«Жизнь легко отдавали, а плати вовремя и корми хорошо»: китайцы в рядах Красной Армии в годы Гражданской войны

Первые китайские переселенцы появились в России в середине XIX столетия и раньше всего принялись осваивать, как несложно догадаться, Дальний Восток. Уже в 1880-х местные власти с тревогой отмечали, что они «без заявлений властям и по собственному произволу селятся в разных трущобах и разрабатывают землю». Но особенно много китайцев появилось в России в 1911-12 годах, и было это прямым следствием сотрясшей Китай революции. Вышвырнутые за рубеж обездоленные люди в поисках лучшей доли занимались торговлей, особенно часто китайцы открывали прачечные. Вот описание такой плавучей прачечной в Ростове-на-Дону:

«В Ростове-на-Дону они скопились на набережной и облюбовали себе брошенную баржу. Вскоре они законопатили в ней все дырки, стащили её на воду и устроили большую … плавучую прачечную. Она являла собой странное зрелище. Из всех щелей этой посудины валил пар, а на мачтах в изобилии, как флаги, полоскались подштанники и юбки. Баржа медленно дрейфовала по Дону. Китайцы отталкивались от дна длинными шестами под ритмичное пение. Внутри сотни полуголых жёлтых мужчин месили ногами огромное количество белья, держась руками за длинные поручни. В старом Китае должность прачки считалась тяжёлой мужской работой. Подростки и старики достирывали руками мелкие погрешности. При стирке использовали щёлок, смешанный с золой, или примитивное мыло, самими же китайцами вываренное из бродячих собак».

Другие нанимались работать на шахты. Как писал С.Сполох, «на Сорокинских и Беленских рудниках они отличались своим неистовым трудолюбием, презрением к любым жизненным удобствам и невиданной даже среди казачьих семейств плодовитостью. В удалении от общего рудничного поселка они построили своё поселение. Его сразу же назвали Шанхаем. Там казаки впервые увидели, как в небольшой полуземлянке-полусарае на устроенных в три яруса нарах располагалось по нескольку семей.

— Как они своих детей не путают?

— Детей-то что! Как жён не путают? Работают-то по разным упряжкам…»

     Так что к началу Первой мировой неопрятные «шанхаи», заселенные китайцами, уже не были экзотикой во множестве российских городов. Русские относились к китайцам без особой симпатии – в ходу были клички «китаёза», «ходя», «хао-хао, шанго-шанго». Они воспринимались как малопонятные пришельцы из чужого мира, почти как инопланетяне.

Новый всплеск китайской иммиграции в Россию произошел с началом Первой мировой: нехватку рабочих рук решили восполнять именно китайцами. Причем, чтобы ускорить процесс перевозки, им даже не оформляли паспорта. В 1915 году первая партия рабочих из Манчжурии была ввезена для строительства железной дороги Петроград-Мурманск. Китайцы нанимались шахтерами, лесорубами (только в Смоленской губернии валили лес 20 тысяч китайцев!), а наиболее грамотных отправляли рабочими в Москву, Петроград, Одессу, Екатеринбург. И было их немало: к концу 1915 года – 40 тысяч, к 1916-му – 75 тысяч, а к весне 1917-го в России скопилось уже 200 тысяч китайских рабочих. Целая армия!.. Кстати, союзники России по Антанте тоже нанимали китайцев в те годы в немалых масштабах: Франция – 200 тысяч китайских гастарбайтеров, Британия – 50 тысяч…

     Возможно, сохранись Россия как государство, и судьбы этих людей сложились бы вполне мирно. Но Россия рухнула, а с ней рухнули и предприятия, на которых были задействованы китайцы. Денег на жизнь и дорогу домой у них не было, и в итоге огромное количество людей осталось попросту без средств к существованию. Тогда-то у большевиков и возникла мысль задействовать этих обреченных для своих целей. Причем зачастую китайцы даже не особенно понимали, куда они, собственно, угодили. Так, рабочий Ли Фу цин попал в красный партизанский отряд при таких обстоятельствах: нищие кули, скитаясь по Украине, встретили некоего Иванова, который предложил им нехитрую программу выживания: бить царские войска, у которых в пакгаузах есть и хлеб, и одежда. Только после нескольких налетов на армейские склады Ли Фу цин понял, что отрядом руководят большевики.

