В Киеве похоронили 23-летнего Олега Богачева — бойца добровольческого батальона с позывным «Киви», который ценой своей жизни спас троих побратимов

«Он погиб 13 апреля, в том бою, где я тоже был ранен, — написал в „Фейсбуке“ боец Нацгвардии Кирилл Бабенцов. — Сначала ранили другого бойца. Увидев это, „Киви“ попытался вытащить его из-под обстрела. Из-за этого сам получил ранение. Парень, которого он тащил, выжил. А „Киви“ погиб…

Потом уже „Киви“ тащили мы с „Хирургом“. По сторонам не смотрели. Но голоса „сепаров“ слышались совсем рядом. „Киви“ увидел их и предупредил нас. Сделал это, несмотря на то, что задыхался, — его легкие заливало кровью. Получается, перед смертью он спас три жизни».

Бойца с позывным «Киви», 23-летнего Олега Богачева (на фото), в минувшие выходные похоронили на Лесном кладбище в Киеве. Попрощаться с воином пришли несколько сотен человек. Побратимы, одноклассники, однокурсники, учителя и даже люди, которые лично не знали Олега. Они подходили к родителям парня со словами: «Спасибо вам за сына».

— Сразу после похорон я увидела пропущенный звонок… от Олега, — вспоминает волонтер и активистка общественной организации «Черный комитет» Анна Андрашко. — Кто-то звонил с его телефона. Оказалось, сепаратисты. Еще когда тело Олега было в Донецке, они требовали денег. Видимо, кто-то из боевиков не знал, что тело нам хоть и с трудом, но отдали. И продолжали звонить.

Такой же звонок был маме Олега. Бедная женщина только и смогла им ответить: «Своего сына я сегодня похоронила. Что еще вы от меня хотите?»

— Больше не звонили, — говорит брат Олега Богачева Александр. — Но я не удивлюсь, если на этом террор с их стороны не закончится. Они звонят не только ради денег — я уже понял, что им хочется поиздеваться над родителями погибших. О смерти брата мы тоже узнали от боевиков. Олега убили на следующий день после Пасхи, 13 апреля. Еще 12-го он разговаривал с мамой по телефону. Она поздравила его с Пасхой. «Неужели уже Пасха? — удивился брат. — Здесь напрочь теряется ощущение времени». Как всегда, сказал, что у него все в порядке, передал нам всем привет. Мы привыкли созваниваться раз в два-три дня, поэтому, когда он не позвонил на следующий день, не увидели в этом ничего необычного. Брат предупреждал, что в Песках, где он находился, часто не бывает связи.

Но вечером 13 апреля отцу с неизвестного номера позвонил мужчина: «Вы знаете Олега Богачева? Кем ему приходитесь?» «Я его отец», — ответил папа. И услышал в трубке ругательства. «Так приезжай на Донбасс, отец, — с издевкой сказал незнакомец. — Убил я твоего сынка. Приезжай и забирай, или закопаем его здесь, как собаку». Бросив трубку, папа (он был на улице), белый как полотно, забежал в дом. Успокаивая его, мы принялись звонить комбату Олега. Тот не отвечал. Удалось дозвониться только Анне Андрашко, с которой они с братом состояли в одной организации. Аня уже знала, что Олег погиб, но комбат приказал не говорить нам. Я в сердцах закричал на нее… Требовал, чтобы сказала правду, а сам надеялся, что она сейчас все это опровергнет, что боевики нас обманули…

Мама в тот вечер была на дежурстве. Она у нас военнослужащая, работает в Вооруженных Силах Украины. Брат всегда говорил, что хочет брать с нее пример. Думаю, это тоже повлияло на его решение идти на фронт. Хотя мама была против — просто, как и все мы, очень переживала.

Олег Богачев — младший из трех сыновей. По словам Александра, он со школьных лет был патриотом. Увлекался творчеством украинских писателей, любил историю Украины. А будучи студентом Киевского торгово-экономического университета, вступил в организацию «Черный комитет» и вместе с товарищами стоял на Майдане.

— До сих пор удивляюсь, как он все успевал, — продолжает Александр. — Учился, подрабатывал на фирме. Как-то подруга попросила его поработать вместо нее на «112 канале». И не кем-нибудь, а редактором отдела новостей. Олег справился, ему даже предложили там остаться. Брат согласился, но тут началась война.

Зимой прошлого года он не говорил нам, что находится на Майдане. Но в самые опасные февральские дни стоял на улице Грушевского. И в этот раз, отправляясь на восток, сказал, что едет на сборы в Днепропетровскую область. Сначала он действительно был там. Но потом уехал на Донбасс. Когда у меня закрались подозрения (слишком часто он был «вне зоны доступа» или не мог ответить на звонок), я через мобильного оператора выяснил, что Олежка в Донецкой области. Написал ему сообщение: мол, хватит скрываться, я все знаю. «Я в Песках, — признался брат. — Ты только родителям не говори».

