Похороны экипажа научной станции «Салют».

ИЗ ИСТОРИИ КРУПНЕЙШЕЙ ТРАГЕДИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КОСМОНАВТИКИ

КАК ЭТО БЫЛО

В ночь на 1 июля 1971 года при завершении космического полета погибли советские летчики-космонавты Георгий Тимофеевич Добровольский, Владислав Николаевич Волков и Виктор Иванович Пацаев. Это был полет первой пилотируемой орбитальной станции «Салют», длившийся 24 дня. Космонавты собрали огромный научный материал. Завершив программу исследований, они перешли в корабль «Союз-11». Расстыковка прошла нормально, о чем космонавты доложили на Землю. Затем был включен тормозной двигатель, который проработал расчетное время, но после окончания его работы связь с бортом уже не восстановилась. Спускаемый аппарат плавно приземлился в заданное время в заданном пункте, доставив все материалы, но все трое космонавтов оказались мертвы. Установлено, что за 30 минут до приземления произошла внезапная разгерметизация кабины. Это была крупнейшая на тот период трагедия с человеческими жертвами. Москва торжественно проводила героев космоса в последний путь. 
Журнал «Похоронный дом» знакомит читателей с подробностями гибели и похорон погибших 38 лет назад космонавтов.
ТОЛЬКО ЛИ ТЕХНИКА ВИНОВАТА?
Интересно, что на космодроме перед стартом основной экипаж (Алексей Леонов, Валерий Кубасов и Петр Колодин) внезапно был заменен дублирующим (Добровольский, Волков, Пацаев). Трагедии могло не быть, если бы не политические амбиции руководства. Поскольку американцы уже летали на Луну на трехместных кораблях «Apollo», потребовалось, чтобы и у нас летело не менее трех космонавтов. Если бы экипаж состоял из двух человек, они могли быть в скафандрах. Но три скафандра не проходили ни по весу, ни по габаритам. Тогда наверху было решено — лететь в одних спортивных костюмах.
Спуск «Союза-11» проходил нормально до высоты 150 км и момента обязательного перед входом в атмосферу разделения корабля на три части (при этом от спускаемого аппарата кабины отходят бытовой и приборный отсеки). В момент разделения, когда корабль находился в космосе, неожиданно открылся клапан дыхательной вентиляции, соединяющий кабину с наружной средой, который должен был сработать гораздо позже, у самой земли. Почему открылся? По признанию специалистов, это точно не установлено до сих пор. Скорее всего, из-за ударных нагрузок во время разрыва пироболтов при разделении отсеков корабля (два пироболта находились недалеко от клапана дыхательной вентиляции, микровзрыв мог привести в движение запирающий шток, из-за чего и открылась «форточка»). Давление в спускаемом аппарате падало столь стремительно, что космонавты потеряли сознание, прежде чем смогли отстегнуть ремни и вручную закрыть дырку размером с пятикопеечную монету (впрочем, есть свидетельства, что Добровольский успел-таки освободиться из «сбруи», но не более того). У погибших были обнаружены следы кровоизлияния в мозг, кровь в легких, повреждение барабанных перепонок, выделение азота из крови. Трагедия поставила под сомнение надежность советской космической техники и на два года прервала программу пилотируемых полетов. После гибели Добровольского, Волкова и Пацаева космонавты стали летать только в специальных костюмах.
МЕДИКИ ДАЛИ СВОЮ ОЦЕНКУ
Из воспоминаний врача Анатолия Лебедева, работавшего тогда в Центре подготовки космонавтов:
«Наконец и мы, медики, через иллюминаторы вертолета увидели бело-оранжевый купол парашюта корабля, чуть серебристый от восходящего солнца. Мы сели вслед за кораблем, метрах в пятидесяти-ста. Как бывает в таких случаях? Открываешь люк спускаемого аппарата, оттуда — голоса экипажа. А тут — хруст окалины, стук металла, стрекот вертолетов и… тишина из корабля. Мне довелось извлекать из корабля первым его командира — Георгия Добровольского. Я знал, что он сидел на среднем кресле. Не скрою, я его не узнал: космонавты обросли бородами за время полета (были у них сложности с бритьем), да и необычные условия спуска тоже, по-видимому, повлияли на их внешний вид. Вслед за Добровольским мы вынули Пацаева и Волкова.
