«В моём деле, как на войне»
Каждый рабочий день Евгении начинается одинаково — со звонка похоронного агента. Именно этот звонок и определяет план её работы на день.
«Да, Саша, слушаю. Белый, стандартный, ага. И бордовый овал. Хорошо. Приезжай к четырём, будет готово», — Евгения записывает заказ в тетрадь.
Евгения вспоминает, что стала гробовщицей случайно. Окончила в Новочеркасске техникум пищевой промышленности, переехала с мамой в Краснодар, работала на мясокомбинате, потом торговала на рынке.
«А потом подвернулась работа на кладбище. И я пошла туда маляром, красила ограды. Я видела работу гробовщиков — как они обтягивают тканью гробы. Получилось так, что нужно было срочно обить гроб, а ни одного мастера не оказалось на месте. Необходимость заставила. Я же долго наблюдала за тем, как работают мастера, и просто повторила. Мой гроб понравился заказчикам. Пока я обивала, рука так и тянулась как-нибудь его украсить».
Год назад Евгения ушла с той работы и устроилась в цех ритуальных услуг на одном из кладбищ. Здесь она работает не одна — рядом веночницы составляют надгробные венки, сварщики делают кресты и ограды.
«Довольно странно, но я правда считаю свою работу творчеством, — говорит Евгения. — Хотя мои родители не были творческими людьми. Папа работал водителем, потом трагически погиб. Мама — военнослужащая, служила в Чечне. Она на работе всегда была исполнительна, всё делала быстро и аккуратно. Да и в моём деле, как и на войне, медлить нельзя. Заказ может поднять тебя и среди ночи. Здесь нельзя что-то отложить, попросить заказчика подождать».
Евгения — специалист по индивидуальным заказам. О своей работе рассказывает строго, без эмоций: «Часто стандартные гробы подходят не каждому, все люди разные — по росту, по комплекции. Умирают дети — там длина гроба высчитывается в сантиметрах. А иногда хоронят новорождённых…» Декоратор меняется в лице. Наливает себе кофе и продолжает:
У смерти есть сезон
«На сегодня у меня по плану два гроба, — проводит пальцем по листу тетради Евгения, — за неделю я стараюсь драпировать около 20 гробов. Когда только начинала, успевала только 6–7. Сейчас уже набила руку».
В цехе идут ремонтные работы. Но универсальные модели, пользующиеся спросом, уже ждут покупателей в кладовой.
«Самые покупаемые модели я сделала для оптовой продажи. Пойдёмте, покажу», — Евгения провожает меня в кладовую комнату.
Там в ряду стоит больше десяти гробов разных цветов. Евгения говорит, что за городом в основном заказывают зелёные и фиолетовые, а в городе — бордовые.
«Не знаю, почему так сложилось, что в городе чаще заказывают бордовые гробы, может, потому что бордовый цвет выглядит и красиво, и торжественно. Да и он из советского прошлого. Вспомните, именно в бордовых гробах хоронили коммунистических деятелей».
Евгения подмечает, что в смерти есть определённая сезонность.
«Заказов много во время переходов из одного времени года в другое, из весны в лето, из осени в зиму. Всегда много смертей в июле. Пожилые люди — гипертоники, сердечники — не переносят нашей страшной кубанской жары. А кто-то заказывает гроб заранее. Одна пожилая женщина, представляете, заказала у нас гроб для себя, он стоит в её доме на чердаке. Сказала, что хотела сама выбрать дизайн».
Мы возвращаемся обратно в мастерскую. Здесь у Евгении несколько полок с тканями — разные по качеству, цвету, фактуре. Она признаётся, что начальник даёт ей полную творческую свободу: «Я использую и стрейч, и бархат, и атлас, и подкладочную ткань. Модели, бывает, придумываю и во сне. Иногда месяц ничего не рождается, а бывает, за день 2–3 новые модели придумаю».
Мужественная профессия
Евгения приступает к драпировке первого на сегодня гроба — ловко и аккуратно разрезает бежевый атлас.
Мужественная профессия Евгении не забрала у неё ни капли женственности — у Евгении мягкие черты лица, аккуратно уложенные волосы, милая улыбка и приятный голос.
«Раньше на похоронах гроб гвоздями заколачивали, как люди рыдали в этот момент, — рассказывает специалист. — Это же кошмар — в эту секунду понимаешь, что человека больше никогда не увидишь. Теперь гвозди — это прошлый век, я прикручиваю на гроб защёлки. Их потом на похоронах тихонько закрывают — и всё. На предыдущей работе у меня долгое время был ручной степлер. Постоянно на руках появлялись мозоли, беспокоили судороги. Теперь степлер пневматический. Лёгкий и удобный. Так что ритуальное производство, как и другие, развивается».
Евгения берёт в руки пневматический степлер.
«Этот заказ для женщины, поэтому гроб нежного цвета, с бутонами, их будет много — вверху и внизу. Хотя в основном люди выбирают строгие гробы с ровными складками».
