Все фото с сайта «Рабочий путь» (г. Смоленск) https://www.rabochy-put.ru/society/120425-letit-letit-po-nebu-klin-ustalyy-.html
«Летит, летит по небу клин усталый…»
Пречистенские мужики, по своей нерушимой традиции, решили установить очередной памятный знак на одном из мест, где с 1941 по 1943 год решалась судьба всего СССР.
Сентябрьское небо до капельки выдавило из себя ультрамарин в прозрачную солнечную тишину бабьего лета. Со дня на день лягут на южный курс журавлиные клинья, подтягивая за собой первые холода. Времени до того, как местные леса станут недоступными даже для вездесущих «проходимцев»-«уазиков», осталось совсем немного. Поэтому, не суетясь, но и не мешкая, пречистенские мужики, по своей нерушимой традиции, решили установить очередной памятный знак на одном из мест, где с 1941 по 1943 год решалась судьба всего СССР.Именно там и никаких «поближе», поскольку смысл любого памятника в том, что он должен стоять на месте событий, о которых напоминает. Ну, а раз так, то и путь нам предстоял неблизкий и тяжелый - в урочище Ивошино Духовщинского района.
Теперь урочищем называют место, где когда-то была деревня. А для нас это - горький урочище про то, как нельзя поступать с Родиной, преподанный самой жизнью, по-видимому, так и не усвоенный.
Планы строить - только Бога смешить
На столе зазвонил и завибрировал смартфон. В трубке рокочет хорошо знакомый голос Алексея Константиновича Русакова:
- Завтра в Ивошино поедем памятник ставить. Стартуем часов в 10. Увековечим память 150 офицеров и солдат, погибших в этих местах. Но это только те, чьи имена удалось установить…
Времени на размышления нет, поэтому чуть ли не кричу:
- Без меня не стартуйте!
В ответ:
- Понял! Будем ждать.
На следующее утро вместо камерного отписывания сельхозобзора со скоростью 100 километров в час летим в Пречистое. Подъезжаем как раз к началу загрузки монумента на тракторный прицеп, в котором он и поедет до места назначения. Ребята - местные, поисковики, к тяжелой работе привычные. Аккуратно, летящими журавлями вперед, подают памятник к переднему борту. А плиты, чтобы не раскололись, укладывают в свою «четырнадцатую» «Ладу». Самый короткий этап пути от Пречистого до нужного съезда с дороги Духовщина - Озерный преодолеваем за несколько минут с максимальным комфортом. Дожидаемся отставшего трактора.
Все любуются на осеннюю природу, а мне не до того. Я слушаю краткий, но очень подробный исторический экскурс в 1941 - 1943 годы, и события 76-летней давности кажутся реалиями вчерашнего дня.
Настоящий полковник!
Мы познакомились перед самой поездкой. Среднего роста, крепко сбитый мужчина подал мне руку и назвался Николаем Шманьковым. А стоявший рядом Алексей Русаков многозначительно добавил: «Настоящий полковник!» Не шутил.
Николай Николаевич действительно оказался полковником запаса и уроженцем деревни Боярщина Духовщинского района. Девять его родственников забрала война, и военная судьба каждого из них достойна отдельного очерка.
Давно жизненные дороги увели Николая из смоленских в другие дали. Служил он в ракетных войсках стратегического назначения, а потом военным комиссаром Кувшиновского района Тверской области, где сейчас и проживает. Но малая родина все равно зовет. И каждую весну, на Пасху, полковник запаса Шманьков едет сюда, в почти обезлюдевшую родную деревню. Благо, родительский дом еще жив.
- Я приезжаю, и мы с соседом, Александром Ильющенковым, идем по местам боев. Восстанавливаем хронологию событий, определяем точки, где находились штабы наших и немецких армий…
Прикидываем, как можем увековечить память об этих событиях. Совместно с местными жителями, с Алексеем Константиновичем Русаковым, без какой-либо помощи районных властей, за свои средства уже установили 11 мемориальных знаков. Да вот - первый на пути, пошли, покажу.
Подходим к большому щиту. Его тоже установил Шманьков и сотоварищи. На щите - карта местности, где мы находимся, с указанием линии фронта, наших и немецких позиций, расположение опорных пунктов, ключевые высоты, направление движения и дислокации армий, дивизий, полков…
- Тут фронт стоял долго, и населенные пункты по семь-восемь раз переходили из рук в руки, - рассказывает Николай. - Вот здесь, под высотой 264.3, полностью легла штрафная рота, а вот тут - в 500 метрах от деревни Логи на запад, погиб заградотряд… В здешних местах воевали и армии под командованием генерал-майоров Голубева и Берзарина, который потом стал комендантом Берлина. Тут же свой боевой путь начал известный советский писатель, дважды Герой Советского Союза Владимир Карпов, автор романов, повестей, рассказов и исследований о Великой Отечественной войне. Фронтовик, войсковой разведчик, лауреат Государственной и международных литературных премий, последний первый секретарь Союза писателей СССР. В годы Великой Отечественной войны он участвовал в захвате 79 немецких «языков» - это боевой рекорд советских разведчиков. Среди его произведений знаменитые романы «Вечный бой», «Полководец», «Маршальский жезл», трилогия «Маршал Жуков»… Он лично моего отца в разведку посылал...
И снова даты, номера войсковых соединений, схемы обороны…
Но вот уже и трактор появился. Пора ехать дальше. По коням!