В первые мгновения ничего не понятно; быстрый осмотр тоже не позволил сразу дать заключение о состоянии экипажа: что произошло за секунды радиомолчания, пока шар спускаемого аппарата прошивал атмосферу?! У всех космонавтов практически нормальная температура тела. Да и, честно сказать, это не то чтобы непонимание, — мысль о трагедии просто ни к кому и близко не подходила в те секунды. Вся наша медицинская бригада развернулась мгновенно. Наличие опытного реаниматолога из Института имени Склифосовского сразу определило характер и средства помощи. Шесть врачей приступили к проведению искусственного дыхания, непрямого массажа сердца. Минута, еще… Генерал Горегляд, руководитель группы поиска и спасения, спросил у меня, помню, коротко: «Ну?!» Впрочем, расшифровывать не надо: ему, Горегляду, что-то нужно сообщать председателю Госкомиссии… Такого еще не было: корабль на Земле, все линии связи работают аж до Кремля, а мы молчим.
А что я мог ответить?! Помню, попросил: «Дайте еще несколько минут врачам». И почему-то добавил: «Для оценки». Мы продолжали работать, используя все, что могли.
Один за другим у корабля приземлялись вертолеты, люди замирали в мучительном ожидании вестей от работающих медиков. Стояла удивительная тишина. Невозможная, абсолютно невозможная для такого момента при нормальной посадке!
И вновь генерал Горегляд более строго и громко потребовал от медиков заключения о состоянии экипажа: «Это необходимо для доклада правительству!» 
Я и сейчас не могу забыть минуты, когда моими устами была произнесена фраза, напугавшая меня самого: «Передайте, что экипаж… что экипаж приземлился без признаков жизни!» Это звучало приговором дорогим моим друзьям космонавтам! Кто знал, что именно эта трагическая формула войдет потом в сообщения ТАСС. А ведь еще полтора часа назад мы слышали радиопереговоры экипажа; далее все до самой посадки шло нормально! Все медицинские работники продолжали выполнять свои обязанности до появления абсолютных признаков смерти космонавтов».
Через несколько дней стали известны результаты расшифровки записей «черного ящика». Анализ записей автономного регистратора системы бортовых измерений показал, что с момента отделения бытового отсека — на высоте более 150 километров — давление в спускаемом аппарате стало падать и через 30-40 секунд стало практически нулевым. Через 4 секунды после начала разгерметизации частота дыхания у Добровольского подскочила до 48 вдохов в минуту (при норме 16), началась агония, и через 20-30 секунд наступила смерть. Сердца других космонавтов тоже остановились.
Вот еще одно свидетельство. Б. Е. Черток — видный ученый и конструктор, один из ближайших соратников С. П. Королева, так описывает в книге «Ракеты и люди» эпизод гибели космонавтов.
«Положив трубку, изменившийся в лице председатель Госкомиссии Керимов начал пересказывать услышанное от Устинова. 
— Через две минуты после посадки к спускаемому аппарату подбежали спасатели из вертолета. Спускаемый аппарат (СА) лежал на боку. Внешне не было никаких повреждений. Постучали по стенке — никто не откликнулся. Быстро открыли люк. Все трое сидят в креслах в спокойных позах. На лицах синие пятна. Потеки крови из носа и ушей. Вытащили их из СА. Добровольский был еще теплым. Врачи продолжают искусственное дыхание. По их докладам с места посадки, смерть наступила от удушья. В СА никаких посторонних запахов не обнаружено. Приняты меры по эвакуации тел в Москву для исследования.
— Раньше, чем двигаться дальше, послушаем о результатах медицинских исследований, — предложил Келдыш. Доклад сделал Бурназян. 
