«На кладбище я отдыхаю душой». Смоленский некрополист о своём необычном деле, длинною в жизнь

Алексей Мошков – смолянин, посвятивший свою жизнь некрополистике. Он является автором сайта “Смоленский некрополь”. Начиная заниматься делом, он считал, что главным является поиск могил. Но по прошествии нескольких лет отношение изменилось, и сейчас он глубоко убеждён, что найти захоронение, сфотографировать его и разместить на сайте – это далеко не самое главное. Главное – это сохранять память о людях.

Алексей со своими товарищем фактически создал базу захоронений на территории Смоленска.

Что вы почувствовали, когда впервые оказались на кладбище?

— Мы приехали в Москву, мне 14 лет, я подросток. Мы отправились в столицу посмотреть, Красную площадь, Кремль, зоопарк и, в том числе, решили посетить Ваганьковское и Новодевичье кладбища. Конечно, они кардинально отличаются от наших, Ваганьковское, оно более похоже именно на кладбище, но отличается скульптурами, там есть необычные гранитные чёрные плиты и безликие кресты. А Новодевичье – это, в принципе, музей под открытым небом, причём за 21 год оно ещё больше изменилось. Вход тогда был платный и благодаря билету, который сохранился, я веду отчёт этой деятельности.  

Некрополист рассказал, что в Смоленске на кладбищах надгробия – это плиты, а в Москве – настоящая мемориальная скульптура. Он рассказал, что памятник Александру Бакулеву – хирургу, в чью честь назвали Центр сердечно-сосудистой хирургии, особенный. На его надгробной плите стоят две бронзовые руки, которые держат сердце из искусственного красного камня.

Какой памятник вас восхитил больше всего?

— Мой любимый памятник – это Сенкевичу, рамка телевизора, воткнутая в землю, и у него, с одной стороны, внизу – кусочек тихого океана с маленьким плотом Кон-Тики, а на другом — кусочек луны с луноходом, его неосуществленная мечта, это вот настолько символично.

Алексей рассказал, когда похоронили Ельцина и потом Михалкова, которые лежат по диагонали, друг напротив друга, появилась шутка: ты проходишь по Новодевичьему кладбищу, а у тебя справа Гимн, слева – Флаг государственный. Потому что Михалков автор гимна, а могила Ельцина – это развивающийся триколор.

— Всем, кто бывает в Москве – сходите, рекомендую. Это реально музей, там водят экскурсии. В Смоленске у нас нет нигде даже подобного, единично разве что можно встретить на различных кладбищах. Например, Тихвинское кладбище, там есть памятник Ольге Воронец – её гранитный барельеф выбит. На Братском есть бюсты, например, бывшему руководителю отделения Сбербанка Олейнику или профессору Алексееву. А, например, в Кардымовском районе похоронена Садчикова Любовь Ивановна, это чемпионка мира по конькобежному спорту, у нее бронзовый памятник в полный рост на коньках с букетом.

Видели ли вы памятник Фриске?

— Честно сказать, памятник Фриске мне не нравится в том плане, что он непохож. Некоторым моим коллегам не нравится, когда ставят памятник в полный рост из бронзы, но я не считаю, что это прям плохо. Нужно, чтобы человек был похож! На том же самом Новодевичьем стоят памятники, Ульянову М.А., Жжёнову Г. С., Тихонову В. В., они стоят в полный рост из бронзы, но они стоят как живые, в динамике. Все возмущаются памятником Зыкиной, называют её «бронзовая баба», но она хотя бы похожа, в отличие от Фриске.

Что вы чувствуете, когда приходите на кладбища Смоленщины и в другие регионы?

— Наши кладбища отличаются тем, что у нас часто они неухоженные, ограды налеплены двухметровые, это очень напоминает всякие старые заброшенные деревенские кладбища. У нас нет ни проходов, ни рядности, ни систематизации по захоронению, у нас не ведётся никаких учётных записей для поиска могилы. Вот, например, в Курске городские кладбища по рядам, там отсутствуют высокие ограды. Есть регионы очень похожие на смоленские, например, Орловская область. Когда я был в Орле на кладбище, у меня возникло чувство, что хожу по Братскому кладбищу в Смоленске.

Раз уж вы так относитесь к смерти, есть ли у вас понимание, кто после вас будет продолжать ваше дело, заниматься сайтом?

— Я не продумывал в таком ключе пока. Я не вижу своих наследников, к сожалению, я не знаю, что будет, да и умирать не собираюсь. Зачастую люди не любят посещать кладбища, поэтому у нас они в таком неухоженном виде. Тут как-то на днях мне попалось, как Артемий Лебедев рассуждает про кладбища, что похоронил родных и больше старается туда не ходить, что это пережиток прошлого, но я считаю, что туда нужно приходить как в гости к своим родным, убирать там.

Как вы относитесь к тому, что в Смоленске появился сервис ухода за памятниками, например для людей, которые переехали в Москву?

— У нас такие сервисы давно есть, в практически любом сервисе ритуальных услуг.