Клац-клац-клац — работает степлер. Евгения прикрепляет им кусочки ткани друг к другу. Раз–два–три — и получается роза, ещё пара движений — её обрамляет листок.
– Один раз ручным степлером я прибила скобу к своему пальцу.
– И что же вы сделали?
– Вытащила скобу и продолжила работу, – спокойно отвечает Евгения. — Не люблю отвлекаться. Обычно я к своей работе никого не подпускаю. Люблю работать одна. И показываю только готовый результат.
«Почему вы на меня так смотрите? Удивлены? Наверное, мой образ ломает сложившийся стереотип о том, что гробовщик обязательно должен быть с парой фингалов под глазами и бутылкой водки. Представляя кладбищенских работников, люди думают о пьяных копачах, роняющих гробы», — смеётся Евгения.
Кухня «похоронщиков»
Через полтора часа гроб готов.
«Ой, что-то я подустала. Надо перекусить — уже два часа», — оставляет степлер Евгения и садится на стул.
На обед у Евгении — купленная в супермаркете пицца. Она греет её в микроволновке, ставит электрический чайник.
– Девочки, всё, отдыхаем. Пиццу будете?
– Да, я конфеты с печеньем принесла — там посмотри, на столе, — говорит веночница Татьяна и раскладывает по чашкам чайные пакетики.
К обеду появляются похоронный агент Александр и директор веночного цеха — Алёна. Она наблюдает за работой веночниц, приносит им новые заказы. Каждый бутон раскрывается над струёй горячего воздуха из металлического чайника, затем мастер отправляет его в букет.
– Саш, я пока только один гроб сделала, ведь ты приехал на два часа раньше, — говорит Евгения Александру.
– Я новые заказы тебе привёз. И замёрз очень. Чай попью с вами.
– Мы уже поставили чайник. Сегодня правда очень холодно. Решили пиццей перекусить. В кафе по такому морозу неохота идти, — отвечает Евгения Александру, а потом обращается ко мне, — начальство обещает организовать доставку горячих обедов.
– На какое время вызывать бригаду выноса? — спрашивает Александр, рассматривая готовый гроб.
– На пять.
Евгения говорит, что тот, кто попал на работу на кладбище, оттуда уже не уйдёт.
– Это затягивает. Алёна, например, делала венки, потом ушла работать по специальности в туристическое агентство…
– И вернулась через три года, но сама венки уже не делаю, пошла на повышение, — вспоминает Алёна.
Пока мы пьём чай, я замечаю над столом забавное объявление.
«О, это сварщики иногда заимствуют у меня гайки или шайбы. Потом мне каких-то деталей не хватает для работы. Я, конечно, не жадная, но у меня здесь всё посчитано для каждой модели», — смущённо улыбается Евгения.
В дверь стучится клиент.
«Это за днищем приехали», — комментирует Евгения и выносит нижнюю часть ярко-синего гроба.
– Подушечка не нужна? — спрашивает Евгения.
– Нет, — тихо отвечает он.
– Полторы тысячи.
Заказчик расплачивается и уходит, а я спрашиваю, как так — почему он взял гроб без крышки?
«Это мусульманские похороны. Мусульмане хоронят умерших не в гробу, а в саване. Так что днище им пригодится только для транспортировки».
Евгения и Александр оборачивают в ткань уже готовый гроб.
«Он светлый, и чтобы не испачкался, его нужно обязательно обернуть», — Евгения тяжело вздыхает и приступает к работе над вторым гробом.
А в это время Александр забирает первый заказ.
– Никогда не хотелось украшать не гробы, а, например, платья? — спрашиваю у Евгении. Мастер отмахивается:
– Рукоделием до этого я никогда не занималась. Дочке платья не шью — просто не умею, единственное — недавно связала свитер своему пёсику.
В Москву на выставку
«Я знаю троих мастеров у нас в городе, которые тоже, как я, придумывают модели обивки гробов, комбинируют ткани, составляют орнаменты. А вот есть ли ещё в стране такого рода дизайнеры, не знаю». В Москве, по словам Евгении, заказчики уже давно отказались от драпированных гробов, они выбирают ламинированные, хотя они гораздо дороже.
«Обитые тканью гробы — вполне достойная альтернатива ламинированным. Ведь вся церемония погребения довольно затратная. Так что далеко не каждый может позволить себе дорогой гроб».
Евгения доделывает драпировку второго гроба — бордового. К пяти приходят носильщики. Они забирают сделанный заказ, Евгения собирается домой.
«Завтра — воскресенье, единственный выходной. Нужно накопить силы на понедельник».
В планах у мастера — учиться новому и набираться опыта:
«Гробы — это моё призвание, я не смогу от него отказаться, даже если захочу. Сейчас я думаю только об одном — хочу принять участие в московской выставке ритуальных услуг в октябре этого года. Я мечтала об этом несколько лет на предыдущей работе. Но там мне только обещали. А тут совершенно иное отношение. Так что надеюсь, я там побываю уже осенью».