К вскрытию было привлечено 17 крупнейших специалистов. У всех троих космонавтов установлены подкожные кровоизлияния. Пузырьки воздуха, как мелкий песок, попали в сосуды. У всех кровоизлияние в среднее ухо и разрыв барабанных перепонок. Желудок и кишечник вздуты. Газы: азот, кислород и СО , растворенные в крови, при резком снижении давления закипали. Растворенные в крови газы, превратившись в пузырьки, закупорили сосуды. При вскрытии сердечной оболочки выходил газ: в сердце были воздушные пробки. Сосуды мозга выглядели как бисер. Они также были закупорены воздушными пробками. Об огромном эмоциональном напряжении и остром кислородном голодании свидетельствует также содержание молочной кислоты в крови — оно в 10 раз превышает норму. 
Через полторы минуты после приземления начались попытки реанимации. Они длились более часа. Очевидно, что при таком поражении организма никакие методы реанимации спасти не могут. В истории медицины, вероятно и не только медицины, не известны аналогичные примеры и нигде, даже над животными, не проводились эксперименты по реакции организма на такой режим снижения давления — от нормального атмосферного практически до нуля за десятки секунд. Были случаи разгерметизации авиационных скафандров на высотах более 10 километров. В этих случаях летчик терял сознание от недостатка кислорода, но при снижении самолета сознание восстанавливалось. В данном случае за десятки секунд произошли необратимые процессы». 
СКОРБИЛА ВСЯ СТРАНА
Страна была потрясена трагической гибелью космонавтов. Их похороны вылились в глубокую всенародную скорбь. 1 июля в Москве в Центральном доме Советской армии прощались с погибшими космонавтами. Помещение было оформлено в духе тех времен. Как вспоминали участники процедуры прощания, здесь яблоку негде было упасть. Казалось, что в последний путь их провожает вся страна. В почетном карауле у гробов космонавтов отдали им последнюю дань члены ЦК партии во главе с Л. И. Брежневым. Среди других важных персон в почетном карауле стоял американский астронавт Томас Стаффорд, прибывший в СССР по указанию президента США Ричарда Никсона.
«Брежнев вместе с членами правительства обходил родственников погибших космонавтов. Выражал соболезнования, целовал, – вспоминает сестра космонавта Виктора Пацаева Галина Ивановна. – Тогда, в 71 году, еще моложавый. На лице у него были слезы. Конечно, то, что сам генеральный секретарь ЦК КПСС соболезнует нам, вносило какую-то теплоту в душу. Позже моей маме рассказали, что Леонид Ильич сказал на людях, обращаясь к погибшим космонавтам: «Лучше бы умер я, чем вы, сынки, погибли такими молодыми». Эта фраза мне очень хорошо запомнилась. Погибших космонавтов хоронили на следующий день на Красной площади. Двигавшуюся к Кремлевской стене процессию возглавлял генсек». 
Газета «Правда» от 2 июля 1971?г. писала: «Рано утром 1 июля задолго до того, как открылись двери Краснознаменного зала Центрального Дома Советской армии, на прилегающих к площади Коммуны улицах собрались десятки тысяч москвичей и гостей столицы. Весть о гибели экипажа корабля «Союз-11» — летчиков-космонавтов Георгия Тимофеевича Добровольского, Владислава Николаевича Волкова и Виктора Ивановича Пацаева острой болью отозвалась в сердцах всех советских людей, вызвала глубокую скорбь у миллионов и миллионов жителей планеты Земля.
Они погибли на рабочем посту, до конца выполнив задание партии, свой долг перед Родиной, наукой, человечеством. Погибли, уже возвращаясь после завершения программы полета на станции «Салют», являющейся новым крупным этапом в развитии космических исследований. 
