Станислав РОСОВЕЦКИЙ
Бабка Фросина повернула с Фридриха Энгельса, а теперь снова Вознесенской, на Краснопартизанскую. Название этой улицы отцы города предпочли оставить, как есть: ведь звалась она некогда Кладбищенской.
Вспомнив об этом, бабка Фросина переполошилась: темень уже, как никак, а сегодня к тому же этот, как его дамы-покупательницы называли? Хэлло-уин — вечер, когда людей пугают. Бывшая медичка, до пенсии трудившаяся в регистратуре районной поликлиники, она теперь работала продавцом в круглосуточном гастрономчике «У тети Симы». Дорога домой до того привычна, что, пожалуй, могла бы одолеть ее и с закрытыми глазами. Вот только пробовать не стоит: невидимые враги не дремлют, как раз наведут на открытый люк водопроводный или под грузовик какой, хоть и редко здесь проезжают.
Вдруг притормозила Фросина. Что-то она совсем недавно, мгновением раньше, увидела необычное… Но что? Вот, проходила мимо доски для объявлений. Ну, проходила… Доска как доска… Фросина решила все-таки вернуться. И сразу нашла: белеет посреди безнадежно посеревших от пыли бумажек одна недавняя, свежая.
Присмотревшись, разглядела бабка, что на белую эту бумажку приклеена ксерокопия вырезки — из газеты, наверное. На сероватой ксерокопии напечатано большими буквами «СКОРАЯ ПОМОЩНИЦА И СПАСИТЕЛЬНИЦА ЭСМЕРАЛЬДА», а ниже об этой самой Эсмеральде. Из того, что смогла разобрать, впечатлил пункт №5: «Снимет порчу, сглаз и всех видов активных и пассивных негативных действий». Ну, уже если «всех видов», то подходит и для врагов невидимых. Еще ниже крупными отдельными буквами начертано: «Всего адин ден вашем городе. Звонит…». И номер мобильника.
Подумала Фросина. Достала из бокового кармашка сумки мобильник и набрала номер.
— Эй! Это кто?
— Мне бы Эсмеральду.
— Я Эсмеральда. А чего надо?
— Мне бы насчет снятия… — Фросина подсмотрела на бумажке, — негативных действий. А нельзя ли, чтобы бесплатно?
— Рассмешила ты меня. Улица Джамбула, пять. Увидишь вывеску.
— Тогда сколько? Ну, сколько мне брать с собою?
— А вот сколько имеешь, столько и прихвати. И не вздумай мне сбрехать! Такую порчу получишь, что не обрадуешься.
И отключилась дешевенькая разговорная машинка. Фросина спрятала ее и побежала темной улицей домой. Дорогой в голове у нее мелькнуло, словно белой искоркой, что она уже слышала этот голос. Вот и родной заборчик. В крохотной прихожей ее встречала кошка Нюська, а кому бы еще?
Нюська подошла обнюхать пустую сумку, а Фросина уже доставала с полки жестяную коробку, красную в белый горошек, с белой же надписью «Гречка». Коробка, она мамина еще, а у Фросины здесь макароны. В этой коробке пристроила она второе дно, под ним прячет свои сбережения — на данный момент 32 392 рубля. Пересчитала и сложила в чистый пластиковый пакет, сунула его на дно сумки. Тут и мыслишка мелькнула: пусть деньги на похороны собраны, так ведь не завтра же помирать.
Неслась Фросина, как на крыльях. А вот и №5 на заборе. На калитке бумажка приклеена. Фросина отдышалась и нажала на кнопку звонка.
Тотчас за забором стукнула глухо дверь, прозвучали шаркающие шаги. В щели калитки возникла пожилая смутно знакомая тетка, в ответ на «Здрасьте!» Фросины молча посторонилась. Уже возле крыльца вспомнила Фросина, где видела тетку — в окошечке регистратуры. Надо же, еще жива…
— Там прямо и сразу налево, женщина.
— Спасибочки.