Что чувствуете вы, посещая кладбище, это трепет или рутина?

— Я там отдыхаю душой! Тишина, умиротворение, пение птиц, особенно деревенское, где нет даже шума машин. Это покой. Я отдыхаю. У меня не бывает плохого настроения на кладбищах. Нет там отрицательной энергетики, это все в вашей голове. Это даже не то, что это хобби мое, или работа, это часть моей жизни. В этой поездке, откуда я вернулся, люди спрашивали, вот зачем вы ищете могилы героев Советского Союза, я объясняю, что веду картотеку. Фото и запись могил на сайт. Оплачивают ли это? Нет, это мой отдых, кто-то ездит на курорты, а я так.

Бывает ли негативная реакция у людей?

— Конечно есть, когда человек ходит таких размеров, как я, небритый, заросший, в форме хаки и с фотоаппаратом, со списком, по чужим кладбищам, – у людей шок. Бывало люди хоронят кого-то, но смотрят на меня. Я не люблю ходить в такое время, когда людей много.

Алексей рассказал, что сейчас его деятельность полностью направлена на то, чтобы оцифровать все кладбища. 

Все фото с сайта https://smoldaily.ru/na-kladbishhe-ya-otdyhayu-dushoj-smolenskij-nekropolist-o-svoyom-neobychnom-del...

— Город и район уже полностью оцифрованы. Мы с Сергеем Семеновым, создателем Смоленского военного некрополя, сделали базу всех могил в несколько тысяч записей поименно. Люди же порой ищут, уезжают и теряются. У моего коллеги именно военные могилы, там более 20 тысяч фамилий. Эта работа стоит громадных денег. Хоть мы ее сделали бесплатно, пока всю работу мы не выкладываем в бесплатный доступ.

Он отметил, что когда к нему обращаются люди с поиском могилы родственника, он всегда помогает. 

— Часто получается найти, даже были два случая, что получилось найти живого родственника. Видят фото и пишут: «Это наш прадед, мы думали он погиб во время войны». Из-за путаницы им пришла похоронка, этот их прадед, он был ранен под Смоленском и остался тут, завел другую семью и жил до 1993 года.

Если на военный некрополь есть наплыв перед 9 мая, существуют ли у вас какие-то сезонные скачки посещаемости?

— Я честно скажу, у меня когда-то стоял счётчик посещений, потом я понял, что мне это неинтересно. Я не хочу знать, заходит кто-то на мой сайт или нет.

Смоленский некрополист отметил, что для него важнее, когда приходят сообщения от людей, нашедших своих потерянных родственников на его сайте, или отмечают его работу в неожиданным местах:

— Я как-то был членом жюри одного детского конкурса «Впиши свою строку» и там рассказывали про выдающихся смолян. Идёт видеоряд и я вижу там фотографию могилы с маркировкой «Смоленский некрополь», то есть они зашли на мой сайт, прочитали и выписали. Это приятно.

Вспомните самую удивительную находку в Смоленске

— Это история с Гапоненко Тарасом Гурьевичем. Это народный художник СССР. История следующая. В энциклопедии Смоленской области есть небольшая статейка, точнее даже запись. Родился в деревне Старая Заворонь Ельнинского Уезда. Жил и работал в Москве, приезжал на родину на этюды, во время ВОВ также рисовал картины и одна из самых известных его работ — это «Изгнание фашистких оккупантов» в 1943 году. Он подарил её смоленскому музею заповеднику, где она и хранится, а в 1946 году он написал больший вариант этой картины, которая хранится в Третьяковской Галерее. Эта картина принесла ему славу всесоюзную. Пару лет назад другая его картина провела большое впечатление на президента России Путина. В общем он был удостоен кучи наград, орденов, звания Заслуженный Деятель Искусств, Народный Художник РСФСР, Народный Художник СССР. К слову сказать, у нас на Смоленщине таких четыре человека. Статья вот эта короткая кончается короткой фразой «похоронен на Родине».

Алексей заинтересовался и решил выяснить, где же похоронен художник. 

— Деревни той старой уже нет. Я еду туда в тот сельсовет, по старым картам вычисляю, где находилась эта Старая Заворонь, мы с мамой ходим ищем по лесам, ничего там нет, все заросшее, кладбищ нет. Я начинаю выяснять в Угре, звоню им в музеи, администрацию, никто не знает даже фамилии такой. Статью написала Козикова Людмила Михайловна, а она уже к тому времени умерла тоже. Здесь в Смоленске тоже нигде никто ничего не знает.

Смоленский некрополист предпринял попытку, написал письмо президенту Российской Академии Художеств, но письмо осталось без ответа. 