...Краснознаменный зал Центрального Дома Советской армии в траурном убранстве. Черным крепом затянуты люстры, обвиты колонны. Высокий постамент утопает в живых цветах. На груди Г. Т. Добровольского, В. Н. Волкова и В. И. Пацаева высокие награды, которых летчики-космонавты удостоены за героизм и отвагу, проявленные при испытании нового космического комплекса — орбитальной станции «Салют» и транспортного корабля «Союз-11». Чувство глубокой печали об утрате и вместе с тем большой гордости подвигом героев охватывает каждого, кто входит в этот зал.
В 12 часов дня открывается доступ для прощания с мужественными сынами Отчизны. Первыми траурную вахту несут члены правительственной комиссии по организации похорон. В почетном карауле А.  П. Кириленко, Д. Ф. Устинов, И. В. Капитонов, Л. В. Смирнов, М. В. Келдыш, А. А. Гречко, С.  А. Афанасьев, Л.  А. Борисов, В. Ф. Промыслов, В. А. Шаталов, М. П. Георгадзе, М. С. Смиртюков. 
В молчании стоят друзья погибших, их товарищи по нелегкой профессии покорителей Вселенной — летчики-космонавты СССР. 
Вокруг постамента венки — от Центрального Комитета КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета РСФСР и Совета Министров РСФСР, Министерства обороны СССР, Главного политического управления Советской армии и Военно-Морского флота, от ВЦСПС, ЦК ВЛКСМ, МГК КПСС и исполкома Моссовета, командования военных округов и частей, военных академий, министерств и ведомств, от летчиков-космонавтов, родных и близких героев. Непрерывно вносят новые венки. Под сводами зала звучат траурные мелодии.
Почтить память отважных космонавтов пришли руководители Коммунистической партии и Советского правительства. Они выразили глубокое соболезнование членам семей погибших и их родственникам, находившимся в зале.
Каждые три минуты сменяется почетный караул. Последний долг героям отдают советские военачальники — маршалы Советского Союза и родов войск, генералы и адмиралы. В скорбном молчании стоят ученые, инженеры, конструкторы — создатели новой космической техники.
...Бесконечен поток людей. Замедляя шаг, проходят перед постаментом рабочие и служащие столичных предприятий, ученые, деятели культуры, воины Советской армии, студенты. 
...День на исходе. Прямо от станков, из конструкторских бюро, лабораторий, учреждений идут москвичи сюда, в Краснознаменный зал, чтобы проститься с героями — покорителями Вселенной».
От правительственной комиссии по организации похорон: 
«В ночь с 1 на 2 июля 1971?г. состоялась кремация тел Г. Т. Добровольского, В. Н. Волкова и В. И. Пацаева.
Урны с прахом погибших космонавтов установлены в Краснознаменном зале Центрального дома Советской армии (пл. Коммуны, дом 2). 
Доступ для прощания с покойными открыт 2 июля с 10 до 12 часов.
Похороны Г. Т. Добровольского, В. Н. Волкова и В. И. Пацаева состоятся 2 июля в 14 часов на Красной площади у Кремлевской стены».
Человеческие впечатления Валерия Лебедева, известного философа и публициста, несколько иные: «Похороны погибших космонавтов Добровольского, Волкова и Пацаева на Красной площади представляли зрелище ужасное и величественное. Надрывная музыка, лафеты, караул траурного эскорта, вышагивающий с выбросом  прямых ног выше головы. Было неуютно. Не по себе. Конечно, мы понимали, что все это произошло из-за политических амбиций вождей. Как всегда, сообщили,  что задание было полностью выполнено, но при спуске произошла внезапная разгерметизация.
Верили ли мы этой причине? Не совсем. Кто знает, что там произошло, говорили мы. Но было очень печально и жаль. Сейчас это хорошо известно. Как ни странно,  официальные сведения того времени в общих чертах были верны».
Публицист Игорь Дедков писал в «Русском журнале»:
«Похороны космонавтов, показанные телевидением всей стране с неутаенными подробностями прощания близких, дали нашему народу не меньше, чем торжественные репортажи о радостных всенародных встречах победителей космоса. Люди увидели, что страдание не отменено, что вся бесчеловечность бесконечного порядка и холодного чиновного актерства, радости и горя по утвержденному сценарию и тексту рушится при одном только прикосновении к живому непосредственному человеческому переживанию. То, что знал, вероятно, каждый, но таил, как свою слабость, вдруг обрело равные и даже большие права рядом с героической стойкостью и безграничным мужеством».
