В Китае, который пытается догнать Запад, из глубины веков всплывают самые странные традиции. И одной из самых странных является, конечно, «инь хунь» – загробный брачный союз. Когда мужчина умирает неженатым или его вдова снова выходит замуж, семья покойного делает все возможное, чтобы найти ему подругу для загробной жизни, попросту говоря, раздобыть труп «свободной» женщины. Эта традиция наглядно свидетельствует о взаимосвязи мира живых с миром мертвых в некоторых уголках китайской глубинки, а также о негативных последствиях коммерциализации сегодняшнего китайского общества.
На кладбище Цяньню – одной из деревень северной китайской провинции Хэнань – лишь призраки бедняков бродят среди бурьяна. Гу Дасин, вполне живой рабочий на пенсии, не расстающийся со своим костюмом «а-ля Мао», обводит взглядом поле, которое покрывает густой туман. Он утверждает: «Здесь ни одна женщина не лежит в могиле одна».
Надгробный камень на могиле его сына – тому свидетельство. Умерший в 17 лет от гепатита, Гу Чаншэн был сначала похоронен один. «Через некоторое время, – вспоминает его младшая сестра, – старший брат явился моим родителям во сне. Он говорил им: «Мне одиноко, мне очень одиноко!» У него было печальное лицо». Гу Дасин тут же приступил к поиску тела юной девушки. В здешних краях, где девочек меньше, чем мальчиков, а потому они очень ценятся – как живые, так и мертвые – поиски были трудными. Прошло шесть лет, прежде чем труп 10-летней утопленницы из соседней деревни был захоронен рядом с телом его сына, положив конец его безбрачию. Союз скрепили свадьбой – свадьбой мертвецов.
Когда Гу Дасин узнал о смерти девочки, которая должна была стать его невесткой (а было это лет 20 тому назад), он тут же послал к ее родственникам посредника – договариваться о свадьбе. Семья поинтересовалась возрастом, физическими данными и характером Гу Чаншэна. Убедившись, что «им будет хорошо вместе», она дала согласие.
В день свадьбы семья Гу Дасина устроила большой праздник. Мужчины клана отправились за гробом утопленницы, ее фотографией и мемориальной доской. Саван остался на пороге дома. Но ее фотографию и доску поставили рядом со снимком и доской Гу Чаншэна на алтарь предков. Обе семьи воздали хвалу Небу, Земле и предкам. Потом начался пир: родители, друзья покойных ели, пили, хохотали в доме, который был весь украшен красными лентами (цвет свадеб) и иероглифами «двойного счастья». «Грохотали петарды, всем было весело», – вспоминает Гу Дасин. «Надеемся, что они могут жить, как живые», – добавляет его жена.
В отличие от настоящей свадьбы, ритуал завершала не брачная ночь, а церемония погребения. Младшие братья и сестры покойных переоделись во все белое (цвет траура), и по всей деревне стоял плач, пока гроб несли к общей могиле супругов-покойников. Как и при настоящих браках, эта свадьба позволила завязаться родственным узам. «Здесь все знают, что такое «инь хунь», – утверждает Гу Дасин. – Это было всегда».
Ван Чуаньдун долго работал партсекретарем деревни Мяосяодуань, расположенной недалеко от Цяньню. Он тщательно составляет свое генеалогическое древо, в которое он, наряду с именами отца и матери, вписал имя своей «мачехи». Поскольку после смерти бывшего мужа его мать снова вышла замуж и, таким образом, стала членом другого клана, Ван Чуаньдун женил своего 41-летнего отца на трупе неизвестной женщины, умершей 70 лет назад. Случается, что браком сочетают и скелеты вековой давности, поясняет Чжан Чжиган, журналист из провинции Шаньси, отец которого тоже стал объектом «инь хунь». Если нет скелета, достаточно и урны с прахом.
КОСТИ И ТРУПЫ ПОКУПАЮТ - ЭТО БИЗНЕС
Ван Чуаньдун не платил за кости. Но он рассказывает о редкой, но широко известной практике – покупке трупов. «Когда речь идет о теле юной незамужней женщины, отличавшейся красотой при жизни, и на него имеется несколько претендентов, семья организует торги, на которых цена может достигать десятков тысяч юаней». Это целое состояние для провинции, где в 2003 году годовой доход среднего жителя деревни составлял 2216 юаней.
