Все фото с сайта https://takiedela.ru/2019/05/kogda-poydem-ubirat-kostochki/
В мае небольшое село в Пермском крае прославилось на всю страну после «субботника по сбору человеческих останков». Но для самого Крюкова это часть обычной жизни
«Объявляется субботник по сбору человеческих останков на берегу реки Камы в Крюково-1. Начало в 10 час. При себе иметь перчатки, мешки». Пост с фотографией этого объявления появился в мае на популярном интернет-ресурсе Pikabu, собрал почти шесть тысяч просмотров и около трех сотен комментариев — в основном язвительных. Этого оказалось достаточно, чтобы нарушить мирное течение жизни маленького села в Пермском крае, жители которого действительно каждую весну собирают человеческие останки на речном берегу — и воспринимают это как неотъемлемую часть своего жизненного уклада.
Вода и память
«Нет, в этом году мы уже все собрали, мы это делаем каждый год, когда уровень воды падает. Да. Хорошо, всего доброго».
Я только что зашел в фойе местного дома культуры, и мне приходится немного подождать, пока Вера Головнина, специалист администрации Еловского сельского поселения, в состав которого входит Крюково, закончит очередной телефонный разговор. Тема та же: с тех пор как пост с фотографией объявления стал обсуждаем и популярен, ей непрерывно — вот уже вторые сутки — звонят журналисты со всей страны. Каждому из них она отвечает обстоятельно, проводя обязательный экскурс в историю Крюкова, без которого разобраться в этой ситуации трудно.
В Гражданскую войну в селе постоянно проходили вооруженные столкновения — за два неполных года Крюково семнадцать раз переходило из рук в руки: его занимали то красные, то белые вместе с ижевско-воткинскими повстанцами. Жертв Гражданской войны сельчане похоронили в братской могиле на краю старого кладбища, но при строительстве Воткинской ГЭС эта часть Крюкова была затоплена. Местным жителям относительно повезло: советская история знает случаи, когда оказавшиеся в зоне затопления кладбища «перезахоранивались» при помощи экскаваторов.
Памятник, отмечающий место старого кладбища. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
Крюковцы же получили возможность вовремя позаботиться о могилах своих родственников. Поэтому затопление не стало для них серьезной исторической травмой и почти не давало о себе знать до конца нулевых — до тех пор пока отступающая по весне камская вода не начала оставлять на песчаных отмелях кости и черепа.
Именно тогда Вера Головнина впервые написала и расклеила по селу объявление, в котором призывала людей прийти на субботник по сбору человеческих останков.
Вера Головнина. Фото: Иван Козлов
Вера Головнина окончила в Крюкове школу и работала в местной администрации с 1987 года, поэтому ее здесь знают все. Причем не только как чиновницу, но и как одну из уважаемых в селе активисток: благо население Крюкова не превышает 400 человек, почти половина из них пенсионеры. Поэтому тогда, десять лет назад, на субботник пришли многие, а с берега удалось собрать двенадцать мешков костей, находили даже целые черепа с пулевыми отверстиями. Со временем черепов и костей становилось все меньше, да и местные жители понемногу переставали интересоваться происходящим: на последний субботник вышло меньше десяти человек, а собрать удалось два мешка останков.
«В последнее время на такие субботники ходим в основном мы, — рассказывает Головнина, имея в виду своих коллег по администрации и дому культуры. — И несколько энтузиастов из местных жителей. В этом году мне заранее две женщины из села позвонили, спрашивали: “Когда пойдем убирать косточки? Не пора ли объявления развешивать?” Ведь если берег осыпается, а потом косточки вымываются, должны же мы их собрать, верно? Это ведь общественное место, тут купаются наши дети и внуки, надо же сделать так, чтобы они не ходили по косточкам».