Спустя 38 лет можно смело констатировать лишь одно — истинность потрясения миллионов людей в стране торжествующего социализма — от генсека ЦК КПСС до школьника — из-за невероятного факта гибели целого космического экипажа, боль утраты и скорбь по трагически, безвинно погибшим покорителям космоса. Ритуал похорон, проведенный по высшему уровню, стал лишь земной, официальной мерой покаяния и воздания долга космонавтам со стороны руководства. В светлой памяти народа Добровольский, Волков и Пацаев всегда будут настоящими героями и патриотами, пострадавшими во имя великой идеи – освоения внеземного, космического пространства.
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ КАТАСТРОФЫ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КОСМОНАВТИКЕ
Самой первой жертвой советских космических полетов, по-видимому, нужно считать члена первого отряда космонавтов Валентина Бондаренко. Он погиб 23 марта 1961 года во время тренировок в сурдокамере научного института. Будущему космонавту было всего 24 года. Когда он отцеплял от себя медицинские датчики, то обтер тело ваткой, смоченной спиртом, и выбросил ее. Ватка случайно попала на электронагреватель, и камера, насыщенная кислородом, вспыхнула. Загорелась одежда. Дверь камеры не удавалось открыть в течение нескольких минут. От шока и ожогов Бондаренко скончался. После этого случая было принято решение отказаться от проектирования космических аппаратов с обогащенной кислородом атмосферой. Но сам инцидент был скрыт советским правительством. Если бы не эта секретность, то, возможно, удалось бы избежать гибели троих американских астронавтов при аналогичных обстоятельствах. 
23 апреля 1967 года при возвращении на Землю произошел отказ парашютной системы корабля «Союз-1», в результате чего погиб космонавт Владимир Комаров. Это был испытательный полет «Союза». Корабль, по всеобщему признанию, был еще очень «сырым», запуски в беспилотном режиме заканчивались неудачами. Несмотря на все это, советское политическое руководство настояло на срочной организации нового космического достижения к 1 мая. Ракету спешно готовили к старту, первые проверки выявили более сотни неполадок. У космонавта, который должен был отправиться на «Союзе», после сообщений о таком количестве неисправностей поднялось кровяное давление, и врачи запретили отправлять его в полет. Вместо него уговорили лететь Комарова, как более подготовленного (по другой версии, решение, что «Союз-1» будет пилотировать Владимир Комаров, было принято еще 5 августа 1966 года, его дублером назначили Юрия Гагарина). 
Корабль вышел на орбиту, но неполадок оказалось так много, что его пришлось срочно сажать. По одной из версий, причиной катастрофы явилась технологическая небрежность некоего монтажника. Чтобы добраться до одного из агрегатов, рабочий просверлил отверстие в теплозащитном экране, а затем забил в него стальную болванку. При входе спускаемого аппарата в плотные слои атмосферы болванка расплавилась, струя воздуха проникла в парашютный отсек и сдавила контейнер с парашютом, который не смог выйти полностью. Комаров выпустил запасной парашют. Тот вышел нормально, но капсула начала кувыркаться, первый парашют захлестнул стропы второго и погасил его. Комаров потерял какие-либо шансы на спасение. Он понял, что обречен, и на всю Вселенную материл наших правителей. Американцы записали его душераздирающие разговоры с женой и друзьями, жалобы на нарастание температуры, предсмертные стоны и крики. Владимир Комаров погиб при ударе спускаемого аппарата о землю. 
Трагедия экипажа «Салюта» в ночь на 1 июля 1971 года так и осталась крупнейшей в истории отечественной космонавтики.  

Геннадий ОРЛОВ, редактор журнала «Похоронный дом», г. Новосибирск

#GALLERY#