В моём родном городе мемориал памяти воинов Великой Отечественной находился далеко от центра и до недавнего времени был в запущенном состоянии. Так что долгое время главным местом сбора молодёжи был другой мемориал, посвящённый погибшим лётчикам-испытателям (город связан с авиационной промышленностью). Там выпивали и «культурно отдыхали» иными способами — мне единственный раз в жизни там предложили попробовать наркотики. Там есть одно захоронение. На территории мемориала «Малая земля» в Новороссийске их, говорят, нет. Но это не помешало упечь совершеннолетних танцовщиц, снявших видео своего танца на фоне этой достопримечательности, на 10–15 суток, и привлечь к ответственности родителей их несовершеннолетних товарок.
Все ведь знают, что если в провинциальном городе есть Вечный огонь, то все свадебные процессии непременно ездят к нему фотографироваться? Потому что это — главная городская достопримечательность. Так что одно из двух: либо девушки из Новороссийска действовали демонстративно (что самоубийственно в свете истории с оренбургским тверком) — либо просто танцевали без всякой задней мысли на фоне главной городской достопримечательности.
Вот в Москве, например, другая главная городская достопримечательность, и история с танцем на фоне памятника на «Малой земле» (не на памятнике — на фоне!) перекликается с тем, как депутаты Мосгордумы — правда, как вскоре выяснилось, не все — усмотрели подрыв устоев и поругание памяти Победы в организации катка на Красной площади зимой и концертов на Васильевском спуске летом. Раньше, помнится, апеллировали к тому, что совсем рядом кладбище у Кремлевской стены и негоже как-то петь и плясать почти на погосте (на Красной-то площади). Теперь хотят сделать сакральным — чтобы, значит, веселиться ни-ни, а только «спокойно гулять, рассматривать памятники, вспоминать о величии нашей страны, гордиться, надеяться на её великое будущее» — место Парада Победы. А может, и не Парада Победы, а парада 7 ноября 1941 года: представители инициативной группы граждан путаются в показаниях. Стремление объявить неприкосновенным всё, что каким бы то ни было образом соприкасается с историей Великой Отечественной, появилось не вчера, но теперь оно достигает апофеоза. Как когда-то всё было «красное» или имени Ленина и на каждом историческом доме висела памятная доска «Здесь в таком-то году на таком-то собрании выступал В. И. Ленин», так теперь некуда деваться от георгиевских лент. Они везде — и неважно, уместно это или нет. Например, нельзя зайти в продуктовый магазин без того, чтобы наткнуться на десятки товаров с георгиевскими ленточками на упаковке. Специальная серия к 9 мая: мы победили, ура!.. Как, интересно, будут выглядеть эти обёртки георгиевской раскраски в мусорной корзине? Лучше, чем в своё время газеты с портретом товарища Сталина выглядели в сортире? За те давали срок — а за эти? И что тогда делать с такими «сакральными» упаковками — сжигать? Боюсь, тоже будут недовольные.
Победа в Великой Отечественной легла в основание сегодняшней идеологии российской власти, и теперь с Победой проассоциирована вся страна. Это в каком-то смысле это справедливо: на когда-то оккупированной территории, понятно, живого места нет, а в тылу почти везде были эвакуированные заводы и производства. Но если так смотреть — то где тогда, простите, можно, к примеру, танцевать тверк, чтобы никого не оскорбить и не задеть?
Предвижу ханжеский ответ «у себя дома». Но это ведь не ответ. Всеобщая принадлежность Победе — она же теперь касается не только пространства, но и времени. Вся история страны после 1945 года схлопнулась, и люди, не имеющие никакого отношения к Победе, бравируют тем, как они победили. «Мы победили!» — говорят они. Как будто это сделали они. Как будто это относится к ним. Как будто это было вчера. Как будто последующие 70 лет ничего больше не происходило и все эти 70 лет сжались в одну точку — c небольшим перерывом на Гагарина; но вы сравните, как отмечали недавно День космонавтики и как будут отмечать День победы. К слову, в понедельник в Перми отказались возбуждать дело о граффити «Распятый Гагарин». Вот на фоне памятника Гагарину, наверное, можно было бы танцевать самый современный и самый футуристический танец, не оскорбляя памяти космонавта. Только памятники Гагарину есть не везде: в глубинке, наверное, только на родине на Смоленщине да у Волги, где приземлялся. А война оставила свой след везде, по всей России.
Конечно, подвиг солдат Красной армии, партизан, союзников и всех прочих, кто сражался с нацизмом, неоценим и бессмертен. Конечно, о нём необходимо помнить. Конечно, особенно важно о нём вспоминать в День Победы. Но судя по рвению последних дней, кто-то как будто решил сделать эту скорбь единственной достойной и правильной эмоцией на территории России — на 24 часа на 365 дней в году. Или по крайней мере на всё оставшееся до 10 мая время. В Сети очень модно в последнее время монтировать в одну картинку-коллаж слева то, что кому-то не нравится (чиновников-коррупционеров; засилье мигрантов; растленную молодёжь), а справа — плачущего ветерана: мол, не за это воевали. Я очень сомневаюсь, что в какой бы то ни было войне солдаты воюют за то, чтобы после их победы спасённая ими страна навсегда облачилась в траур. Пусть даже по ним. Это нужно — не мёртвым! Это надо — живым! — эти же самые слова начертаны и на том самом мемориале лётчикам на моей малой родине. Живые не только скорбят. Живые, бывает, смеются. Бывает, танцуют. То, что на их земле не осталось места, где не умер герой, ещё не повод живым становиться мёртвыми.
