Айрин Масинг-Делич. Упразднение смерти. Миф о спасении в русской литературе XХ века. Бостон / Санкт-Петербург: Academic Studies Press, БиблиоРоссика, 2020. Перевод с английского Михаила Абушика
Николая Огнева (псевдоним М. Г. Розанова, 1888—1938) сегодня преимущественно помнят как автора повести «Дневник Кости Рябцева» (1927). Это свидетельство из первых рук о «реформированных после революции советских средних школах», превращенных в «миниатюрные революционные республики, управляемые учениками».
Но в свое время широко известны были и рассказы Огнева: о них писали сочувственные рецензии такие именитые критики, как А. К. Воронский и С. И. Пакентрейгер. Оба видели в этих рассказах ненависть к старой России, которую Блок в «Двенадцати» назвал «толстозадой», но при этом и огромную веру в новую Россию, где «истинными героями современной жизни» стали «воля» и «панактивизм». Эти критики определили главную тему творчества Огнева как борьбу нового человека с мертвящими силами прошлого — уже не в мире «„навьих чар”, прекрасных дам и необыкновенных легенд», а в новой реальности, в которой «сама жизнь <...> стала легендарной. [Пакентрейгер 1929]; но «легендарной» она стала не без сопротивления людей из прошлого, цепляющихся за пережитки дореволюционных порядков и ценностей.
В восприятии Огнева старая Россия была царством смерти — «трупом», закутанным в саван из снега и льда, в то время как новая Россия побеждала «свист смерти» «кличем антенн», то есть всемогущей техникой. Но, как уже было упомянуто раньше, этот «клич» был не всем по душе, и в рассказах Огнева 1920-х годов уделяется большое внимание борьбе с реакционерами и нэпманами за то, чтобы достижения революции оказались не напрасными. Интерес Воронского к творчеству Огнева, по всей вероятности, связан с частично разделяемыми ими идеологическими убеждениями и надеждами; известный критик видел подлинную цель революции в овладении «живой и мертвой водой». Его книга воспоминаний «За живой и мертвой водой» (1927) трактует тему надежд на преодоление смерти в федоровском духе, хотя он вряд ли был таким же крайним мыслителем-утопистом, как Федоров. Творчество Огнева в очень большой степени посвящено идее упразднения смерти, и именно эта тема особенно привлекала критическое внимание Воронского.
Мучительные попытки автора «исследовать» страх смерти, для того чтобы победить его, и отчаянная надежда на будущую осуществимость спасения от смерти в «стране Советов» в самом деле составляют самый интересный аспект творчества Огнева; именно эта его тематика оправдывает внимательное чтение его рассказов и повестей.
Портит многие из них грубая упрощенность в изображении Старого мира в сочетании с вычурной манерностью стиля (чересчур уж «орнаментальным» орнаментализмом), идущей вразрез с прямолинейностью идеологической проповеди, но в «ужасах» Огнева чувствуются неподдельные опасения.
Далее читайте по ссылке https://gorky.media/fragments/popy-trupoedy-na-puti-sovetskoj-vlasti-nikolaj-ognev-kak-pisatel-krasn...