Но были и вполне «сознательные» китайцы, уставшие от беспросветного существования и с радостью принявшие «правду революции». Все помнят фильм «Неуловимые мстители», а вот повесть «Красные дьяволята» (1921), по мотивам которой он был снят, — немногие. Так вот, одним из главных героев повести был вовсе не Яшка-цыган, а китайчонок Ю-Ю. О нем автор повести Павел Бляхин писал следующее: «До прихода в армию он работал в китайской прачечной в Москве, потом был акробатом в цирке и даже уличным фокусником при старом шарманщике. Гражданская война пробудила в нем страстное желание покинуть свою неблагодарную работу и броситься в огонь кровавых событий. Он смутно понимал, что борьба русских крестьян и рабочих за Советскую власть есть дело всех угнетенных, и стихийно потянулся к красным, под знамена свободы и революции». И это – достаточно точное описание мотивации многих тысяч китайцев, «бросившихся в огонь кровавых событий»…

     Точно известно, что в боях за установление Советской власти в Москве в октябре-ноябре 1917-го погибло двое китайцев – Чжан и Ван, и похоронены они были у Кремлевской стены. Уже в конце 1917 года в РСФСР начали возникать первые красные китайские отряды, во главе которых стояли, как правило, китайцы-коммунисты. Один из таких отрядов во главе с Шен Чен-хо воевал против новорожденной Добровольческой армии на Дону, в январе 1918 года появился смешанный чешско-югославско-китайский отряд в Одессе. В марте еще один китайский отряд воевал против белых и англичан на Крайнем Севере. Было немало китайцев и в 1-м интернациональном легионе Красной Армии – спецподразделении, охранявшем Ленина.

Впрочем, как именно «охраняли» его китайцы, они же сами и рассказали в мемуарах:

«С самого начала нам, китайским бойцам, было известно, что мы охраняем какое-то важное лицо, но кого именно, не знали. Как-то наши бойцы играли в шахматы в комнате отдыха. Вошел человек, который ничем не привлек нашего внимания. Он молча стал в стороне и наблюдал за игрой.

В комнату вошел Чжао Пу-сюань. Увидев незнакомца, он сразу его поприветствовал, а затем тихо сказал нам: «Это товарищ Ленин, его мы охраняем»».

В дальнейшем китайца, облаченного в хаки, с трехлинейкой в руках и красной звездочкой вместо кокарды, можно было встретить практически на любом участке ТВД Гражданской войны. Так, в 25-й стрелковой (Чапаевской) дивизии китайцы воевали в составе интернационального полка вместе с чехами, венграми, поляками и немцами, в Одессе несколько сот китайцев входили в структуру одного полка вместе с 200 чехами, 12 сербами и пятью немцами. Но чаще китайцы стремились обособиться, создать свою часть во главе со своим же командиром. Причина была проста – китайцы чаще всего либо вовсе не знали русского языка, либо знали его очень плохо. Поэтому в Сибири, к примеру, появился 1-й Сибирский стрелковый полк, целиком укомплектованный исключительно китайцами и корейцами (около 1000 штыков), в Самаре – китайский батальон (500 штыков, участвовал в подавлении Ярославского восстания). Внутри таких подразделений царили суровые законы: за воровство свои же рубили руку, за трусость – вешали. А командиру устраивали настоящий многочасовой допрос, в ходе которого выспрашивали самые мелкие подробности его биографии. Зато после окончания этого разговора командир мог быть уверен в том, что его солдаты его не подведут и будут преданы до конца.

Основными качествами китайского красного бойца были, по общему мнению, стойкость в сражении, исполнительность и дисциплина. «Китайцы были очень дисциплинированны и дрались до последней капли крови», — писал знаменитый советский спецслужбист П.Судоплатов. Ему вторит И.Якир: «Китаец — он стоек, он ничего не боится. Брат родной погибнет в бою, а он и глазом не моргнет: подойдет, глаза ему прикроет, и все тут. Опять возле него сядет, в фуражке — патроны, и будет спокойно патрон за патроном выпускать… Китаец будет драться до последнего». П.Кобаидзе, бывший комиссар отряда имени Терского Совнаркома, вспоминал один из боев во Владикавказе 1918-го: «Группа китайцев недалеко от бывшего дома барона Штейнгеля пять суток вела бой, и израсходовав боезапасы, билась штыками и прикладами до последнего. В этом бою белобандитам удалось захватить трех китайцев, которых они подвесили на руках на деревьях… На их спинах были вырезаны звезды. Двое из этих товарищей умерли, а один из них был еще жив, когда его сняли с дерева красногвардейцы».

     Будущий видный советский военачальник Иона Якир, у которого в подчинении был большой китайский отряд, оставил еще одно важное свидетельство – чрезвычайную заинтересованность китайцев в своевременной оплате своего «труда». Это и неудивительно, ведь они были классическими наемниками, а для наемника важнее всего деньги.

