В поверьях Тамбовской губернии «еретицы — женщины, заживо продавшие душу черту». Днем они «ходят в виде безобразных, оборванных старух, к вечеру собираются в поганых оврагах, а ночью уходят в провалившиеся могилы, в гробы нечестивых». Провалившиеся могилы - «верное пребывание еретиц». Тот, кто случайно оступится в такую могилу, - иссохнет, если же увидит в ней еретицу - умрет. «Бродят» еретицы весной и осенью. Не попадая в могилы, пробираются через трубы в бани и там пляшут.
Мертвые колдуны и колдуньи традиционно наделяются способностью «ходить» по смерти. Эти «посмертные хождения» объясняются по-разному: колдунов «земля не принимает» (Сарат.); они «не гниют в земле до времени», лежат неспокойно (Яросл.). Умершие без покаяния и причастия и «не сдавшие чертей» колдуны бродят, пока их тела не съедят черви (Новг., Вятск.). «Колдун передает свое знание в глубокой старости и перед смертью, иначе черти замучат его требованиями от него работы». Но если колдун умрет, не передав никому своих тайн, «он ходит оборотнем. Эти превращения и хождения по свету колдунов по смерти бывают и в таком случае, если колдун заключил договор с чертом на определенное число лет, а умер, по определению судьбы, раньше срока. Вот он и встает из могилы, доживая на свете остальные годы» (Орл.).
Так или иначе, но наделенные сверхъестественными силами, способностями колдуны сохраняют их и после смерти: они не оканчивают свое существование, но продолжают «жить».
Облик «встающих по смерти» колдунов, в общем, повторяет облик живых, лишь обряженных в «смертную» одежду людей, но они наделены длинными, острыми зубами, «сокрушающими сталь», и способностью стремительно бегать, «бежать наравне с лошадью» (иногда еретик бежит, не разжимая сложенных крестом на груди рук).
По общераспространенным поверьям, мертвые колдуны, еретики и еретицы преследуют людей, кусают их, пьют кровь, загрызают, поедают. Особенно опасны они ночью, до пения петухов. Однако, если не оглядываться на него, еретик-колдун не страшен. Боится он лутошки, ладана, травы «чертогона». Могилы подозреваемых в «хождениях» колдунов разрывали, поворачивали покойников ниц, подрезали им пятки, вбивали в спину осиновый кол.
В Сибири, Поволжье, на севере России, в некоторых других районах еретиками, наряду с покойниками-колдунами, именуются и вообще все беспокойные, вредящие мертвецы, которые выходят из могил: еретик — это который помрет, а затем ходит (Забайк.).
Причины «хождения по смерти» покойников разнообразны. Особенно опасны, вредны, по поверьям, умершие неестественной, безвременной смертью (самоубийцы, опойцы). Это люди, прервавшие отпущенный им срок бытия, но доживающие его за гробом или — по роду своей смерти — попавшие в распоряжение нечистой силы, сами ставшие частью природных стихийных сил, наделенные способностью влиять на эти силы: «выпивать» влагу, «наводить» тучи и т. п.
В заговоре из Симбирской губернии еретником именуется «опивец зубастый, головастый, как гадина», существо получеловеческое-полустихийное, «отводящее» дождь, тучи: «...в гробу [он] распластался, язык его в темя вытягался; Божий тучи мимо проходят, на еретника за семь поприщ дождя не изводят. Беру я, раб Божий, от дупла осинова ветвь сучнистую, обтешу орясину осистую, воткну еретнику в чрево поганое, в его сердце окаянное, схороню в блате смердящем, чтобы его ноги поганые были не ходящие, скверные его уста не говорящие, засухи не наводящие...» Причиной беспокойства умершего и обращения в еретика могло быть и его непогребение, погребение не «по правилам» без должных обрядов, проклятье (заклятье) близких, тайный сговор с нечистой силой. По поверьям Сургутского края, люди, которые становились еретиками, порою не отличались при жизни ничем особенным и лишь перед смертью предупреждали домашних, чтобы их опасались. Всех «сомнительных покойников» оставляли на несколько дней в церкви, без погребения.
Нередко, в представлении крестьян, «ходил» не сам умерший, но обратившийся в него нечистый: «Были три мушшыны и три невестки... Оны ушли промышлять, эти мужья-то. Промышляли ходили — зашли в избушку; избушку истопили и угорели до смерти. И, значит, пришли еретики к ним, свои платья сняли, ихно платье на себя надели. К жонам и пришли к ихним, вроде как мужья пришли...» (Арх.). На Русском Севере были популярны такие рассказы о женихах и мужьях-еретиках.
По поверьям, «войти в человека» стремился и ставший еретиком покойник, колдун. Злые колдуны «подстерегают минуточку, когда к суседу подойдет скорая смертушка, и только душа расстанется с телом, ерестун входит в покойника. Тогда в семействе пойдут нехорошие дела - неподобные. И такие есть ерестуны, которые „обвертываются", то есть принимают на себя чужой лик и стараются пробраться в свою или чужую семью. Живет ерестун, кажется, как надо быть хорошему крестьянину, а смотришь, из семейства и из деревни станут пропадать люди один за другим; это их ерестун поедает. Чтобы извести обвороченного колдуна, надо взять плетку от коня нелегченного и ударить ерестуна на испашку [наотмашь]. Тогда он с ног долой, и до могилы в нем души нет. А чтоб он опять не ожил в гробу, так надо ему вбить осиновый кол в спину промеж самых плеч» (Олон.).
Плетка или недоуздок от нелегченного коня или новая погонялка — традиционные средства против ерестунов в поверьях многих районов России, Боится еретик и крика петуха. В повествовании из Вятской губернии еретника, поселившегося в новом доме, изживает приказный - с помощью «колдовского» писания деловых бумаг, пистолета и шпаги.
Беспокойный умерший, колдун, еретик персонифицирует смерть, уничтожение, представляемые как поедание человека стремительно перемещающимся, длиннозубым мертвецом. В верованиях Сибири, северных, северо-западных районов России отмечен железнозубый, лесной, водяной еретик, существо и человеческое, и стихийное, связанное с лесом, водой. Железнозубый (лесной) еретик — «чудовище с железными зубами, живущее в глубине лесов и пожирающее случайно зашедших к нему путников» (Колыма). В рассказе, записанном на Вологодчине, «железнозубые парни» приходят на посиделку, из озера и поедают всех девушек, кроме одной. Сходные существа, в повествовании из Новгородской области, появляются из-за леса. Видимо, такие образы более связаны с представлениями о лесных, водяных божествах-пожирателях, которые прослеживаются в поверьях многих народов.
Марина Власова. // Марина Власова. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб., 2000.