В 2004 году в деревне Мяосяодуань одна крестьянка приготовила суп, приправленный крысиным ядом – она хотела избавиться от мужа (которому она изменяла), а заодно от двух дочерей (18 и 20 лет), тела которых она собиралась продать для совершения «инь хунь». Муж умер, но дочери выжили. В результате за это убийство был казнен сосед – любовник женщины. В эту историю все поверили – настолько она была правдоподобной.
Через несколько месяцев полиция соседней провинции Шаньси арестовала некую госпожу Тан, убившую 12-летнюю девочку по дороге в школу. Ей сказали, что тело недавно умершей юной девушки можно продать для «инь хунь» за 50 тысяч юаней. Она уже готовилась уступить труп всего за 23800 юаней, когда ее задержали.
Разумеется, убийства с целью использования тел для посмертных браков происходят исключительно редко. Но вот про торговлю трупами этого не скажешь. В Китае уже существует черный рынок торговли детьми и женщинами. Новый товар в виде женских трупов пробуждает аппетиты у многих. В начале апреля – в период, благоприятный для «инь хунь», – на вокзале города Сиань (провинция Шаньси) был задержан мужчина с двумя джутовыми мешками, в которых находилось не меньше шести женских скелетов. Услышав, что в Шаньси он сможет продать их по 300 – 500 юаней за каждый, он выкопал на кладбище в своей родной деревне тела шести девушек. За кражу и надругательство над памятью умерших ему грозит 3 года тюрьмы. Эта история облетела всю страну. Одна из южных газет с осуждением пишет об экономических интересах, связанных с этим суеверием, и напоминает, что иногда на улицах можно встретить рекламу «инь хунь».
Случается, что клиенты этого рынка обходятся без посредников. Именно так поступили братья Цзин (из той же провинции Хэнань), которые в марте 2004 года украли труп девушки, убитой своим дружком, и спрятали его на заброшенной шахте. Вместе с четырьмя другими жителями села они потом похоронили ее вместе со своим старшим братом, который «страдал от одиночества» – так они потом с гордостью заявили в полиции.
ЭТО ПЛОХОЙ ОБЫЧАЙ, КОТОРЫЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ
Первая реакция профессора Чэнь Цзянфэна, специалиста по народным обычаям из Института Наньяна (Хэнань), не удивляет. Как и большинство китайских интеллектуалов, он заботится прежде всего об имидже своей страны. Но он вынужден признать, что «инь хунь» «с некоторых пор возрождается». Официально запрещенный, но терпимый на местах, осуждаемый властями и элитой как пережиток далекого прошлого, обычай женить мертвецов имеет такую же древнюю историю, как и сам Китай.
«Как погребальный ритуал, – поясняет профессор Чэнь, «инь хунь» восходит к династии Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н.э.), когда цивилизованные (то есть запретившие человеческие жертвоприношения) похоронные церемонии были введены по всей территории Китая. Это существовало повсюду – на севере и на юге, на востоке и на западе. Но эта практика имела ограниченный характер. В 1949 году коммунисты положили ей конец».
У истоков «инь хунь» лежат два ключевых элемента китайской традиционной мысли – культ предков и даосизм. Души умерших уходят в мир теней, где предки защищают своих потомков. Но чтобы эта защита была крепкой, должна быть соблюдена гармония дао – единство инь и ян, мужчины и женщины.
«Обычаи бывают хорошие и плохие, – заключает профессор. – Это плохой обычай. Но трудно искоренить традицию, насчитывающую 2 тысячи лет». Возможно, китайская власть, которая не устает воспевать достоинства древних национальных традиций в противовес влиянию заграничных идей, тоже не чужда этому явлению. Возрождение старых предрассудков отчасти объясняется и тем, что более 10 лет государство предоставляет деревне право жить по своим традициям.
Кажется, что Цяньню находится на другой планете – настолько отличается она от Пекина или Шанхая, этих огромных мегаполисов, где умерших кремируют. В окрестностях китайских городов снова разрешено строить кладбища, но места там очень дороги. Впрочем, кладбищенский бизнес – разумеется, частный – считается одним из самых прибыльных.
В деревнях провинции Хэнань лишь те, кто женил своих умерших родственников много лет назад, осмеливаются об этом рассказывать. Насчет сегодняшней практики все хранят обет молчания. В борьбе с этим «вредным суеверием» власть может рассчитывать на неожиданного нового союзника – христианство. Гу Дасин недавно приобщился к нему. «Когда я женил сына, я еще не был верующим. Сегодня есть только Бог, и больше я такого не сделаю», – говорит Гу Дасин.
Майкл ЛИ, генеральный директор Green Tech Enterprise, Китай
#GALLERY#