«Крюковский некрополь»
Рассказывая о происходящем, Вера Головнина все время как будто пытается за что-то оправдаться. Последние два дня стали для нее настоящим испытанием: в дополнение к звонкам от журналистов несколько минут назад позвонили из природоохранной прокуратуры и уведомили о скором визите. Остальные работники ДК тоже выглядят подавленными — у них и без того сейчас полно разных хлопот.
«Конечно, это необычный субботник, — поясняет Головнина. — Обычные, посвященные благоустройству, мы проводим отдельно. А на такие зовем только взрослых: поначалу просто боялись, что это может быть опасно для детского здоровья, а теперь уже просто так повелось».
Берег Камы в Крюкове. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
Кости, которые местные жители собирают на берегу, они складывают в мешки и увозят на новое деревенское кладбище, где на специальном небольшом участке каждый год роют очередную братскую могилу. Эта могила постепенно пополняется: до самого конца весны, пока подступившая вода не скроет песчаный пляж. Практически каждый день кто-то из жителей находит на берегу новые кости, а потом или относит их на кладбище самостоятельно, или просит администрацию это сделать.
В Крюкове принято считать, что останки — это в большей степени история про жертв Гражданской войны и про их братскую могилу. Но на самом деле это уже мифология: невозможно понять, кому принадлежали те или иные кости: участнику вооруженных столкновений или простому крюковцу, похороненному на старом кладбище задолго до войны. Непосредственно перед запуском Воткинской ГЭС людям дали время подготовиться, переехать из затопляемой зоны и перезахоронить своих родственников, но не все успели это сделать.
— У нас в Крюкове есть одна бабушка, которая не успела о своих родственниках позаботиться, — рассказывает Вера Головнина. — Точнее не нашла на старом кладбище могилу. И вот в родительский день люди идут на новое кладбище, а она идет на берег реки и стоит. У нее все там, на дне Камы, остались.
Практически каждый день кто-то из жителей Крюкова находит на берегу Камы новые кости. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
— Сейчас ведь только по разговорам все, а по делу никто ничего не помнит, — замечает председательница совета ветеранов Галина Десяткова. — Живых свидетелей почти не осталось, пожилые все позабыли. Но все равно мы ходим кости собирать: какая разница, кто именно там, все равно это наши прабабушки и прадедушки.
— За все время впервые такое внимание к нашему субботнику, — продолжает Вера Головнина. — Только десять лет назад в местном еженедельнике выходила статья про «крюковский некрополь», и все. А теперь такую сенсацию раздули… Хотя ведь у нас тут ничего сверхъестественного не происходит.
В этом она права: во время больших советских строек из-за создания новых ГЭС под воду уходили сотни деревень, сел и городков. Три года назад размытые могилы старого кладбища были обнаружены на берегах Братского водохранилища. Останки периодически находят на берегах Куйбышевского водохранилища, а непосредственно после его затопления в Волге, по воспоминаниям очевидцев, плавали гробы. Скорбные субботники, подобные крюковскому, регулярно проходят на Цимлянском водохранилище.
Берег Камы. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
В каждой ситуации местные власти решают проблему по-разному. Чаще всего они просто выделяют деньги на перезахоронение, в лучшем случае проводят работы по укреплению берега. Но в Крюкове таких денег нет, поэтому все на общественных началах. Даже укреплять берег жители пытались самостоятельно. Головнина говорит, что в некоторых местах все еще можно увидеть следы этой не вполне удачной попытки — автомобильные шины, аккуратно уложенные прямо в прибрежный песок. Она указывает мне направление и дает единственный ориентир — небольшой памятник из металлических прутьев, который примерно обозначает место, где располагалась затопленная братская могила.
Мешок с костями
Сейчас, в начале мая, уровень воды низкий. Через пару недель Кама поднимется вновь, а пока на десятки метров вокруг простирается голый песчаный пляж, усеянный корягами, обрывками веревок и редкими камнями. Я спускаюсь на пляж возле четырех высоких тополей и иду вдоль подмытого берега. Поначалу не встречается ничего особенного — только разная ветошь и птичьи гнезда в береговом выступе. Но сразу после памятника из прутьев под ногами появляются кости. Я поднимаю из песка первую из них и кручу в руках — раньше прикасаться к человеческим костям мне не приходилось.