Все ведь знают, что если в провинциальном городе есть Вечный огонь, то все свадебные процессии непременно ездят к нему фотографироваться? Потому что это — главная городская достопримечательность. Так что одно из двух: либо девушки из Новороссийска действовали демонстративно (что самоубийственно в свете истории с оренбургским тверком) — либо просто танцевали без всякой задней мысли на фоне главной городской достопримечательности.
Вот в Москве, например, другая главная городская достопримечательность, и история с танцем на фоне памятника на «Малой земле» (не на памятнике — на фоне!) перекликается с тем, как депутаты Мосгордумы — правда, как вскоре выяснилось, не все — усмотрели подрыв устоев и поругание памяти Победы в организации катка на Красной площади зимой и концертов на Васильевском спуске летом. Раньше, помнится, апеллировали к тому, что совсем рядом кладбище у Кремлевской стены и негоже как-то петь и плясать почти на погосте (на Красной-то площади). Теперь хотят сделать сакральным — чтобы, значит, веселиться ни-ни, а только «спокойно гулять, рассматривать памятники, вспоминать о величии нашей страны, гордиться, надеяться на её великое будущее» — место Парада Победы. А может, и не Парада Победы, а парада 7 ноября 1941 года: представители инициативной группы граждан путаются в показаниях. Стремление объявить неприкосновенным всё, что каким бы то ни было образом соприкасается с историей Великой Отечественной, появилось не вчера, но теперь оно достигает апофеоза. Как когда-то всё было «красное» или имени Ленина и на каждом историческом доме висела памятная доска «Здесь в таком-то году на таком-то собрании выступал В. И. Ленин», так теперь некуда деваться от георгиевских лент. Они везде — и неважно, уместно это или нет. Например, нельзя зайти в продуктовый магазин без того, чтобы наткнуться на десятки товаров с георгиевскими ленточками на упаковке. Специальная серия к 9 мая: мы победили, ура!.. Как, интересно, будут выглядеть эти обёртки георгиевской раскраски в мусорной корзине? Лучше, чем в своё время газеты с портретом товарища Сталина выглядели в сортире? За те давали срок — а за эти? И что тогда делать с такими «сакральными» упаковками — сжигать? Боюсь, тоже будут недовольные.
Победа в Великой Отечественной легла в основание сегодняшней идеологии российской власти, и теперь с Победой проассоциирована вся страна. Это в каком-то смысле это справедливо: на когда-то оккупированной территории, понятно, живого места нет, а в тылу почти везде были эвакуированные заводы и производства. Но если так смотреть — то где тогда, простите, можно, к примеру, танцевать тверк, чтобы никого не оскорбить и не задеть?
Предвижу ханжеский ответ «у себя дома». Но это ведь не ответ. Всеобщая принадлежность Победе — она же теперь касается не только пространства, но и времени. Вся история страны после 1945 года схлопнулась, и люди, не имеющие никакого отношения к Победе, бравируют тем, как они победили. «Мы победили!» — говорят они. Как будто это сделали они. Как будто это относится к ним. Как будто это было вчера. Как будто последующие 70 лет ничего больше не происходило и все эти 70 лет сжались в одну точку — c небольшим перерывом на Гагарина; но вы сравните, как отмечали недавно День космонавтики и как будут отмечать День победы. К слову, в понедельник в Перми отказались возбуждать дело о граффити «Распятый Гагарин». Вот на фоне памятника Гагарину, наверное, можно было бы танцевать самый современный и самый футуристический танец, не оскорбляя памяти космонавта. Только памятники Гагарину есть не везде: в глубинке, наверное, только на родине на Смоленщине да у Волги, где приземлялся. А война оставила свой след везде, по всей России.
Конечно, подвиг солдат Красной армии, партизан, союзников и всех прочих, кто сражался с нацизмом, неоценим и бессмертен. Конечно, о нём необходимо помнить. Конечно, особенно важно о нём вспоминать в День Победы. Но судя по рвению последних дней, кто-то как будто решил сделать эту скорбь единственной достойной и правильной эмоцией на территории России — на 24 часа на 365 дней в году. Или по крайней мере на всё оставшееся до 10 мая время. В Сети очень модно в последнее время монтировать в одну картинку-коллаж слева то, что кому-то не нравится (чиновников-коррупционеров; засилье мигрантов; растленную молодёжь), а справа — плачущего ветерана: мол, не за это воевали. Я очень сомневаюсь, что в какой бы то ни было войне солдаты воюют за то, чтобы после их победы спасённая ими страна навсегда облачилась в траур. Пусть даже по ним. Это нужно — не мёртвым! Это надо — живым! — эти же самые слова начертаны и на том самом мемориале лётчикам на моей малой родине. Живые не только скорбят. Живые, бывает, смеются. Бывает, танцуют. То, что на их земле не осталось места, где не умер герой, ещё не повод живым становиться мёртвыми.
