Что такое «разрыв цивилизаций»? Это когда поздно восстанавливать старое, а строить новое не умеешь.
Лет пять назад я посетил Талабские острова, что на Псковском озере. У островитян гордая и трагическая история. «Гары», как их называли новгородские летописцы, во время нашествия Стефана Батория возили рыбу в осаждённый Псков и рубились с поляками под стенами Печорской обители. За добрую службу Иван Грозный разрешил гарам беспошлинно продавать рыбу с причалов, а в XVIII веке рыбаки стали поставщиками императорского двора. Уважуха и экономические преференции сформировали подвид русских бюргеров: на Талабах и ратуша была, и две школы, а русское радушие сочеталось с европейской организацией жизни. Существовало здесь и боевое братство на казачий манер. Поэтому, когда большевики взяли власть, крошечные острова отправили в помощь генералу Юденичу целый полк – 762 человека. А заодно утопили местный партактив во главе с товарищами Залитом и Беловым.
Домой вернулись немногие: Талабский полк почти полностью погиб, прикрывая отход белых в Эстонию. Большевики отомстили цинично, переименовав острова в «им. Залита» и «им. Белова». В советские времена по Талабам прокатились репрессии, но рыболовецкий колхоз считался передовым и имел аж сорок судов. Но это всё ж таки ерунда по сравнению с тем, что в 1958 году здесь поселился священник – отец Николай Гурьянов.
Житель соседней деревушки Толбы Анатолий, с которым я разговорился у магазина, пригласил в дом. Сам он из Петербурга, снимал здесь дачу в девяностые годы, пообщался с отцом Николаем и переехал сюда навсегда. Анатолию лет пятьдесят, он мастер спорта по самбо, у него молодая жена и забавный язык, как будто он ушёл в отшельники прямо из бригады Саши Белого.
– Вы думаете, отец Николай молнии руками отводил? Нет, он разговоры разговаривал, – рассказывал мне Анатолий. – И не проповеди матёрые, а лично с каждым. Ни одного совета «в молоко», ни одного замечания. Как гитару, людей настраивал на добро, на саморазвитие. За сорок лет при нём ни одного убийства не помнят, хотя рыбаки – народ крутой и на расправу горячий. События предсказывал точно и дату собственной смерти – в первую очередь. В тот вечер закат над озером был нереальный, малиновый. Никогда такого не видел!
Везти меня на Залит согласился пожилой рыбак Михаил, у которого вся приборная доска катера заставлена изображениями отца Николая.
– Он был больше, чем священник, – говорил Михаил. – Обычно у прихожан все религиозные чувства где заканчиваются? Правильно, за дверью храма. А при нём мусора нельзя было на улице увидеть. Когда он улов благословлял, рыбу с острова вертолётами вывозили, тоннами. Учил, что достоинство – не морды бить, а следить за своими поступками. Вообще, до него здесь многие думали, что христианство – это свечки жечь и лбом по аналою стучаться: «Господи помоги!» Его нет уж десять лет с лишним, а рыбаки полуграмотные до сих пор вечерами читают Библию.
За сто лет население Талабов сократилось с 5000 до 200 человек. Единственную школу закрывают, а продающие улов рыбачки просят их не фотографировать. Зато меня пустили в домик провидца, где существует его неофициальный музей. Две крохотные комнаты, кровать, иконы, фотографии и рисунки самого отца Николая. На одной из явно неканонических икон изображён героического вида юноша в белогвардейской форме – в руке крест, на боку сабля. Конечно, по одной иконе трудно судить об идеалах отца Николая, но хотя бы вектор их очевиден. И вот какое дело: глава поселения предлагал жителям вернуть островам исторические названия – вместо ненавистных «им. Залита» и «им. Белова». Но старожилы отказались! Мол, хорошие люди были комиссары, за наше благо боролись.
Я хорошо помню свои мысли на обратном пути. Недавно я их чуть не дословно услышал от Леонида Парфёнова в его фильме о фотографе Сергее Прокудине-Горском, который успел снять в цвете Российскую империю в её последние годы. И сегодня прокудинские места не узнать, как те Талабы не узнать в острове Залита. Автор гуляет по парижскому кладбищу Сен-Женевьев-де-Буа и дивится: вроде всё по-русски написано, а читаешь как письмена майя. «Статский советник», «ротмистр», «купец первой гильдии» – утрачен внутренний смысл этих слов. Случился разрыв цивилизаций. Как нынешние греки – не от древних греков, египтяне – не от древних египтян, так и мы не от тех русских, которых фотографировал Прокудин-Горский. Мы от советских. И восстановить связь не поможет, боюсь, ни один святой.