Крюково. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
Минут через тридцать, набрав увесистую охапку костей, я понимаю, что положить их некуда — с собой нет ни пакета, ни сумки. Приходится идти по деревне, держа кости прямо перед собой. Вокруг тишина — ни на дороге, ни в окрестных огородах не видно ни одного местного жителя. Наконец за забором показывается мужчина лет пятидесяти.
— Здравствуйте, у вас какого-нибудь пакета не найдется случайно?
— А чего?
— Да вот кости, — взвешиваю в руках охапку. — На кладбище надо отнести.
— А-а-а-а-а, — он равнодушно смотрит на останки, выдает рваный пластиковый пакет и исчезает в огороде.
Берег Камы. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
Братскую могилу я нахожу быстро: она расположена чуть в стороне от кладбища, на самом въезде. Это простой мраморный памятник с гравировкой «Вечная память» и оградой. Слева от него виднеется еще несколько старых холмов и один свежий. Сам памятник буквально обложен человеческими костями — местные жители принесли их сюда уже после субботника и оставили. Через несколько дней кто-нибудь из администрации приедет и подзахоронит их к остальным. А пока они просто лежат на всеобщем обозрении: кости предплечья, кости таза и даже несколько фрагментов черепов с обломанными глазницами. Я выкладываю сюда все, что мне удалось найти на берегу, и поворачиваю обратно в село.
«Все осыпается и осыпается»
«…Нет-нет, перезахоронение сделали много лет назад, сейчас на берегу кладбища нет! Да, до свидания!»
Вернувшись в ДК, я застаю ту же сцену, что и три часа назад. Объяснившись с очередным журналистом, Головнина кладет трубку и бессильно роняет голову на руки.
Перезахороненные останки тел из братской могилы. Фото: Ильяс Фархутдинов для ТД
«Чувствую себя так, словно я тут последние дни работаю, ей-богу. Наверное, и правда, не стоило так формулировать, как-то помягче надо было всех позвать. Но что мне было делать?»
Пока я пытаюсь убедить ее в том, что в слове «останки» нет ничего скандального и провокационного, мы подходим к дому Антониды Кустовой — это местная жительница, которая родилась здесь в 1931 году.
«Памятник на месте братской могилы на старом кладбище был, — рассказывает Антонида. — И само сельское кладбище там было. Но ведь столько лет прошло, все в дымке, кто ж чего упомнит. Я сама тут всю жизнь прожила, родилась здесь, родственники мои тоже отсюда, только все умерли давно. Я уж не помню, участвовал кто-то из них в боях или нет».
Антонида. Фото: Иван Козлов
Сама Антонида раньше жила в другом доме, но он стоял за пределами зоны затопления, и в шестидесятые ей не пришлось никуда переезжать. А все ее родственники были похоронены на «новом» кладбище, которое было создано в середине прошлого века.
«А так несколько улиц затопило, дома. А за домами все поля были и луга, мы на них телят пасли. Сама-то Кама была тогда узехонька — километр, не больше».
Больше Антонида ничего особенного не помнит, хотя к моменту затопления ей шел уже четвертый десяток. Председательница совета ветеранов оказалась права: живых свидетелей тех событий в Крюкове почти не осталось, а многие из тех жителей, кто мог бы что-то рассказать о своих предках, давно уехали из села.
«Но вспомните памятник из металлических прутьев, — говорит Вера, когда мы выходим из дома Антониды. — Его передвигают иногда вглубь, потому что берег все осыпается и осыпается. Передвигают, но не трогают особо. И раз он тут до сих пор стоит, раз его до сих пор никто не сдал в металлолом — значит помнят же люди о чем-то».
Текст: Иван Козлов. Фото: Ильяс Фархутдинов
