями даосских, буддийских святых, легендарных персонажей истории, которые почитаются как боги. У алтарей бьют поклоны, возжигают свечи. У круглого металлического очага можно наблюдать другой обряд: люди бросают в огонь ассигнации. Это не настоящие деньги, они напечатаны специально для умерших предков. Ведь им деньги тоже нужны. Можно было бы заключить, что тут собрались малограмотные трудяги, приверженные суевериям. Но путешествие на теплоходе со всеми удобствами отнюдь не для бедняка. Совершить его в состоянии лишь весьма обеспеченные люди. Их паломничество на гору – это свидетельство возрождения религий. Как и в России, коммунисты в Китае пытались искоренить веру, привить людям атеистическое мировоззрение. Во время культурной революции фанатичные приверженцы Мао Цзэдуна громили монастыри, разбивали идолов и вели кампанию по дискредитации Конфуция. От бесчинств красных охранников пострадали и культовые сооружения острова Фэнду, которые восходят корнями к династии Хань (206 год до н.э. – 220 год н.э.).

После культурной революции городу, раскинувшемуся у подножия горы и дававшему приют тысячам монахов, стала угрожать новая напасть. Ниже по реке строился крупнейший в мире гидроузел. Городу предстояло уйти под воду. Но преемники Мао в Пекине не стали идти против вековых народных традиций. Город перестал существовать, это так, однако памятники древности и храмы были восстановлены. А в масштабах страны Компартия не только провозгласила свободу религии, но и пытается опереться на традиционные верования, к которым относятся в первую очередь конфуцианство, даосизм и буддизм. Более того, нынешнее руководство даже призывает использовать моральные ценности религий для преодоления коррупции и стяжательства в обществе.

Правда, высказываясь за веротерпимость, Пекин требует от религиозных лидеров не нарушать линии, разработанной правительством. Защита гарантируется только для «нормальной религиозной жизни». Иными словами, власть защищает служителей веры, которые состоят в религиозных организациях, санкционированных государством. А те духовные пастыри, которые, как лидер тибетских буддистов Далай-лама, отвергают вмешательство Пекина в религиозные дела, объявляются раскольниками, враждебными элементами.

Впрочем, эти политические нюансы нисколько не волнуют туроператоров, которые быстро уловили настроения людей, уставших от официальной пропаганды и потянувшихся к традиционным верованиям. К тому же местные власти тоже не остаются внакладе. Им есть прямой смысл поощрять религиозный туризм, так как часть сборов от него идет в казну.

«Ведь среди совершающих молебны и бьющих поклоны, наверное, есть члены партии. Разве им это позволено?» – спросил я знакомую китаянку. «Конечно, есть, – ответила она. – Но они коммунисты на работе, а здесь могут исполнять любые обряды, которые пожелают».