— Я сильно сомневался, что он похоронен у нас. Все-таки жил в Москве, кто его сюда повезет в глубинку? И проходит несколько месяцев, около полугода, мне приходит письмо на электронку, от одной женщины из пединститута. «Алексей, а вы знаете, что у нас в Угранском районе похоронен один художник СССР, Тарас Гапоненко?» Я думал я сползу под стол! Она говорит, что он похоронен в Ключиках, урочище Мышенка. Я жду не дождусь, понимаю, что надо ехать. В общем, ещё через какое-то время мы поехали в Ключики. Приезжаем, всех спрашиваем — никто Гапоненко не знает, с главой поселения мы едем на кладбище в Ключиках, ничего не находим, забыли про урочище Мышенка, и я возвращаюсь. Пишу опять этой женщине, и она говорит, что надо было искать именно в Мышенке, а не в Ключиках. В нескольких километрах оттуда. Звоню главе Ключиков, он обещает дать провожатого. Приезжаем опять туда, с провожатым едем на то самое кладбище. Полем, лесом идем на кладбище. В лесу небольшое заброшенное кладбище, ищу – нету могилы.  Несколько раз обошел кладбище. И похоронена там Трошкина Матрона Гурьевна. Думаю, отчества похожи, может быть сестра. Похоронена она, огромная ограда, у нее крест и плита, плюс куча перекошенных крестов рядом. А у неё на плите её портрет и какая то выцветшая фотография, виден только силуэт. Я фотографирую, приезжаю опять пишу женщине, она подтверждает, что сестра. Он видимо похоронен с сестрой, но мне нужно это как-то подтвердить, выяснить.  В это время в Москве мои товарищи некрополисты находят на Ваганьковском кладбище в колумбарии закрытом плиту с именами жены и сына Тараса Гурьевича. Ольга Арнгольд и Алексей Гапоненко. Я набираю в интернете имя сына и мне выдаёт информацию такую, что несколько лет назад в 2008 году было пятидесятилетие первого музыкального фестиваля имени Чайковского и вдова Алексея Тарасовича передала в дар музыкальному музею имени Глинки картины и рисунки Алексея, который тоже стал художником, который рисовал пианиста Вана Клиберна.

После этого некрополист позвонил в музей для того, чтобы связаться с вдовой. Алексею помогают и дают номер. 

— Я дозвонился до неё и узнаю, что он действительно похоронен там. Она мне подтвердила и рассказала, когда он умер. Художник не задумывался о смерти в возрасте за 80 лет, он не говорил, что хочет на родине лежать, но как-то приехали племянницы, дочери Матрёны, и сказали, что забирают его на Родину. Его кремировали, они урну с прахом забрали и в могилу к сестре подкопали. И всё. И имя его там даже не обозначили. После я установил там надгробную плиту. Самая интересная находка моя.

Некрополистика — ваша жизнь?

— Да, я поэтому так и назвал очерки. Это не просто увлечение, увлечение может быть мимолетным, хобби ты уделяешь часть времени. Я некрополистике уделяю времени столько, что мне бывает снится, как я хожу по кладбищам и ищу кого-то, нахожу. Я этим живу.

Алексей рассказал, что его архангельский товарищ – чистый некрополист: он находит могилы и  размещает их на сайте.

— А для меня это уже ствол основной, от его идут ветви. Для меня самое главное не найти могилу и разместить на сайте, для меня важно сохранить память. Я собираю фотографии, пишу биографии сам. Приходится собирать все по крупицам отовсюду откуда можно, из архивов, из СМИ, книг, от родственников, все вот это собираю. Также я регулярно выступаю, как лектор обществознания, я член Смоленского областного краеведческого общества, член городского клуба Феникс. У меня настолько широка деятельность, что занимаюсь не только кладбищами. У нас ежегодно проходит научно-практическая конференция «Смоляне на службе Отечества» и я регулярно выступаю там с сообщениями, а это публикуется.

Алексей также занимается написанием Книг памяти. В прошлом году он выпустил «Заслуженные врачи России и Смоленской области». После он понял, что нужно продолжать: сейчас некрополист работает ещё над двумя книгами, одна посвящена работникам культуры, а другая – работникам сельского хозяйства. 

Смолянин отметил, что как только он начал работать над книгами, к его деятельности начали по-другому относиться. 

Перед тем, как организовать интервью, главред SmolDaily.ru снимала сторис в своём аккаунте в инстаграме, где рассказала о сайте Смоленский некрополь. Ей в директ посыпались сообщения от подписчиков, которые Юлия передала Алексею. 

Катя Хорошая спрашивает: «Можно ли как то на сайте внести информацию про моего деда на Тихвинском кладбище, или внести учителя Ленина. Очень интересная тема, что нужно сделать, чтобы внести информацию на ваш сайт?»

 — Всех подряд я на сайт не добавляю. Потому что для человека он дедушка, родственник, я на свой сайт добавляю людей, которые имеют какие-то заслуги, почётные звания. Если человек имел при жизни звание заслуженного учителя, врача или руководителя, то я ставлю без разбора. Я подхожу к каждому человеку индивидуально. Например, майор милиции или дворник, которые были очень известными на Смоленщине, легендарные люди, символы города, как например пёс Полкан, которые должны остаться в памяти, я считаю.

Алексей добавил, что если покойный оставил след в жизни Смоленщины, то некрополиста можно найти в социальных сетях и рассказать о жизни своего родственника.

Беседовала: Лера Мальченкова