«На жалованье китайцы очень серьезно смотрели. Жизнь легко отдавали, а плати вовремя и корми хорошо. Да, вот так. Приходят это ко мне их уполномоченные и говорят, что их нанималось 530 человек и, значит, за всех я и должен платить. А скольких нет, то ничего — остаток денег, что на них причитается, они промеж всеми поделят. Долго я с ними толковал, убеждал, что неладно это, не по-нашему. Все же они свое получили. Другой довод привели — нам, говорят, в Китай семьям убитых посылать надо. Много хорошего было у нас с ними в долгом многострадальном пути через всю Украину, весь Дон, на Воронежскую губернию».

Еще одним качеством красных китайцев, запомнившимся всем мемуаристам, была их жестокость, граничащая с патологией. Недаром их охотно задействовали в заградотрядах и ЧОН (частях особого назначения), расстрельных командах ЧК. После освобождения Херсона 26 августа 1919 года комиссия по расследованию злодеяний большевиков сообщала: «Население с ужасом вспоминает зверства большевистской Чрезвычайки, свирепствовавшей с приездом в Херсон двух китайцев, специалистов пыток, препарировавших живых людей». В августе 1919-го перед занятием Киева белыми «ежедневно отряд китайских солдат проводил по улицам 60-70 несчастных смертников». Отец протоиерей Иоанн Восторгов был убит 5 сентября 1918 года в Москве именно китайским палачом: «Перед смертью он произнес горячую речь, которая даже на красноармейцев произвела столь сильное впечатление, что они отказались стрелять. Протоиерей был убит китайцем».

     Подобная хладнокровная жестокость вызывала у противников большевиков вполне понятную ненависть, и потому пощады китайцам не было – их или не брали в плен вовсе, или, пленив, после пыток казнили. «Казак китайца как поймает, обязательно убьет да еще над ним и поиздевается», — писал И.Якир, одним из первых сформировавший китайский отряд в полтысячи бойцов. Типичен был эпизод, произошедший возле Станицы Луганской: батальон китайцев был разгромлен, после чего две сотни пленных, включая У Эр-Ху, командира батальона, были казнены. В воспоминаниях генерала А.Туркула находим выразительный эпизод:

«Большевики откатились на запад. Мы шли по их тылам. У Трактира, памятного по Крымской кампании 1854 года, мы увидели в громадной лощине катящиеся цепи красных. Артиллерия открыла по ним ураганный огонь. Наша конница поскакала в атаку. Тысячи полторы красных было взято в плен. Конница гнала большевиков, не останавливаясь, и вдруг затопталась в беспорядке на месте. Она наткнулась на батальон китайцев.

Китайцы встретили нашу кавалерию залпами с колена. Отчаянные потери. Едва ли не четверть всадников переранена и перебита. Смертельно ранен в живот ротмистр Михайловский.

Быстрая атака пеших разведчиков и 1-го батальона опрокинула китайцев. Человек триста захватили в плен. У многих были на пальцах золотые обручальные кольца с расстрелянных, в карманах портсигары и часы, тоже с расстрелянных. Азиатские палачи Чека, с их крысиной вонью, со сбитыми в черный войлок волосами, с плоскими темными лицами, ожесточили наших. Все триста китайцев были расстреляны».

Большинство красных китайцев легло на полях Гражданской войны безымянными. Сохранились лишь имена самых ярких командиров – Сан Фу-ян, Пау Ти-сан, Жен Фу-чен, Сан Ди-у… К примеру, Жен Фу-чен (1884-1918) командовал 225-м Китайским интернациональным полком в составе 29-й стрелковой дивизии и погиб в бою. Пау Тисан (1887-1926) начинал с 1-го китайского отряда Терской ЧК, наводившего ужас на весь юг России, был удостоен ордена Красного Знамени (1923), но уже три года спустя обвинен в контрреволюционной деятельности и расстрелян в Москве.

«Золотой век» китайцев в РККА завершился одновременно с завершением Гражданской. Молчаливые, почти бессловесные наемники, готовые убивать кого угодно, лишь бы вовремя платили, стали не нужны. На 1926 год в СССР еще жили более 100 тысяч китайцев, которые или занимались бизнесом, или ушли в криминал, или продолжали воевать за идеалы революции у себя на родине. Большинство из них так или иначе не пережили вторую половину 1930-х. В итоге правда о красных китайцах постепенно превратилась в зловещую легенду, одну из необходимых составляющих истории Гражданской войны…

Автор Вячеслав Бондаренко