Уже сейчас от его побратимов я узнал, что Олежка проявил себя как настоящий герой. «С таким, как „Киви“, можно было идти и в разведку, и в бой, — говорили ребята. — Всегда подстрахует, не подведет. С ним было не страшно». Я слушал и поражался. Брат ведь даже в армии не служил. А на войне был гранатометчиком. И как ему только удалось так быстро освоить специальность? Сам Олег скромничал. На вопрос, как там на фронте, пожимал плечами: «Нормально. Первые пару дней было страшновато. А потом привык и к обстрелам, и к взрывам. Теперь могу по звуку определить, откуда летит снаряд».

— А почему он взял себе такой позывной — «Киви»?

— Брат рассказывал, что он записался в добровольческий батальон, где все придумывали себе позывные. Тогда он нашел в кармане игрушку — пластмассовое киви из «Макдональдса». «Мы с ребятами посмеялись и решили, что я буду «Киви», — рассказывал Олег. С тех пор на войне его только так и называли. Мы по-прежнему скрывали от мамы, что он на передовой. Но она как чувствовала. Когда в Песках случался какой-то бой, с тревогой спрашивала: «Олежка не звонил? У него точно все в порядке?» Брат признался, только когда приехал домой на ротацию. Мы надеялись, что он подольше будет дома. Но вскоре Олег опять отправился на восток. Мама не смогла уговорить его остаться, и тогда подключилась моя жена. Проговорив с ним два часа, она в слезах вышла из комнаты. «Что скажу своим детям, когда они спросят, где я был в такое сложное время? — сказал ей Олег. — А еще есть твои дети, мои племянники. Хочу, чтобы они жили в нормальной стране».

Двенадцатого марта брат защитил диплом бакалавра. Несмотря на то что был на фронте и пропустил учебу, справился с этим успешно. 14 марта отметил свой 23-й день рождения, а 8 апреля опять уехал на фронт. «Братишка, не волнуйся, — сказал мне, уезжая. — Я ненадолго. Через две недели вернусь». Он вернулся… даже раньше. Через полторы недели мы его похоронили.

По словам Александра, еще до того, как отцу позвонили сепаратисты, ему звонили из «Черного комитета». Но о гибели Олега не сказали.

— Звонила опять-таки Аня Андрашко, — вспоминает Александр. — Спросила у меня данные Олега — фамилию, отчество, дату рождения, место прописки. «Зачем?» — поинтересовался я, ведь раньше достаточно было позывного. «Мы формируем списки для 93-й бригады, с которой будем объединять добровольческий батальон, — объяснила Аня. — Вот и собираем данные бойцов». Еще тогда я заподозрил неладное…

Дома, в Киеве, Олега ждала любимая девушка, с которой они встречались пять лет. После окончания войны влюбленные собирались пожениться. Олег рассказал о своей девушке в передаче «Служба порятунку» на телеканале «Киев». По сюжету передачи Олег вместе с побратимом Владимиром Никоненко гуляли по Майдану и рассказывали журналистам о военных буднях.

— Любимая не пускала меня на фронт, — сказал Олег. — Но за месяц я ее уговорил. Родителей тоже. Что оставалось делать? Мне нужно было ехать…

Это было единственное и последнее интервью Олега Богачева. Передача вышла в эфир 13 апреля, в день гибели бойца. Олег не вел страничек в соцсетях и только однажды поделился на бумаге своими мыслями (они были опубликованы на сайте «Информатор»):

«Зі службою я пов’язаний ще зі школи. Моя мати військова, тож я змалечку знав, що таке армійське життя. В армію не пішов: фарбувати траву біля частини чи ставити паркани генералу мені не хотілося. Коли почався конфлікт в Україні, я вирішив брати участь, бо зрозумів: відбувається історія. Сидіти овочем на дивані, коли відривають частину країни, якось не по-людськи.

Передивлявся багато батальйонів з розрахунком на те, щоб не підписуватись ані під МВС, ані під Збройні Сили. ОУН став оптимальним варіантом. Тим паче «Чорний комітет» давно співпрацював із Миколою Коханівським (командир батальона ОУН. — Авт.) та його організацією «Комітет визволення політв'язнів».

Коли ефективно виходити з плакатом, нема змісту витягати зброю. Але зараз ситуація, в якій ліхтариками нічого не зміниш. Коли збирався на війну, мудрував над питанням: яка вартість людського життя? Довго думав і перед виїздом, і в дорозі, мене це дуже мучило. Приїхавши та пробувши в Пісках тижні зо два, зрозумів, що вартість людського життя складає вартість одного патрона. Тому ціную зброю, хоча фетишизму щодо неї не маю. Автомат — це своєрідний гаманець. Із ним легше і зручніше: якщо тобі щось треба, можеш розплатитись патронами. Хлопцям, котрим не видали зброю, в розташуванні значно важче психологічно та й практично, ніж іншим.

Після життя на лінії вогню почав більш тверезо оцінювати життя і помічати радості, яких не вловлював раніше».

P.S. Побратимы, которых спасал Олег, выжили. Один из них в плену, другой был ранен, но уже идет на поправку. Военнослужащие вместе с волонтерами собирают деньги для семьи погибшего героя. И просят всех, кто может помочь, перечислять средства на карточку «ПриватБанка»: 4149 4978 2504 6073 Богачов Олександр Олексійович.