Здесь в войну бегали «Опели»
Когда добираешься до отдаленных деревень, часто натыкаешься на правду, которая никому не нужна. Но она есть и своим существованием подтверждает истину: «Не всякий сын человеческий отважится жить на селе!» И дело даже не в отсутствии теплого сортира или газа, а в той атмосфере ненужности, выброшенности из нормальной жизни, в которой оказываются еще нестарые и вполне работоспособные люди.
Через несколько километров от поворота сворачиваем на то, что деликатно называется «направление движения», хотя и таковым давно не является. Направление в этих дебрях могут указать лишь солнце, полярная звезда да опыт знающих эти места поисковиков. На них-то и вся надежда… Тут бросаем свои легковушки под надзором жильцов единственного затесавшегося среди леса домика и кучи мелких, звонких собак. Люди копали картошку. Дело для них жизненно важное, потому что за продуктами надо ехать в Пречистое, да и то если пенсия позволит. А уж «скорая», «пожарка», МЧС… Дозвониться-то можно, но пока доедут - или сгорят, или помрут … В общем, как в народе говорят, «хрен редьки не слаще».
На краю огорода, напротив кладбища, куда «эмигрировало» все бывшее село, нас уже ждет знаток этих мест поисковик Леха. Он, как и все здешние дееспособные мужики, бродит по окрестностям с металлоискателем, собирает и сдает металлолом, оставшийся с войны и от прежней колхозной жизни.
У него есть перед нами неоспоримое преимущество - «УАЗ» с лебедкой и приваренными к переднему и заднему бамперам швеллерами.
Русаков распахивает проржавевшую в странствиях дверцу и приглашает нас со Шманьковым «проехаться как министрам».
В итоге я - на первом сиденье, а полковник - сзади, на арке колеса, среди стреляных артиллерийских гильз, «розочек» из снарядов «катюши», проржавевшей немецкой каски, обломков борон и рваных лемехов от плуга… Остальная группа разместилась в тракторном прицепе. И Леха, «обветренный, как скалы», смело двигает свой танк прямо по молодым кустам в глубь леса.
- Да нормальная тут дорога, есть только пара мест, где можно застрять. Ничего, сами себя лебедкой вытащим, - уверен в себе наш «танкист».
А «УАЗ» тем временем трещит по беспросветной чаще, ломая все на своем пути. С пятого или шестого раза, утопая по дверцы, преодолеваем небольшое болотце. Трактор с памятником, которым рулит тоже Леха, продирается по проложенной нами просеке. Ему надо быть особенно осторожным, ведь мраморные плиты с фамилиями павших, из легковушки перекочевали в прицеп. Их надо довезти до места целыми. И все же побуксовать пришлось. Там, где деревья немного расступились и даже просматривался контур бывшей дороги, трактор «засел». Пришлось тянуть его лебедкой с «УАЗа». Справились и тронулись дальше.
- А до войны и когда фронт тут стоял, здесь была отличная дорога. Немецкие легковушки от штаба к штабу по ней гоняли, не сбрасывая скорости, - говорит мне Николай.
Очередная остановка. Шманьков изъявляет желание дальше пойти пешком, выходит из машины и на миг исчезает в зарослях гигантской крапивы. Леха трогается за ним, потому что полковник идет прямо по дороге. Ориентируемся на его спину в камуфляже, которая появляется то справа, то слева по курсу...
А у нас журавли полетят на восток
Приехали. Расстояние от грунтовки до места назначения - не больше пяти-шести километров, а «ползли» мы часа полтора.
Я выпрыгиваю из «уазика», поскальзываюсь на сырой траве. Чудом удерживаюсь на ногах и вижу, в какой конфуз мог влипнуть, если бы упал. Передо мной огромная лепешка из отходов медвежьей жизнедеятельности. Если бы я упал, мое совсем не миниатюрное лицо вполне могло бы в них отформатироваться. Но... Бог милостив!
Русаков показывает, где еще в начале 90-х годов прошлого века были деревенские улицы, а полковник - месторасположение немецких блиндажей.
Тем временем поисковики сгружают памятник и берутся за лопаты и бур. И тут - заминка. Как ставить памятник? Чтобы журавли летели с запада на восток или с востока на запад? Я придерживаюсь мнения, что стальных птиц надо сориентировать по ходу наступления наших армий, а Николай, задумавшись, негромко говорит: «А ведь души погибших солдат возвращаются к матерям, на восток...» От такого аргумента перехватывает горло. Единогласно решаем - пусть будет так! И наши журавли устремились на восток.
- Каркас памятника, как всегда, готовил Алексей Константинович Русаков, я «болгаркой», напильником, молотком из нержавейки журавлей мастерил, - рассказывает Николай. - А мраморные плиты мне подарили на день рождения, они от барной стойки закрывшегося кафе. Я рад был, не представляешь как! 150 фамилий поместились, и место осталось. Пока мы с Константинычем живы, это дело будем продолжать. Память - святое! Без нее человек глух и слеп. Все те места, по которым мы ехали, в 1941 -
1943 годах были так усеяны трупами наших солдат и офицеров, что земли не было видно... Разве такое можно забыть?
Нельзя ни забыть, ни простить, кто бы что ни говорил, как бы ни пытались переиначить историю Второй мировой наши европейские соседи. Здесь у нас свой путь, где нет места «европейским ценностям», на которых, как крапива на навозе, снова набирает силу «коричневая чума».
Автор: Андрей Завьялов