После прихожей, где под потолком горела голая лампочка, комната показалась темной. На столе две свечи, две ярко намалеванные иконы. За столом, словно судья, восседает скорая спасительница Эсмеральда. Спасительница подняла на нее глаза — и Фросина ахнула. Не поверила себе, еще раз присмотрелась… Развернулась и бросилась бежать.
— Я надену на тебя, сучка припадочная, венец безбрачия!
Послышалось ей, или в самом деле прокричала это вслед спасительница? Сама она, сучка подзаборная, если не в свои дела лезет! Нет, не вынесла такой обиды Фросина, притормозила. Обернулась к дому и скрутила от души сразу два кукиша. И вдруг краем глаза заметила, что из трубы вылетел большой, на вытянутую черную запятую похожий, клуб дыма.
Да о какой спасительнице вообще речь? За столом с иконами сидела та самая цыганка, которая за несколько минут выманила у Фросины все бывшие с нею деньги и мамино золотое колечко с пальца. Та беда стряслась на киевском автовокзале лет уже двенадцать тому назад. Ничего она тогда лучшего не придумала, кроме как встать с протянутой рукой под кассами. До сих пор стыдно…
Фросине оставалось проскочить Гнилой переулок, а там уже родная Зеленая, не страшно. Вот тут-то и грянула, будто у нее сразу за спиной, невыносимо громкая музыка. Фросина удивилась бы, узнав, что это знаменитый «Полет валькирий» Вагнера. Втянула бабка голову в плечи, припустила еще быстрее, а тут еще что-то лишнее повисло сзади и над нею в воздухе, да и настигает. Осмелилась оглянуться — батюшки-светы! А там черная ведьма за нею на швабре летит и вот-вот догонит. Настоящая ведьма — с огромным синим носом, в растрепанных седых космах и пузатая, будто пивная бочка! И уже почти над головой, уже черным подолом по щеке так и хлещет, так и хлещет!
А вот, слава богу, и родительский домок. Фросина влетела в прихожую и дверью успела за собой хлопнуть, да только не засов задвинуть. Дернула ведьма дверь со своей стороны и встала, ужасная, на пороге.
— А вот я тебе… я тебя к себе в дом… не приглашу! — скрутила ей Фросина еще одну дулю. Бросилась на кухню, схватила сковородку на длинной ручке — и назад. А кошка Нюська подняла хвост и этак неторопливо за ней.
Как увидел ведьма сковородку, зашипела, пошла волнами, стала полупрозрачной и поняла Фросина, что превращаться будет. «Давай, давай обернись сорокой, — подумала Фросина злорадно,— да я тебя одним махом пришибу! Даже если и спасительницей Эсмеральдой снова обернешься!». Видно, прочитала ведьма ее мысли, потому что превратилась не в сороку и даже не в Эсмеральду, а в черного пса, огромного, да еще и светящегося адским голубым огнем. Вот потому и оплошала Фросина, прошла ее сковородка выше оскаленной собачьей морды.
Но тут скользнула на порог кошка Нюська и, не говоря худого слова, засветила псу лапой с выпущенными когтями прямо в левый горящий красным глаз. Взвыл черный пес и обернулся желтой шипящей кошкой. Выгнула та спину, подняла хвост… Однако на сей раз и Фросина не оплошала. Вышибла она чужую кошку сковородкой с крылечка, и полетела та с противным мявканьем в куст смородины. А Фросина захлопнула двери и задвинула засов.
Повернулась она к кошке Нюське, а та и не мяукнула ей ничего. Подняла снова Нюська хвост и пошла себе на кухню. Фросина за ней — и наклонилась к своей сумке, брошенной впопыхах на пол, когда побежала за сковородкой. Вот когда она по-настоящему испугалась, вот когда душа ушла у нее в пятки! Уж не подменила ли ведьма ее любименькие сотенки нарезкой белой бумаги? Нет, на месте лежат, где положила, в пакете под косметичкой. От радости Фросина и пересчитывать не стала, отложила на утро.
